The Guardian: По словам биографа, сексуальные страхи Кафки были абсолютно нормальными

Универсальное самоотчуждение... Франц Кафка. Фото: Culture Club/Getty Images

Автор трехтомной биографии Франца Кафки, Райнер Стах, утверждает, что сексуальные страхи писателя, обусловленные боязнью подхватить венерическое заболевание, разделяли миллионы его современников.

Волнующая тайна в течение многих десятилетий не даёт покоя профессионалам и любителям. Биограф, получивший доступ к дневнику одного из близких друзей Кафки, дал новое объяснение сексуальности писателя.

Хотя у Кафки явно было влечение к женщинам, он избегал сексуальных контактов с ними. В течение многих лет сексуальность писателя была предметом дискуссий. Вокруг его имени возникали мифы, связанные с идеями об асексуальности и скрытой гомосексуальности. Писатель Макс Брод, унаследовавший имущество Кафки, однажды описал своего близкого друга как человека, «обуреваемого сексуальными желаниями». Сам Кафка описал свой страх перед интимной близостью в письме Броду, написанном в январе 1921 года:

«Будто человек, который не может удержаться от соблазна плавать в море, которого увлекает плаванье – «ты – мужчина, ты – великий пловец» – вдруг выныривает и обнаруживает, что вокруг только небо и море, его охватывает ужас и больше ничто не имеет значения. Ему нужно вернуться до того, как он захлебнётся. Оно подобно этому».

Райнер Стах, кафкианец и автор трехтомной биографии, высказал непривычное предположение о сексуальности Кафки: он считает, что писатель, как и большинство людей в то время, боялся венерических заболеваний и беременности.

В то время как Стах работал над третьим томом биографии Кафки, который называется «Кафка: ранние годы» (на английском книга была опубликована в октябре, перевод подготовлен Шелли Фриш), он раздобыл копии дневников Брода, написанные в промежуток между 1909 и 1911. Эти до сих пор не опубликованные дневники показали Брода, имеющего репутацию человека более буйного и сексуально активного, чем Кафка. С другой стороны, он постоянно и сильно беспокоился по поводу последствий секса.

«Это было по-настоящему удивительным. Макс Брод был настоящим бабником. Он часто говорит о своей идеальной женщине, которая является спасительницей мужчины. Но читая его дневники, на каждой странице вы видите только страх: страх нежелательной беременности, сифилиса, венерических заболеваний. Его практически не интересует ничто другое», – говорит Стах.

«Идея, согласно которой Кафка был невротиком, а Брод – здоровым человеком, устарела. Полагаю, Брод просто мог не думать обо всём этом те несколько часов, которые проводил со своими возлюбленными, а Кафке это не удавалось, потому что его разум никогда не спал».

«В его дневниках нет ничего, кроме страха...» Макс Брод, примерно 1940 год. Фото: Imagno/Getty Images

Стах также утверждает, что это было «абсолютно нормально» для буржуа, который жил в Богемии в начале ХХ века. Тогда людей больше интересовало поддержание гигиены, а не погоня за сексуальными наслаждениями.

«Я прочёл множество книг о сексуальности, опубликованных в начале ХХ века, которые предназначались, как правило, для молодых женщин и мужчин. Акцент в них сделан на рисках, связанных с сексом, а не на удовольствии. Речь не о морали или религии, только о медицинских аспектах. Обратите внимание на исторический и психологический контекст. В то время между мужчинами и женщинами пролегала пропасть. Они совершенно по-разному воспитывались. Потому, когда они встречались впервые, примерно в возрасте двадцати лет, это было сопряжено с неловкостью и страхом», – говорит Стах.

Стах также прочитал много статей и воспоминаний одноклассников и современников Кафки, чтобы создать новый образ писателя. В последнем томе биографии он пишет, что Кафка «не смог добиться гармоничного сосуществования своей сексуальности и восприятия себя, потому что он считал секс чем-то нечистым и с физической, и с этической точки зрения. В связи с этим он не мог иметь сексуальную близость с женщинами, которые были олицетворением всего низменного. Эту античувственность и женоненавистничество разделяли миллионы представителей среднего класса, воспитание которых не позволяло им наслаждаться радостями секса».

Стах недоумевает из-за того, что Кафку, имевшего интимные отношения с женщинами, часто считали асексуальным или гомосексуальным. «Не знаю, почему так продолжают считать. У Кафки были гомосексуальные фантазии, но они есть у всех. Он погружался в глубины своего подсознания, недоступные нам, благодаря чему он и стал великим писателем. У него были бисексуальные, гомосексуальные, садистские, мазохистские фантазии и фантазии о подглядывании, всё это проявлялось в его творчестве, что характерно для писателей уровня Кафки. Однако, всё это не позволяет сделать вывод о том, что он сам был бисексуалом, гомосексуалом, садистом, мазохистом или вуайеристом».

Стах утверждает, что исследование позволяет по-новому посмотреть на Замок Кафки. Обратив внимание на рукопись романа, который был опубликован после смерти автора, в 1926 году, можно заметить, что изначально Кафка писал книгу от первого лица, но дойдя до первой постельной сцены, он переделал всё так, чтобы повествование велось от третьего лица.

«Он всегда описывает секс как своего рода самоотчуждение, словно вы можете потерять себя в сексуальных контактах. Кафка осознал, что секс невозможно описать в качестве субъективного опыта. И потому он дистанцировался», – пишет Стах.

Многие исследователи пытались объяснить противоречивые взгляды Кафки на женщин и сексуальность, но никто не предположил, что писатель может быть продуктом своей эпохи, и его взгляды могут основываться на системе полового воспитания того времени. Частично это объясняется мифами, сложившимися вокруг Кафки: другие биографы были больше заинтересованы в поиске новых рукописей и писем, а не в изучении уже имеющихся материалов.

«Они всегда ищут новые материалы, но они игнорируют всё то, что у нас уже есть, то, что может позволить собрать части головоломки вместе», – говорит Стах.

Дальнейшие исследования могут столкнуться с правовыми проблемами, связанными с наследием Брода. Он обещал сжечь тысячи страниц, написанных Кафкой, после смерти последнего, но, в свою очередь, завещал наследие друга своей возлюбленной, Эстер Хоффе. Пожилые дочери Хоффе хранят эти документы в маленькой квартирке в Тель-Авиве. Там они лежат, сложенные штабелями, а между ними снуют многочисленные кошки семейства Хоффе. Эта ситуация уже давно одновременно удручает и веселит. Израильский писатель Этгар Керет однажды сказал: «Если вы – человек противоречивый, то лучший способ уничтожить своё наследие (кроме сожжения) – отдать всё какому-то парню, который отдаст всё какой-то женщине, которая передаст всё своим дочерям, которые будут держать всё в квартире, полной кошек, не правда ли?»

В августе завершилось судебное разбирательство между семьёй Хоффе и Национальной библиотекой Израиля. Библиотека получила право требовать документы, так как Макс Брод намекал на то, что пожертвует их. Тем не менее, с тех пор никто не пытался забрать бумаги и привести их в порядок. Стах полагает, что этим займутся в начале 2017 года.

Стах сообщает, что кроме архива Хоффе существуют еще около 17 писем, которые Кафка написал Доре Диамант, своей последней возлюбленной, и около 20 записных книжек, которые, как предполагают, были утеряны после того, как на квартиру Диамант совершило налёт Гестапо в 1933 году. «Возможно, кто-нибудь когда-нибудь найдёт их в архиве Берлина, Кракова или Москвы. Еще есть множество бумаг, так что остаётся какая-то надежда».