Форма гроба Эмили Бронте

Когда мне было 16 лет, я прочла книги сестер Бронте в следующем порядке: Джейн Эйр, Городок, Грозовой Перевал, стихи Эмили Бронте, Агнес Грей, Незнакомка из Уайлдфелл-Холла, Учитель и, наконец, Шерли. Затем настала очередь биографий: биография Шарлотты, Энн и Эмили авторства Уинифред Жерэн, биографии Шарлотты от Элизабет Гаскелл и Линдалла Гордона. Где-то в это же время я ознакомилась с некоторыми образцами творчества их брата Бренуэлла и даже приобрела по случаю винтажный каталог библиотеки Общества Бронте. Как и тысячи девушек до меня, по пути к совершеннолетию я угодила прямиком в объятия одержимостью сестрами с севера Англии.

По манере письма я их распределила так: Эмили, Шарлотта, Энн. Иногда — Шарлотта, Эмили, Энн. Сегодня на первое место время от времени вырывается Энн. Что до биографий, я предпочитала их согласно количеству оставленных документальных источников, от большего к меньшему: Шарлотта, Энн, Эмили. Биографии Шарлотты всегда отличаются большим размером, выпуклостью, и так и сочатся свидетельствами из первых уст. Биографии Эмили, напротив, анемичны, расплывчаты и полны домыслов. Мне кажется, лучше быть как Энн. Она оставила после себя не так много, как Шарлотта, чьи словесные щедроты брюссельские знакомые продолжали жечь и пятьдесят лет спустя после ее кончины, но и не так мало, как Эмили. Эмили непостижима.

Оставляя после себя очень скудный архив в стиле Эмили, всегда есть риск прослыть чрезвычайно таинственным, независимо от кого, какой по правде была твоя жизнь. В случае Эмили эта невыносимая склонность к мифотворчеству, подогретая мистическими стихами и ужасающе прекрасной и единственной книгой, привела к тому, что многие из ее самых верных последователей отвергают или приукрашивают то, что на самом деле известно о ней. А известно следующее: она была ужасно вредной, любила готовить и убирать, а также писала с немыслимыми ошибками.

Вполне понятное недоверие врачам (а в ее эпоху они были немногим лучше торговцев змеиным ядом) в течение ее последней болезни (разумеется, чахотка, а что ж еще?) со временем трансформировалось в желание умереть. Этот слух старая добрая Шарлотта распустила спустя два года после кончины сестры в предисловии к переизданию «Грозового Перевала» и «Агнес Грей» 1850 года. Шарлотта писала: «Никогда в жизни она не откладывала дел на потом, не стала медлить и сейчас. Она угасала быстро. Она спешила покинуть нас». Ну, можно выразиться и так, только, милая, у нее был туберкулез! Ты правда думаешь, что она поспешила в могилу, только чтобы уйти от тебя? Жестоко!

Меньше чем через 200 лет стараниями биографов, исследователей, тупиц из раннего Общества Бронте и собственной сестры, Эмили превратилась в пыль. Именно потому, что их так мало, мельчайшая биографическая деталь буквально завораживает нас и порождает неправдоподобные истории. И хотя я такие истории вижу издалека и сама себя считаю не сочинителем, а детективом, одна такая деталь давно меня будоражила. Мне был известен факт, что в ширину гроб Эмили составлял всего 16 дюймов (40,6 см — прим. пер.), то есть очень мало. Ее худоба не осталась незамеченной, и я поражалась всякий раз, когда встречала в литературе этот факт. Мне никогда не приходило в голову проверить, насколько правдива эта история, хотя я все и всегда подвергаю сомнению.

Печально известная своей неуловимостью, Эмили Джейн родилась в 1818 году и была средней из трех сестер, доживших до взрослого возраста. Были еще две другие сестры, умершие в детстве, а сама Эмили дотянула до 30. Долговязая и тощая, с недостатком аппетита, который особенно усилился под конец, в современных биографиях она часто страдает анорексией. Спустя полтора века после ее смерти Лукаста Миллер свяжет мифический образ автора не только с отсутствием значимого багажа трудов, но и с ее бестелесностью. «От нее остался один скелет, казалось, тела не было вовсе», — писала Миллер в своей книге Миф Бронте. Потому что она была настолько худая? И куда делось ее тело?

Сестры Бронте – это комплект и, что касается биографий, не продается по отдельности. Они прожили под одной крышей большую часть жизни, с краткими перерывами на школу и, в случае Энн, работу гувернанткой. Согласно преданию, они писали и редактировали свои романы вместе, нарезая круги по гостиной дома, где жили со своим вдовым отцом-священником. Они одновременно предоставили рукописи в одно и то же издательство. У книг сестер не было ничего общего, кроме того, что они были очень хороши и написаны по-английски, но это не мешало издателям их объединять и преподносить как произведения одного автора. Между собой, отставив в сторону поэзию (и в случае Эмили, это чистое безумие, учитывая, насколько выдающиеся это стихи!), они написали одни из лучших романов 19 века.

Одной из причин, по которой сестер Бронте, прежде известных под нарочито андрогинными псевдонимами Каррер, Эллис и Эктон Белл, принято рассматривать как единое целое, является отсутствие достаточного количества переписки и других личных вещей для отдельной истории каждой. Из всех них только Шарлотта прожила достаточно долго (аж до почтенного возраста 38 лет), публиковалась достаточно часто, бывала в Лондоне несколько раз, встречалась с известными людьми, сама приобрела известность и разослала сотни писем. Только Шарлотту в 1850 году написал известный портретист Джордж Ричмонд, а остальным пришлось довольствоваться портретами авторства брата Бренуэлла, который рисовал посредственно.

С переменным успехом, авторы пытались набросать полноценные биографии Энн и Эмили, но они оказывались бедноваты — сказывалась нехватка документальных источников (чего нельзя сказать о неблагополучном братце Бренуэлле, в чьем наследии до сих пор копаются сотрудники Общества Бронте). Романы Эмили и Энн выходили в издательстве Томаса Ньюби, не обладавшим великой репутацией «Смита, Элдера и Ко», где издавалась Шарлотта. Рукописей этих романов не сохранилось.

Эмили и Энн не вели регулярных дневников, после них остались только записки, которые они писали в дни рождения, а также рукописи стихов. Стихи Эмили сохранились в трех тетрадках, две из которых теперь находятся в Британской Библиотеке. Есть только три письма Эмили, в одном из которых она хвалится, что «никогда прежде на совершала подвига написания приличного письма». Также выжило несколько рисунков, в том числе изображающих ее домашних питомцев, несколько эссе, написанных в Брюсселе. И это все.

К тому времени, когда Лукаста Миллер взялась за Эмили, миф о невозможности ее «уловить» уже порядком износился. В 1972 году в «Нью-Йорском книжном обозрении» Элизабет Хардвик писала: «Никто и ничто не способно облечь в плоть Эмили Бронте. Ее почти невозможно вообразить, с ней невозможно договориться». Эмили, такую худую и непостижимую, почти всегда описывают посредством тела. Она — бесплотна, и, может быть, именно поэтому так хочется ею обладать.

Эмили Бронте действительно сложно вообразить хотя бы потому, что мы не знаем, как она выглядела. Существует только один подтвержденный портрет, тот, что висит в Национальной Портретной Галерее. Он был написан братом Бренуэллом в 1834 году, когда Эмили было 15. Справа налево изображены: Энн, Эмили, призрак и Шарлотта. Портрет известен (в кругах, о которых знать необязательно) как портрет со столбом, потому что одно время казалось, что между Эмили и Шарлоттой изображен именно он. Столб, однако, оказался вымаранным Бренуэллом, который пугающе рвется сквозь время занять свое место за столом. Бренуэлл не умел рисовать, мы это сами видим, но люди всегда распределяли девушек так: Энн, Эмили, Шарлотта. Годы спустя вдовец Шарлотты, знавший всех Бронте, не подтвердил, что вторая слева — именно Эмили. Но это она. Наверняка. Почти наверняка.

Есть и еще одно изображение, предположительно Эмили, также в Национальной Портретной галерее. Это единственный уцелевший фрагмент большого полотна, изображающего сестер и брата Бронте. Бронтефилам оно известно как «портрет с ружьем», и написано предположительно в 1833 году, к несчастью, снова Бренуэллом. Считается, что портрет был уничтожен мужем Шарлотты Артуром Беллом Николлсом, когда он женился повторно и переехал в Ирландию. Он решил сохранить только это изображение, отрезав его от холста. Мне иногда интересно, почему он выбрал ту часть, где Эмили, и избавился от той, на которой была изображена покойная жена, но это к делу не относится. К счастью, сохранился оттиск гравюры целого портрета, сделанного в семидесятые года 19 века. Фрагмент портрета, как и портрет со столбом, был обнаружен в 1913 году в доме Артура Белла Николлса, гравюра объявилась позже. Фрагмент (инвентарный номер 1724) был занесен в реестр Национальной Портретной Галереи в 1914 году как «Эмили Бронте». Однако две недели спустя верность этого определения оспорили и оспаривают до сих пор. Не Энн ли это на самом деле?

Мы знаем, что портреты кисти Бренуэлла не отличаются большой точностью. Сравните, например, его Шарлотту с портрета со столбом с Шарлоттой портретиста Ричмонда. Никакого сходства. Совершенно. И даже если мы согласимся с тезизом (по поводу которого в кругах бронтефилов ведутся ожесточенные споры), что Ричмонд сильно польстил Шарлотте, два вероятных портрета Эмили выглядят безжизненно. Они нам ничего не говорят. Как выглядела Эмили Бронте? Ну, как человек. У нее были волосы, глаза, нос. Кроме этого, при росте в 5 футов 7 дюймов (приблизительно 170 см — прим. пер.) она была самой высокой из сестер, в этом сходятся все существующие свидетельства.

Большинство людей не настолько интересны, чтобы породить миф. Но только не автор «Грозового Перевала», жестокого и приводящего в замешательство как никакой другой роман в английской литературе. Новые теории продолжают появляться: на этой неделе «Гардиан», основываясь на замечаниях Харман, предположил, что Эмили Бронте страдала синдромом Аспергера (разумеется, использовав в качестве иллюстрации портрет, который точно не является портретом Эмили). Перечитайте предметный указатель в первой полной и знаковой биографии Эмили 1971 года авторства Уинифред Жерэн, и вы найдете свободу, дар прорицания, крайнюю сдержанность, прозвище (Майор), своеобразные предпочтения в одежде, нарастающее понимание бренности человечества, случай с бешеной собакой, нежелание публиковаться, презрение к своим публикациям, тушение пожара, необщительность, негибкость характера, замыкание в себе и т.д.

Но все приведенные Жерэн случаи на самом деле восходят к прародительнице всех биографий Бронте — Жизни Шарлотты Бронте, написанной романисткой и подругой Шарлотты Элизабет Гаскелл. У Гаскелл был доступ к отцу, вдовцу, издателю, юношеским рукописям и письмам. Она разыскала служанок, что десятилетиями служили у Бронте, соседей, школьных подруг, учителей времен их студенчества в Брюсселе, и написала живенькую биографию не столько Шарлотты, сколько целой семьи.

Действительно, любому современному биографу Бронте прежде всего предстоит сразиться с наследием Гаскелл: на самом ли деле отец, Патрик Бронте, был так плох, как она его описала? Была ли школа в Кован Бридж, послужившая прототипом для пансиона в «Джейн Эйр», действительно ужасной? Был ли Бренуэлл настолько плох, что... В общем, понятно. Биография Гаскелл, хоть и была обстоятельной и значительной, все же тяготела к готической традиции мрака и рока.

Из той же Гаскелл взялась история о том, как Эмили кулаками била своего питбуля Стража за мелкую провинность; оттуда же и случай с бешеной собакой, укус которой Эмили обработала при помощи раскаленной кочерги. Из Гаскелл же известно, что Эмили не пользовалась популярностью среди брюссельских учениц, потому что носила рукава-буфы, хотя они уже давным-давно вышли из моды.

Ну и, конечно, нельзя забыть вклад самой Шарлотты. Библиографическая заметка об Эллисе и Эктоне Беллах преследовала несколько целей. Она сорвала маску с сестер, позволяя тем самым публикацию их романов под настоящими именами, послужила в качестве некролога и краткого биографического очерка. Но этим не ограничилось. Шарлотта, оставшись наедине с не знавшим порядка наследием сестер, перечитала их произведения «Агнес Грей», «Незнакомку из Уайлдфелл-Холла» и «Грозовой Перевал». Издатель Шарлотты намеревался переиздать романы, и она воспользовалась возможностью прояснить вопрос авторства. Так, она твердо заявила, что авторов на самом деле трое, а не один, как намекал в 1847 году неуправляемый издатель Эмили и Энн, рассчитывавший поймать волну успеха неудержимого бестселлера «Джейн Эйр».

Восстанавливая справедливость касательно литературного наследия сестер, Шарлотта в то же время отрицала свою причастность к авторству этих книг. Немаловажное разграничение, учитывая, что ни «Уайлдфелл-Холл», ни «Перевал» не были хорошо приняты публикой и критиками. Защищая репутацию сестер после их смерти, Шарлотта не особенно пыталась защитить сами произведения. Хоть она и признала «Грозовой Перевал» произведением великой, но «грубой» силы, после прочтения ее предисловия складывается впечатление, что Шарлотта не поняла его в полной мере. Она писала: «"Грозовой Перевал" был вытесан простыми инструментами из местных материалов в нецивилизованной мастерской». Вот спасибо, Шарлотта!

Если все эти отрывочные сведения (история с собакой и кочергой, пышные рукава, смерть на кушетке в гостиной, обгоревший гребень, передаваемый от служанки к служанке, который впервые всплыл в дико развлекательной, но в дико же неточной биографии Эмили от Мэри Фрэнсис Дюкло) являются на этой поздней стадии игры помесью фактов и вымысла, то как же быть с историей с гробом Эмили?

Впервые я прочитала о гробе лет 20 назад, с тех пор ссылки на него попадались постоянно. Самое раннее упоминание размеров гроба я нашла у Жерэн, в биографии 1971 года издания: «Послали за деревенским плотником. Записывая размеры (5 футов 7 дюймов на 16 дюймов), он заметил, что прежде ему не доводилось делать такой узкий гроб для взрослого человека». В 1998 году Стивен Вайн в своей книге «Эмили Бронте» писал: «Свое желание Бронте написала голодом на собственной плоти. В отсутствие речи, само ее тело стало текстом лишений. Она умерла 19 декабря 1848 года и была похоронена 3 дня спустя. Мастерившему ей гроб Уильяму Вуду пришлось сделать самый узкий гроб из тех, что ему доводилось. В ширину он был всего 16 дюймов». Ну да, снова это несчастное, исхудавшее тело. Было в ней, видно, что-то такое, из-за чего миф о крайней худобе было принять проще всего.

Последний раз мне напомнили о гробе прошлой весной, на этот раз в биографии Шар, а не Эм. Клэр Харман пишет: «Гроб был самым узким из тех, что доводилось делать Уильяму Вуду для взрослых людей. Он был 5 футов 7 дюймов в длину и всего 16 дюймов в ширину». Сперва я согласно покивала головой, мол, этот факт мне известен, и продолжила читать, но в этот раз что-то заставило меня вернуться к нему.

Что значит для нас читать об этом снова и снова? Просто то, что она исхудала из-за тяжелой болезни? Ей было отказано даже в нормальном для женщины размере? Ее недостаточная ширина свидетельствует о ее эфемерности? Это по меньшей мере грустно, так ведь? Какова ширина нормальных гробов? Намного ли она была меньше в 1848 году, учитывая скудное питание и то, что люди были меньше? 16 дюймов – это на самом деле очень мало? У нее все-таки был туберкулез и 5 футов 7 дюймов – рост выше среднего, не так ли?

На поверхностный взгляд, факт про гроб задокументирован хорошо. 16 дюймов. Уильям Вуд, гробовщик, вернее, деревенский плотник, который мастерил кроме гробов по меркам заказчика и колыбели, и столы, и стулья. Я настолько заинтересовалась его персоной, что полдня просидела, прослеживая его генеалогическое древо. Его наследники позже собирали вещи, имеющие отношение к семье Бронте, и передали разным музеям несколько ценных рисунков. Я измерила ширину собственных плеч – 19 дюймов. Разница небольшая и большая одновременно. Чтобы вместить меня в моей самой широкой точке, т.е. в плечах, мне понадобится гроб шириной 25 дюймов, так ведь?

Я послала электронное письмо в Общество Бронте, основанное в 1893 году и с тех пор находящееся в том же доме, где Эмили жила и умерла. «Я пытаюсь выяснить, откуда пошла история, согласно которой хэвортский плотник Уильям Вуд утверждал, что гроб Эмили был 16 дюймов в ширину. Насколько я могу судить, впервые она была опубликована у Жерэн, но я не уверена. Какие мысли есть по поводу?»

Настоящая библиотекарша Общества по имени Энн мне помогла. Она тоже думает, что впервые историю про гроб опубликовала именно Жерэн. Информацию она взяла из бухгалтерских книг Вуда, которыми они не располагают. Энн написала следующее: «Я слышала, что в то время, когда Жерэн жила в деревне, оригиналы хранились в Хэворте. У нас в доме-музее имеются копии документов, сделанные Мейбл Эджерли, членом совета Общества Бронте. Я не знаю, видела ли Жерэн именно эти копии или оригиналы». Жерэн была местной, она прожила в Хэворте большую часть жизни. Мейбл Эджерли, о которой до письма Энн я не слышала, перемешала мне все карты.

В свободное от работы время я послала свою кандидатуру в Общество Бронте. У меня не было соответствующего образования, но я была в теме и, кроме того, у них была открыта вакансия. Глубоко уважаемая там миссис Эджерли стояла во главе Общества Бронте целых 17 лет, с 1929 по 1946 год. Кажется, она успела переписать бухгалтерские книги до того, как они исчезли. А, может, и нет, никто толком не знает. В интернете нашлись портреты миссис Эджерли, многие ее работы и письма состоят в каталоге Общества Бронте. Даже ее некролог там же, но я не нашла ничего о ширине ее гроба.

Пока я искала материалы на тему самостоятельного изготовления гробов, мне попались «Северно-лесная гробовая компания» из Висконсина и ее директор, Джонас Зан. К счастью, он сам умеет изготавливать гробы. В отличие от воротил похоронного бизнеса, Зан делает вручную каждый гроб. Его волнует проблема вырубки леса, за каждый сделанный гроб он сажает деревья. Сотни деревьев. Он объяснил, что гробы могут быть разной формы: шестигранные, сужающиеся к низу или ровные и прямоугольные. Сегодня в английском языке существуют два слова для обозначения гробов разной формы, но в 19 веке гроб назывался гробом, независимо от его модели. Эмили жила в 19 веке, так что, скорее всего, ее гроб был в виде сужающегося шестигранника. Я спросила у Зана, мог ли гроб быть в ширину 16 дюймов. «Да, — ответил он. — В то время люди были меньше». Он говорил прямо и по делу, но мне это было крайне интересно. «Это была эпоха, не знавшая стандартных размеров оструганных досок. Длина доски равнялась высоте дерева, из которого ее сделали. Так что они распиливали доски, чтобы сделать из них ящик, точно соответствующий меркам покойного. В то время это были очень простые и тесные ящики. Это сегодня мы устраиваем церемонии прощания и хотим, чтобы покойному было комфортно. А тогда ее бы просто уложили в гроб, заколотили крышку и быстро похоронили. В качестве внутренней отделки была, может быть, подушка или даже одеяло». Тут Зан сделал паузу: «Одеяло нужно было для того, чтобы впитывать жидкости, выделявшиеся из незабальзамированного тела».

Казалось, я получила ответ на свой вопрос: гроб шириной в 16 дюймов в 1848 году не был чем-то удивительным, согласно мнению гробовщика. Однако, мне этого было мало, и Зан посоветовал обратиться к его другу, заведующему похоронным бюро.

Джимми Олсон, хозяин похоронного дома Олсон в Висконсине, предоставляет услугу естественного захоронения. При таком захоронении тела отправляются назад, к природе, как выразился Олсон, в очень простых гробах или даже в саванах. Никаких химикатов, никакого бальзамирования. Олсон также изучал историю похоронного дела.

«Вы когда-нибудь видели фотографии викторианцев в гробах? — спросил он. — Это позволяет лучше понять, как гробы выглядели тогда». В красках он описал, что произошло с телом Эмили за те 3 дня между смертью и захоронением в церкви в нескольких шагах от дома, где она умерла. В отсутствие бальзамирования тела стоит хоронить спешно, так как разлагаются они крайне быстро. И чем меньше тело, тем быстрее идет процесс.

«Вы не разлагаетесь снаружи вовнутрь, вы разлагаетесь изнутри», — напомнил мне Олсон, хотя, признаться, эта мысль никогда не посещала меня. «Логично», — согласилась я. «Вы состоите по большей части из воды», — продолжал он. — В зависимости от условий, как то — климат, гроб, место на кладбище, размеры человека, — потребуется от восьми до пятнадцати лет для полного разложения. Забальзамированное тело в крепком гробу и бетонном склепе разлагается намного дольше».

168 лет спустя от Эмили точно ничего не осталось. Как все и говорят, ее невозможно уловить, так как она не существует.
В конечном итоге я все-таки нашла копию записи из бухгалтерской книги гробовщика. Вот она, орфография сохранена: «Эмли Джейн Бронти. Умерла 19 декабря 1848 на 30 гаду. Гроп 5 футов 7,16 футов ширины». Мистер Вуд писал с ошибками, но описание сходится с тем, что я читала прежде.

«Как по-вашему, гроб шириной 16 дюймов – очень узкий?» — спросила я Олсона в какой-то момент.
«Да нет», —ответил он.
Остается ему поверить.

Автор: Лора Джун Топольски
Перевод: Scribbling_Squirrel