Для женщин детективы Агаты Кристи так же спокойны, как сказки на ночь

Автор: Присцилла Фрэнк (Priscilla Frank)

«Если бы вы могли заказать преступление так, как кто-то заказывает обед, — спрашивает детектив Эркюль Пуаро в Убийствах по алфавиту (The ABC Murders) Агаты Кристи, — что бы вы выбрали?» «Дайте подумать... — отвечает его приятель, капитан Артур Гастингс. — Давайте взглянем на меню. Ограбление? Мошенничество? Нет, думаю, нет. Слишком по-вегетариански. Это должно быть убийство, кровавое убийство. Со всякими приправами, конечно».

Этот тон — изысканный, остроумный, и просто немного кровожадный — характеризует 66 детективных романов Агаты Кристи, опубликованных между 1920 и 1976 годами. Написанный Кристи мир существует в виде некоего британского сказочного пузыря, принимая во внимание, конечно, что ваши сказки включают в себя множество убийств. Условия ее историй ограничены средним или высшим классом предместий и часто разграничены даже более тесно: происходящие в поезде, на необитаемом острове или сезонном доме.

Убийства, происходящие там, стремительны и невидимы; не большая поклонница запекшейся крови, Кристи обеспечивала резней в пределах разумного. Яд — чистейший из убийц — был ее палочкой-выручалочкой, хорошей подножкой, в особых случаях, — действительно испорченный ковер. Королева детектива могла выбирать преступления, как кто-то выбирает вкусную еду, и, очевидно, у нее есть образец.

Соотношение жертв-женщин к жертвам-мужчинам в романах Кристи приблизительно два к одному. В действительности, мужчины являются более вероятными жертвами убийств, чем женщины. Все же женщин чаще всего бросают в роли жертв в литературе, кино, искусстве, СМИ и, следовательно, в воображении. Хотя преувеличение женских жертв не отражает действительной жизни, отдающийся эхом страх приводит к результату, что это правда. И для женщин, что клей.

Не слишком удивляет, что картина, представленная Кристи, отражает эту норму, критиковала она это, либо соответствовала — или понемногу того и другого.

ASSOCIATED PRESS

Истории Кристи читаются больше как тщательно продуманные головоломки или живые настольные игры, чем типичный криминальный рассказ. Персонажи твердо придерживаются мотивов, алиби и стереотипных особенностей, недостает эмоциональной глубины, чтобы действительно обдумать, что поставлено на карту, когда жизнь потеряна — или украдена.
Писательница детективов Рут Ренделл критиковала стиль Кристи, утверждая, что, назвав ее героев «вырезанными из картона, мы могли бы нанести оскорбление картону». Тем не менее, когда кто-то падает замертво, или даже двое или трое, эти потери намного легче переживать.

В то время как смерть всегда является основной проблемой рассказов Кристи, ее истории допускают комедийный тон в манерах более чем в меланхоличной драме. Кровь на милых диванных подушках? Какой позор! Такие персонажи как Эркюль Пуаро и Мисс Марпл разрушают место действия, нетерпеливо желая обнаружить, кто сделал такую вещь и как. То есть буквально как: через какую последовательность событий? И никогда: как мог человек забрать чужую жизнь?

Детективы, убийцы, и более всего невинные наблюдатели разделяют взаимное возбуждение и даже наслаждение в лице кроваво-красного убийства.

Убийцы в городе Кристи не маньяки, серийные убийцы, педофилы или насильники. Они не были приучены прибегать к насилию, не были психологически травмированы в детстве и не страдали психическими заболеваниями. Ничего, что могло бы испортить ее забаву. Нет, убийцы были среди маловероятно подозреваемых, имея в виду конкретный мотив, будь то деньги, любовь, месть или попытка заставить замолчать кого-либо, кто знает слишком много. Что Кристи умеет делать действительно мастерски, однако, это ее способность заставить читателей догадываться, стимулируя их расшифровать подсказки до того, как это сделает сыщик. Задача, которая казалась практически невозможной.

Я читала мою первую книгу Агаты Кристи, Десять негритят (Ten Little Indians) (название основано на детской считалочке), в четвертом классе. В ней десять человек таинственно приглашены на выходные на маленький изолированный остров. Они ночуют в большом особняке вместе, где они обнаруживают стих «Десять негритят», жутко ожидающий их в каждой спальне, а также десять фигур солдатиков, находящихся на обеденном столе.

Один за одним, гости погибают, и каждый раз одна фигурка ломается. Учитывая отсутствие глубокого знакомства с каждым персонажем, их смерти ощущаются как поломка драгоценного, но все же не незаменимого объекта. Прилив паники, мгновение возмущения, глубокий вздох, и возвращайтесь к обычным делам.

Перед тем, как убийца был обнаружен, мой учитель дал задание четвертому классу написать их основного подозреваемого на листочек и передать вперед. В классе было около 25 человек. Никто не угадал верно.

К счастью, Пуаро и Марпл более мудрые детективы, чем мои коллеги-четвероклассники. Когда они обнаруживают убийцу, то там нет двусмысленности, нет сомнений. Коварные и отвратительные преступления полностью распутаны и очищены, они сообщают нам, что хотя убийство — это грязное дело, оно может быть рассмотрено в правильной и благородной манере, и, в конечном итоге, порядок будет восстановлен.

Душевное спокойствие, которое омывает читателей в искусно связанной Агатой Кристи развязке, утешительно для всех, но особенно для женщин, подвергшихся домашнему насилию и изнасилованию. Женщин, которые сейчас составляют примерно 80% от всех читателей детективов. Женщин, которым не чуждо вообразить различные способы, которыми могут быть побеспокоены, избиты, изнасилованы или убиты их тела. Женщин, которые не могут что-то сделать, но держат ключи в одной руке, телефон в другой во время возвращения домой ночью, их дыхание ускоряется, когда мужчина замедляет свои шаги или слишком пристально наблюдает.

Для многих женщин смерть в представлении Кристи — это лучший возможный сценарий. Или, по меньшей мере, лучший сценарий убийства.

Агата Кристи родилась 15 сентября 1890 года, была довольно болезненной леди и, по ее сообщениям, обожала похороны с раннего возраста. Но я знаю многих женщин, которые не посещают похороны с обожанием, но читают о преступлениях, и, как выразилась Кристи, не «вегетарианского» вида. Это как если бы некоторые женщины практически из необходимости стали свободно говорить на языке их самого большого страха, как будто разговор, чтение или насмешка над убийством может облегчить ужас, который они испытали.

В своем подкасте «Мое любимое убийство» (“My Favorite Murder”) комики Карэн Килджериф и Джорджия Хардстарк (Karen Kilgariff and Georgia Hardstark) имеют дело с их тревогой, вызванной страхом быть убитыми, говоря об этом с маниакальным упорством в веселых и совсем нескромных условиях. В одном эпизоде, например, женщины шутили, что им страшнее, когда мужчины убивают женщин без изнасилования, потому что тогда, утверждали они, зачем все это? Они поясняли снова и снова, что не оправдывают убийства ни в коем случае, в любой форме. Что их шутки — это способ справиться с их постоянным страхом, посмотреть ужасным вещам в лицо и сказать «ха-ха-ха!»

Килджериф и Хардстарк, в некотором смысле, полная противоположность Кристи. Все они находят веселье в убийстве, но в то время как Килджериф и Хардстарк упиваются всеми отвратительными подробностями, убийство у Кристи рассматривается с благопристойностью и приличиями, обычно припасенными для пролитого стакана вина. Досадно, но поправимо. Кристи отвечает на это чтением ее работы в посвящении к Рождеству Эркюля Пуаро , написанное ее свояку.

«Ты сетовал на то, что убийства в моих романах становятся слишком утонченными, даже анемичными. Ты же ждешь «настоящего, зверского убийства с морем крови», такого, которое не вызывает сомнения в том, что это действительно убийство! Так вот — эта история написана специально для тебя. Надеюсь, она тебе понравится». Кристи тогда описывает «насильственное» убийство в условиях созданного беспорядка — «тяжелая мебель опрокинута... китайские вазы лежат разбитые на полу». О, Боже!

Килджериф и Хардстарк пытаются удержать свое беспокойство через самые отвратительные злодеяния в истории: те, что совмещают оскорбление, пренебрежение, бедность, одержимость, помешательство и пытки — самое лучшее. Кристи, однако, обеспечивает женским кошмарам наиболее восхитительную из возможных упаковок. «Я специализируюсь на убийствах тихого, домашнего типа, — говорит она Найджелу Деннис (Nigel Dennis) в интервью 1965 года. — Дайте мне милый смертельный флакон для игры с ним, и я счастлива».

Кристи нравится упоминать детские стишки в ее названиях. Зачастую, как случилось с «Десятью маленькими негритятами» (Ten Little Indians), стишок — это важный фактор в сюжете убийства или ключ, который в конечном итоге помогает решить дело. Другие примеры включают Раз, два, пряжку застегни (One, Two, Buckle My Shoe), Хикори, дикори (Hickory, Dickory, Dock), Полный карман ржи (Pocket Full of Rye), а также рассказы Черная смородина (Four and Twenty Blackbirds) и «Да здравствуют шесть пенсов!» (Sing a Song of Sixpence). Загадки Кристи используют стишки не только как тактику для раскрытия дела. Скорее всего, эти детские стишки сами по себе повзрослевшие сказки, что ставят женщин лицом к лицу с их страхами, продезинфицированными и приведенными в порядок.

Агата Кристи, возможно, жаждала крови, но она ненавидела создавать беспорядок. Вместо нацеливания на самое отвратительное убийство, она создает убийство в наиболее удобоваримом виде: в изолированном пространстве, с цивилизованными людьми, одним очень умным детективом и резолюцией, которая не оставляет места для маневра. Для женщин, которые лежат ночью в постели с убийством на уме, Кристи предлагает привилегии с рейтингом G, которые предоставят покалывание в позвоночнике и мурашки по коже, но не отвратительную тошноту.

Для современной леди, которой нравится сталкиваться со своими страхами лицом к лицу, но, возможно, присыпанными сахарком, почему бы не расслабиться вечером с Пятью поросятами (Five little pigs)? Как детская колыбельная, она (книга) поможет вам уснуть.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ