Неполный атлас фантастических карт

Автор: Сюзан Дэйч

Карты конца света — такого, каким мы его знаем

Во втором выпуске «Хранителей» (серия комиксов) авантюристы в масках собираются вокруг карты США. На ней крупным планом показаны географические регионы, отмеченные как «Антивоенная демонстрация», «Чёрные беспорядки», «Наркотики», «Беспорядочные половые связи». Капитан Метрополис воспринимает эту карту как вызов Борцам с преступностью, так он назвал свой отряд. Эта карта для некоторых из Хранителей символизирует упадок Америки, которую, по их мнению, они обязаны спасти, хотя другие считают, что не за чем больше возиться. Эдвард Блэйк, Комедиант, игнорирует Капитана Метрополиса. Отвернувшись, положив ноги на стол, он читает газету с заголовком «Франция выходит из НАТО», перевернув страницу, он подожжёт карту Капитана Метрополиса. Комедианту нравится противодействовать остальным хранителям, смеясь им в лица. Он – циник. Реакция на карту Америки для Борцов с преступностью оказалась гранью, которую нельзя переступить. Их ответы в начале сериала вызывают раскол в группе. Когда они все в возрасте и в отставке, происходит убийство Комедианта, по иронии судьбы оно оживляет группу. Роршах носит фетровую шляпу, плащ и маску, которая меняет его запятнанный образ. Он уверен, что падение Блэйка с небоскрёба не было несчастным случаем, и использует это убийство в качестве призыва к мобилизации оставшихся в живых Хранителей. Роршах призывает друг за другом каждого из них, но сейчас они старые и слишком разбитые или не доверяют его теории заговора, хотя знают, что мир скоро погибнет.

«ДМЗ» (Демилитаризованная Зона) – комиксы Брайана Вуда и Рикардо Бучелли, описывающие постапокалиптический Нью-Йорк, в котором супергероев немного и они далеко. Сводная Государственная Армия закрепилась в Нью-Джерси, а Американские Войска расквартированы в Бруклине, Квинсе и на востоке Лонг-Айленда, а столкновения врагов происходят через речные и сухопутные границы. Мэтти Рот – многообещающий фоторепортёр, работающий на журналиста Виктора Фергюсона, оказывается брошенным своим трусливым наставником в военной зоне Нижнего Манхэттена. Рот должен пересечь местность, в которой ещё узнаётся городское поселение, напоминающее футуристические руины «Бегущего по лезвию». Он бежит от банд, снайперов, экстремальных погодных условий. Ему попадаются распознаваемые дорожные знаки, каркасы зданий и кварталов. Вуд и Бучелли используют карту, которая знакома и реальна, но показывают нам, как всё это может быть разрушено и специально реконструировано: гибрид водяной башни скрывает выходы и самодостаточные зоопарки. Территориальная конъектура начинается с актуальной карты. Мы можем следить за продвижением Рота через реальное и воображаемое. Он ест лапшу с побегами при помощи палочек на фоне неонового мерцания кантонских иероглифов, едет в районы Флэтройн Билдинг, Центральный Парк, Верхний Ист-Сайд, где живут самые эгоистичные и недальновидные граждане ДМЗ. Рот пересекает эти районы, затем барахтается в бамбуковых зарослях где-то в Центральном парке. Вуд и Бучелли предоставляют карты, так что читатели могут следовать за Ротом, который сталкивается с хаосом войны, нарастающей братоубийственной жестокостью банд и пейзажами, одновременно знакомыми и странными.

Джейсон Лютес также использует реальные карты Берлина времён Веймарской республики (принятое в историографии наименование Германии в 1919—1933 годах), но его герои знают, что конец света – это не путь к спекуляции. Он почти произошёл. На пересечении Бурштрассе с Торштрассе выступает Какао-Кидс, гастролирующий афро-американский джазовый коллектив, на Бастиан Штрассе журналист Курт Северин встречает искусствоведа Марту Мюллер среди персонажей, курсирующих по Берлину, пейзаж становится зловещим и непредсказуемым. Здесь нет аварийных люков, Роршаха и Капитана Метрополиса, чтобы вывести их из страны до выборов 1933 года. Карты «Города дыма» и «Города Камня» размыты, трудно читаемы, будто карта города, который скоро будет потерян. Они точны, потому что нечитаемы. В интервью с Франсуа Трюфо Альфред Хичкок рассказал о своих решениях, чтобы зрители знали больше, чем герои. В «Секретном Агенте» (1936), основанном на романе Конрада, у мальчика пакет для доставки. Внутри бомба. Аудитория знает об этом, мальчик нет. Он медлит на пути к своей цели, останавливаясь на карнавале, заглядывая в витрины магазинов. Наконец, садится в лондонский автобус, но попадает в пробку. Аналогично мы знаем, что бомба тикает для персонажей графического романа Лютеса. У них не много времени на спасение. Близятся массовые беспорядки, руководимые фашистами в районе Нойкёльн в 1927, и Хрустальная ночь (серия скоординированных атак против евреев во всей нацистской Германии и части Австрии 9—10 ноября 1938 года, осуществлённая военизированными штурмовыми отрядами и гражданскими лицами) несколькими годами позже.

В детстве Бертран Рассел нарисовал карту огромного поместья своих бабушки и дедушки. Она появилась в «Логикомиксе» (Апостолос Доксиадис, Христас Пападимитриу). На комнатах, куда ему нельзя было заходить, нацарапано «Нет!» и «Запрещено», это его версия «Дома, полного тайн и запретов». Насколько он знает, его родители исчезли, и он застрял в Лодже (поместье), где управляла холодная и равнодушная бабушка. Один из секретов этого дома – безумный дядюшка, запертый на чердаке. Молодой Рассел выбирается через окно на крышу, чтобы увидеть своего неуравновешенного родственника. Будучи взрослым, когда он работает над определением бесконечности, встречи со спятившими математиками кажутся своего рода предупреждением. Думается, что сама попытка сформулировать это определение безумна. Формулировка невероятно сложна, если не невозможна, и этот проект связывает его с образом его дяди, он спрятан, его комната – один из участков карты, отмеченный «Нет!» Возможно, наследственный конец света был помешательством, и он был только личным. Детская карта передавала террор дома, и её секрет будет продолжать часто посещать Рассела даже взрослого. «В его лице я увидел воплощение того, что должно было стать личным величайшим кошмаром… Безумие!»

Исчезающие паззлы

Литература написана двумя чувствами и для двух чувств: нечто вроде внутреннего уха, быстро воспринимающего «неуслышанные мелодии»; и глаза, который направляет ручку и расшифровывает печатную страницу, и позвольте мне добавить, как читателю, что внутренний глаз видит цвет и смысл написанного.

— Владимир Набоков, «Лекции по литературе»

Соблазнительность карт для Набокова была в их роли упорядочивания фантастики, хулиганстве, иногда отражении противоречивой природы повествования; карты – наглядное пособие для внутреннего глаза. Он, картируя как читатель, изобразил Созертон-Суд и Мансфилд-Парк; квартиру Георга Замзы (герой рассказа Ф. Кафки «Превращение»), который, став насекомым, не может больше сохранять целостность своей оболочки и, следовательно, самого себя. Но когда Набоков подходит к «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда» (Стивенсон Р.Л.), оказывается на пороге добра и зла. Как обыкновенный лондонский врач по собственному желанию превратился в монстра?

Роберт Луис Стивенсон представил подробное описание дома, тем не менее, коридоры, лаборатории, гостиные, дворы и подъезды нелегко представить. Теперь у нас есть бесконечное количество изображений для слова «лаборатория». Но для современного читателя крайне важно визуализировать то, что он читает.

Я читала, как Стивенсон описал путь Джекила/Хайда, пройденный тем после операции из хирургии во внутренний дворик, но это изображение не очевидно. Дверь в лабораторию может быть на уровне улицы. Университетская лаборатория, где мой отец и отцы моих друзей детства (там и тогда это были всегда отцы, а не матери) были всегда в задней части здания и на верхнем этаже, поэтому они не были так же легко доступны, как витрины магазинов. Самая большая трансформация, которая может произойти в таких лабораториях, – исчезновение логарифмической линейки, заменённой большим громыхающим компьютером. Лаборатория на уровне улицы, где вы открываете дверь и выходите? Небезопасно? Плёнка затрещала в проекторе – здесь у меня возникли проблемы с визуализацией.

Был ли Набоков точен на 100 % или нет, удалось ли ему нарисовать жизнеспособную карту? В доме есть тайны, которые не могут быть в неё включены. В готике дом приравнивается к бессознательному, нереалистичному, Стивенсон говорит: «Счастье, что дом не имеет смысла». Но Набоков хотел сделать историю Джекила осмысленной, передав территориальную достоверность, согласованность. Карта Набокова упорядочивает и поясняет. В ней секционный зал Джекила на переднем плане, а резиденция Хайда на заднем. Он пишет: «Отношения двух олицетворений Джекила в делении дома на две половины». На его карте мы наблюдаем очаровательные конюшни и деградировавший внутренний дворик, где «фантастическая драма разворачивается в присутствии здравомыслящего человека». Набоковское соотнесение порядка приездов и отъездов создаёт развитие фантастичности сюжета. Теперь мы верим!

Согласно книге «Джордж Перек: изображения» («Gerge Perec: Image»; Жак Ниф, Хэндс Нартье; изд. Seuil, Париж, 1993), когда Перек писал «Жизнь: руководство пользователя» (Life: A User’s Manual), он держал рисунок Сола Стейнберга, на котором был изображён нью-йоркский многоквартирный дом, над своим рабочим столом. На этом рисунке фасад отделён так, что можно видеть людей, принимающих пищу, читающих газеты, работающих за печатной машинкой, спящих, будто вглядываешься в кукольный домик. Комиксы и карты Перека были нарисованы так, будто они важны для навигации по «Жизни: руководство пользователя», состоящего из рассказов жителей большого многоквартирного дома 11 улицы Симон-Крубеллер. Каждой из 99 квартир, а также коридорам, лестницам, котельной и подвальным помещениям посвящена глава. Каждое пространство было занято и оживлено, по крайней мере, одним персонажем. Перек представил карту непосредственно в романе, поэтому читатель может проследить, как части истории складываются воедино, будто элементы головоломки, которую создатель паззла Гаспард Винклер (хозяин квартиры на шестом этаже, справа), создал для бродячего художника Персвиля Бартлебута (третий этаж, слева). Однажды Бартлебут собрал 750 частей головоломки, созданной из его картин, он должен был их обработать, потому что форма частей была неопределённой, затем удалил цвета, получив чистый лист бумаги. Реми Роршах, телевизионный продюсер (четвёртый этаж, слева), который имел собственный рассказ о глобальных странствиях и уничтожениях, хочет сделать фильм о проекте Бартлебута, но тот против.

Читатели Перека перемещаются в 17 округ и обшаривают Парижские архивы, ища 11 улицу Симон-Крубеллера. Я сверялась с книгой Якова Хилларета «Виселица Монфокон» (1956), но в указателе за улицей Сибур следует улица Симон-Ле-Франс. Я также изучила карту Парижа моего отца, датированную примерно 1947 годом, а также те карты, которые я использовала, пытаясь найти лабораторию де Бройль, где он работал. Не повезло ни с тем, ни с другим. Улица Крубеллер исчезла, не будучи нигде найденной. Эта улица как картины Бартлебута – неопределённая и самостираемая.

Хорнеритис и Призрачные острова

Изображение, которое вы видите, когда открываете роман Джорджа Сондерса «Резюме и пугающее господство Фила» (The Brief and Frightening Reign of Phil) — это карта спорных территорий Хорнера (внешнего и внутреннего): Западный Дальний Внешний Хорнер, Крайний Восточный Дальний Хорнер, Краткосрочная Резидентная Зона. Карта дополнена полукруглой компасной розеткой. Север внизу, юг наверх, восток и запад поменяны местами. Во Внутреннем Хорнере достаточно места для одного стимпанкового собрания горожан (стимпанк — направление научной фантастики, моделирующее цивилизацию, в совершенстве освоившую механику и технологии паровых машин), но их там семь в общей сложности, поэтому другие шесть должны были ждать своей очереди внутри границы Внешнего Хорнера, чтобы пожить в собственной стране. Подстрекаемые господствующим диктатором Филом, Внешние Хорнерити трактуют ожидания Внутренних, как вторгающуюся силу, чистую и простую, поэтому начинают претендовать на территорию и скудные ресурсы, принадлежащие ничтожному меньшинству среди них.

Карта Сондерса со своей детальностью оснащена километровой шкалой и откалиброванными изолиниями (изолиниями называют линии на карте, проходящие по точкам с одинаковыми значениями каких-либо количественных показателей. Характерный пример изолиний — горизонтали, т. е. линии, соединяющие на земной поверхности точки одинаковой высоты, — основной способ-изображения рельефа на топографических картах), показывает абсурдность агрессии Фила, поэтому его последователи находят все возможные причины, чтобы оправдать её и праздновать победу. Устрашающее правление фила может замещать любую реальную колониальную инициативу. Средиземье Толкина — одна из самых широко известных карт вымышленного мира. Изложение поочерёдно переходит от Тёмного Властелина Саурона к чудовищам Мордера и обратно, их вторжения в Шир и другие провинции отражаются на карте, это демонстрирует пульсирующее продвижение Железного Занавеса или Присоединения. Карта Сондерса говорит, что тиран, будучи угнетённым, планирует свои действия, будто его мозг ненадёжно закреплён на скользящей подставке, а кости смазаны машинным маслом, поэтому он способен захватить власть без указания своей личности и объяснения причин. Абсурдность слепой веры может принимать различные формы.

Карты Агнешки Курант, хотя не имеют в своей основе традиционной истории или книг, перенастроили сочетание реальных мест с произведениями искусства, намекая на выдумку. На «Политической карте призрачных островов» моря и океаны формируют единое Пангееподобное тело воды с пунктирными обозначениями Атлантиды, Тулле, Антилии и морковеобразный клин, обозначенный как Калифорния, и другие острова, цветовая маркировка соответствует тому, какие страны владеют какими частями земли. Греция притязает на Атлантиду и Гиперборею, Англия контролирует Лемурию, Фрислэнд принадлежит Франции и т.д. В случае глобального потепления и экстремального подъёма уровня воды многое, что сейчас на поверхности, будет затоплено. В воображаемом, но возможном глобальном катаклизме некоторые острова знакомые, другие – мифические. Что значит быть призраком, но ещё иметь потенциально достоверные координаты? Курант интересуют не принятые во внимание разрушенные столицы. Чтобы создать архив призрачных островов, она «исследовала несуществующие острова, появившиеся на важных политических и экономических картах: в некоторых случаях эти острова были результатом миражей, в других – они были целенаправленно добавлены исследователями с целью получения финансовых средств для дальнейших колониальных экспедиций. Многие из этих территорий были источником реальных сделок и конфликтов, которые едва не привели к войне».

Материал Курант кажется вполне достоверным – данные каких-либо GPS-систем, но ещё и мир Острова Сокровищ. Как Поп отлично сказал в эпизоде сериала «Firesign Theater» про Ника Денджера: «Вы не можете попасть туда отсюда». Невозможно на самом деле ступить на Призрачный Остров или в Демилитаризованную военную зону Нью-Йорка, поэтому в этих картах есть нечто мучающее и сверхъестественное для воображения. Они читаются при условии своего рода гравитационного притяжения к магической плёнке, которая прокручивается в нашей голове, когда мы читаем.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ