Сладкая парочка литераторов, Уилл и Джейн, превратилась в подобие поп-звезд

Автор: Дженнифер Шусслер (JENNIFER SCHUESSLER)
Фото: Tony Cenicola/The New York Times

Поп-культура почему-то любит пары. Ким и Канье. Брэд и Анджелина. Билл и Хиллари. Бэтмен и Робин. Выставка в Шекспировской библиотеке Фолджера в Вашингтоне добавляет неожиданный сюжетный поворот к привычным сочетаниям. Так рождается сладкая парочка, наделенная поистине несокрушимой силой – Уилл и Джейн.

Если вы еще не поняли, Джейн – это Джейн Остин. Правда, она и Уильям Шекспир никогда не встречались лично (естественно, за пределами извращенной фантазии авторов фанфиков). Но их параллельные жизни в культуре уже после их смерти наглядно иллюстрируют то, как отдельные великие авторы могут превратиться в идолов, которых читатели любят ничуть не меньше созданных ими персонажей. Как и то, насколько интимные чувства мы можем испытывать к людям, написавшим наши любимые книги.

По крайней мере, именно такими доводами руководствовались организаторы «Уилл и Джейн: Шекспир, Остин и культ знаменитостей» – дерзкой подборки подчас довольно бестолковых предметов, собранных за века существования знаменитых фандомов.

Выставка, которая открывается в субботу, стала первой попыткой библиотеки представить Шекспира в паре с другим писателем и первой экспозицией, показывающей такую странную подборку артефактов (взять те же антикварные кузнечные меха с лицом Уилла на них, можете в такое поверить?) из своих хранилищ, которые в большей степени известны наличием в коллекции 82 первых изданий книг автора. Все эти богатства демонстрируются вместе с предметами, связанными с Остин, которые собирались по всему миру, начиная с личных вещей писательницы, на время позаимствованных у Дома-музея Джейн Остин в Чоутене, Англия, и заканчивая современными дешевыми безделушками, больше характерными для eBay.

Кузнечные меха с изображением Шекспира
Из коллекции Шекспировской библиотеки Фолджера

Шекспиролюбы старой закалки могут, конечно, побледнеть при виде Уилла и Джейн в виде кукол с качающимися головами на официальном постере выставки, не говоря уже о перспективе столкновения с остиноманами, набившимися в тюдоровские залы библиотеки, чтобы поглазеть на ношенный капот Остин или упасть в обморок возле тоже ношенной (но уже в мокром виде) рубашки, в которой Колин Фёрт появился в роли мистера Дарси в незабываемой сцене экранизации BBC 1995 года «Гордость и предубеждение».

Но глобальная Остиномания, как утверждает выставка, имеет поразительные параллели с Шеспироманией, начавшейся в 1769 году после празднования юбилея автора, которого быстро превратили в символ всего английского и стали вдохновенно использовать для оформления сувенирных кружек и прочей подобной вульгарной дребедени.

«В XVIII веке Шекспир в каком-то смысле был почти поп-звездой», – говорит Джанин Барчес, эксперт по Остин из Университета Техаса, которая курирует выставку вместе с Кристиной Штрауб, исследователем Шекспира из Университета Карнеги-Меллона.

«Если вы посмотрите на то, как формировался интерес к нему, и то, как он рос, – продолжает она, – то заметите, что всё это очень похоже на то, что мы видим сейчас в отношении Остин. Именно так поп-культура создает основу для высокой культуры».

Такие бинты Джейн Остин использовала для лечения своих литературных ран?
Из частной коллекции

Формочкам для печенья с изображением силуэта Остин в одной из витрин явно не хватает налета старины. Но они и не являются старыми, говорит Штрауб. И тем не менее, они по своей природе ничуть не более абсурдны и не менее достойны быть выставленными здесь, чем кружка с портретом Шекспира, датированная XVIII веком, или, если на то пошло, связка выглядящих абсолютно случайными деревянных палок, которые якобы были собраны в городе рождения Шекспира Стратфорд-на-Эйвоне и прослыли остатками стула, на котором он, возможно, когда-то сидел.

«В конце концов, это просто палки, – признает Штрауб. – Но ими дорожили настолько, что хранили в специальном хранилище, занимая действительно ценный объект недвижимости. Наверное, это рассмешит вас, но это также поведает вам кое-что о природе знаменитости – нечто, к чему так или иначе придется отнестись серьезно».

Идея выставки родилась из довольно несерьезного разговора, произошедшего четыре года назад за завтраком, состоявшим из буррито. Майкл Уитмор, директор библиотеки Фолджера, тогда был на конференции в Остине, штат Техас, и поспорил там с Барчес, поддразнивавшей его тем, что «мой автор составит вашему хорошую конкуренцию».

После бессвязной дискуссии они пришли к несколько парадоксальному выводу.

«Что было бы, если бы эти два человека были милыми соседями, как Уилл и Грейс или Лаверна и Ширли? – вспоминает Уитмор (имеются в виду герои одноименных популярных американских сериалов, бывшие соседями по комнате – прим. перев.). – Идея действительно началась с названия. У нас не было никакого серьезного научного замысла».

Получившаяся в результате экспозиция, приуроченная к 400-й годовщине со дня смерти Шекспира и проходящая за год до 200-летнего юбилея Остин, смешивает серьезные научные исследования с не менее серьезными причудами. Она не показывает линейной истории, а вместо этого распределяет артефакты по темам, четко следя за тем, чтобы оба писателя всегда шли бок о бок друг с другом.

Локон волос Остин
Из коллекции Дома-музея Джейн Остин

Кураторы утверждают, что даже помимо их величайшего литературного гения, Шекспир и Остин имеют много общего – начиная со скудости сведений об их личной жизни, что оставляет немало соблазнительных поводов для заполнения пробелов.

Одна из частей экспозиции показывает, как преданные почитатели обоих авторов заказывали их портреты, улучшая их изображения. (Так, некое подобие Остин, которое появится в следующем году на британской 10-фунтовой банкноте, основано на викторианском портрете, написанном по заказу её семьи в 1869 году, более чем через 50 лет после смерти Остин, и сильно приукрасившем случайный набросок, сделанный её сестрой Кассандрой.)

Фанаты также стремятся приукрасить личную жизнь своих кумиров, преувеличивая или додумывая для них любовные истории, будь то фальшивое любовное письмо Шекспира его жене Энн Хатауэй, созданное в 1790-е годы, или такие фильмы, как «Влюбленный Шекспир» и «Джейн Остин» (последний изображает роковую влюбленность Остин в нищего адвоката, которая в результате и привела её к одинокой писательской жизни).

Выставка также показывает, как имена обоих авторов использовались в торговле, будь то вывеска таверны под названием «Голова Шекспира», датированная примерно концом XVII – началом XVIII века, или пустая обувная коробка из-под производившейся в 1970-ые годы обуви, что по непонятным причинам носила имя Джейн Остин.

«Эта штука просто разбила мне сердце, – говорит Штрауб, указывая на экспонат, полученный среди прочих предметов, предоставленных для выставки Гаучер-колледжем, крупнейшим американским хранилищем предметов, связанных с Остин. – Это самая обычная картонная коробка из-под обуви».

Связка деревянных палок, которая, возможно, когда-то была стулом, на котором, вероятно, когда-то сидел Шекспир
Из коллекции Шекспировской библиотеки Фолджера

«Рубашка», как написано на сопровождающей сорочку мистера Фёрта табличке, тоже может показаться самой обычной рубашкой. Но уже сам факт того, что библиотека Фолджера скоро её выставит, спровоцировал восхищенные новостные заголовки по всему миру. (В сатирической заметке, опубликованной в журнале «The New Yorker», даже были прописаны условия допуска к этому знаменитому предмету одежды, в том числе: «Селфи с Рубашкой дозволено делать только тем лицам, что прочитали настоящие произведения Джейн Остин, а не только книги о людях, которым понравились книги Остин».)

(Подробнее о рубашке можно прочитать в переводе другого материала на LiveLib)

Рубашка выставлена рядом с серией экспонатов, отдающих ей дань, включая постановочную фотографию, повторяющую знаменитую сцену с участием Бенедикта Камбербэтча. Параллелью служат аналогичные шекспировские предметы, например, набор фарфора XVIII века, изображающего известных актеров, игравших Ричарда III.

Повторение – это «мощный механизм усиления влияния знаменитости», – объясняет табличка рядом с этой частью выставки. – «Культурная ценность изображения увеличивается всё больше по мере того, как она копируется».

Литературная известность подкрепляется и другими формами славы. Взять хотя бы случай, когда кольцо с бирюзой, ранее принадлежавшее Остин, обрело еще большую известность после того, как его на аукционе купила американская певица Келли Кларксон, что побудило британского министра культуры объявить его национальным достоянием, которое не может быть экспортировано.

Ныне владеющий кольцом Дом-музей Джейн Остин отказался предоставить его библиотеке Фолджера для выставки, вынудив организаторов изготовить его золотую копию. Но зато он направил сюда коллекцию бытовых предметов, обнаруженных под половицами дома, в том числе гвоздь и глиняную трубку.

Он также прислал заключенную в рамку прядь волос Остин, которая теперь выставляется рядом с прядью каштановых волос, приписываемых Шекспиру, впервые всплывшей во время продажи в начале XIХ века и приобретенной библиотекой Фолджера в 1999 году.

Та самая Рубашка мистера Дарси
Собственность Cosprop Ltd.

«Мы не проводили ДНК-тест, – полушутя заявляет Барчес. – Мы не хотим развеивать этот миф».

Выставка не пренебрегает и более традиционными литературными артефактами. Здесь есть тома Шекспира и Остин, принадлежавшие известным людям, как, например, забрызганный кофе экземпляр Джеймса Джойса Как вам это понравится и экземпляр Мэнсфилд-Парка в мягкой обложке времен студенчества актера Стивена Фрая, идущий в комплекте со «странными пометками в количестве примерно 1977 штук», как поясняет нам сопровождающая экспонат надпись.

Часть выставки под названием «Конец?» показывает, как некоторые поклонники даже после смерти стремятся полностью соответствовать своему кумиру. Кураторы цитируют письмо директора Дома-музея Джейн Остин, которая в 2008 году умоляла фанатов писательницы не присылать к ней своих наследников, чтобы рассеять их пепел на этой земле.

«Посетителям неприятно, – отмечает она, – видеть здесь курганы человеческого пепла».

Однако сама библиотека Фолджера всё же является мавзолеем. Пепел основателей библиотеки Генри Клэя и Эмили Фолджеров захоронен в соседней комнате за табличкой, отдающей дань «славе Уильяма Шекспира и вящей славе Божьей».

«Такого рода идолопоклонство в первую секунду может насмешить вас, – говорит Барчес. – Но тогда вы должны остановиться и всерьез подумать о том, что вы сами любите в литературе».

Перевод: Count_in_Law
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ