6 июня 2016 г., 15:50

1K

Чарльз Диккенс и искусство создания лингвистической характеристики второстепенных персонажей

59 понравилось 0 пока нет комментариев 16 добавить в избранное

o-o.jpeg Мистер Бамбл. Иллюстрация: Персонажи Чарльза Диккенса в серии оригинальных акварельных набросков (художник: "Kyd"), цветная литография, изд-во: Raphael Tuck & Sons, London, 1899. Благодаря пользователю Flickr trialsanderrors

Позвольте мне представить мистера Плорнишмарунтигонтера. Лорда Подснепа. Графа Сморлторка и сэра Чипкинса Глогвога. И вдовствующую леди Снафенаф. Королевский юрисконсульт Базфаз, мисс Сневелличчи, миссис Раймаг и Поркенхемы… Кто все эти люди? Почему у них такие странные имена?

Это самые лучшие имена, это худшие из имен; они пришли из эпохи искусства давать имена, из эпохи лицемерной глупости, из эпохи… В общем, вы поняли. Вы уже узнали эту разношерстную компанию персонажей? Все они возникли благодаря неуемной фантазии Чарльза Диккенса.

Да, Чарльза Диккенса: бывшего рабочего фабрики по производству ваксы, бывшего клерка адвокатской конторы, борца за социальную справедливость, актера-любителя и знаменитого (хотя и не всегда по достоинству оцененного) автора очень длинных романов, который жил в викторианскую эпоху, отличавшуюся многословием. А также: Чарльза Диккенса, новатора в области языка.

Ученые и критики отмечают, что Диккенс обладал потрясающим лингвистическим талантом. Не только потому, что он знал много слов. Его называют "профессором сленга", во-первых, потому, что он использует большое количество региональных диалектов и акцентов. Хотя "зрительный диалект" (написание, имитирующее диалектное или просторечное произношение – прим. перев.) уже давно считается своего рода лингвистическим предрассудком, разумное использование этого приема может "оживить" литературных героев различного социального происхождения, а иногда помочь привлечь внимание читателя к проблемам бедности, классового неравенства или социальной несправедливости. Родившись в обедневшей семье, Диккенс в своих романах никогда не забывал об этих проблемах. Даже самый незначительный, проходной персонаж в романах Диккенса, независимо от его материального положения или образования, является индивидуальностью. Очень интересно, как Диккенс виртуозно использует языковую характеристику для того, чтобы подчеркнуть индивидуальность своих персонажей.

Конечно, многие считают, что проза Чарльза Диккенса немного вычурна и перегружена деталями, и что она уже несовременна. (Если верить этой "научной оценке", он пишет не лучше, чем Эдуард Булвер-Литтон, автор фразы "стояла темная ненастная ночь".) (Эта фраза, начинающая роман "Пол Клиффорд", служит названием конкурса на самое худшее начало художественного произведения. Основной критерий — "словесная избыточность, напыщенность, замысловатость, словоблудие и клинический бред" – прим. перев.) Если вы не являетесь страстным поклонником романов Диккенса, вы можете утверждать, что от них у вас мурашки по телу… И будет правы, поскольку именно он изобрел это выражение: "Она то и дело жаловалась на холод, уверяя, что по спине ее не перестают пробегать мурашки" ( Дэвид Копперфильд , 1849). Дело в том, что для своего времени Диккенс являлся кем-то вроде революционера в области лингвистики, и его влияние на английский язык заметно даже в наши дни. Вот некоторые из известных выражений, которыми мы пользуемся сегодня: "to clap eyes" (остановить взгляд на ком-то), "butter-fingers" (ротозей, "дырявые руки"), "slow coach" (тугодум) – все они придуманы Диккенсом.

Однако лингвистическая креативность Диккенса проявлялась не только в том, как он использовал язык в своих романах, и не только в том, как он передавал диалекты и говоры, и, конечно, не только в изобретении новых слов и выражений. Первое, что бросается в глаза любому читателю, это то, что Диккенс был настоящим виртуозом в придумывании имен для своих персонажей.

Конечно, персонажи его произведений уникальны и тщательно выписаны, поэтому неудивительно, что их имена превращаются в нарицательные – как, например, имя Скрудж, сленговое название зонтика "gamp" (по имени Сары Гамп, персонажа романа Жизнь и приключения Мартина Чезлвита , повсюду носившей с собой зонтик – прим. перев.), или бывшее когда-то популярным словечко "podsnappery" – подснепизм (слово, образованное от фамилии мистера Подснепа, персонажа романа Наш общий друг , человека, уверенного в собственной непогрешимости – прим. перев.). Но есть и что-то большее в этих необычных именах. Они необычны не только ради необычности. Диккенс так изобретательно давал своим героям имена, что они служат своего рода историей этих персонажей – они говорят об их происхождении или основных чертах характера. Как читатели, с психологической точки зрения, мы по-особому реагируем на эти имена, о которых раньше и не слышали – так же, как мы реагируем на звуковой символизм и аллюзии в названиях товаров.

Нам достаточно прочесть имя персонажа, пусть даже мельком упоминающегося в мире Диккенса, и вот мы уже знаем кое-что важное о нем. Вот мистер Мэрдстон. Что бы вы подумали о человеке с такой фамилией, не зная о нем больше ничего? (Фамилия Мurdstone, вероятно, образована от слов murder (убийство) и stone (камень) – прим. перев.) Или о мистере Пекснифе? (Фамилия Pecksniff, вероятно, образована от слов peck (клевать) и sniff (принюхаться) – прим. перев.) Диккенсу прекрасно удавалось манипулировать именем с лингвистической точки зрения, чтобы у читателя возникали ассоциации того или иного рода. Существует множество научных работ, исследующих способы, которыми пользовался Диккенс, наделяя того или иного персонажа именем. Элизабет Хоуп Гордон в своей работе, посвященной именам персонажей Диккенса, замечает, что "не очень просто объяснить, почему эти имена кажутся такими подходящими, но иногда звуковой облик имени вызывает впечатление, сходное с тем впечатлением, которое производит сам персонаж. В других случаях совершенно неожиданно возникает некое соответствие, объяснить которое не в состоянии ни одно научное исследование".

Лингвистическое богатство имен персонажей Диккенса – это то, что, вероятно, больше никогда не встретится в литературе. И вот почему. Гордон указывает на то, что в современном литературном мире мы склонны ценить реализм и здравый смысл, и это влияет на выбор имени персонажа. Сегодня имя персонажа должно быть нейтральным, без тени «старомодной» тяги к странным, гротесковым или «говорящим» именам, которые как бы намекают читателю, каким характером обладает персонаж, носящий то или иное имя. Чарльзу Диккенсу с его упрямым стремлением давать своим героям причудливые имена повезло, что он творил в золотой век ономастики, и он, разумеется, относился к этому весьма серьезно. Его друг и биограф Джон Форстер писал, что Диккенс постоянно пополнял список имен, подходящих для самых разнообразных персонажей; он вносил туда случайно встреченные имена или изменял уже существующие слова так, чтобы получившееся имена подходили для того или иного персонажа. Об этом же пишет и де Ласкин в своей работе «Психологический подход Чарльза Диккенса к фамилиям». Диккенс словно играл в параграм, лестницу из слов (игра, изобретенная Льюисом Кэрроллом – прим. перев.) – он изменял придуманные им же самим имена до тех пор, пока он не получал то единственное, которое устраивало бы его во всех отношениях. Мартин Чезлвит, например, прошел через следующие трансформации: Мартин Суизлдин, Суизлбэк, Суизлвог, Чезлтоу, Чезлбой, Чаблвиг, Чазлвиг, пока Диккенс не остановился на варианте, который мы все знаем и любим.

В ранних или более иронических произведениях Диккенс использовал (порой весьма неуклюже) в основном «говорящие», описательные, имена, или имена, основанные на игре слов, иногда слегка измененной, например, Lord Mutanhed (варианты перевода: лорд Мутонгед (И. Введенский) и лорд Мютенхед (А. Кривцова, Е. Ланн), по мнению Э. Б. Кузьминой, не передают слышимый англичанами корень слова «mute» – немой, что мешает русскому читателю в полной мере оценить обмен репликами между мистером Пиквиком и церемониймейстером на балу. – прим. перев.). Или, например, Pessel и Mortair (варианты перевода: Песселл и Мортэр (М. Беккер, И. Гурова, Л. Боровой); у Диккенса игра слов заключается в том, что фамилии этих ученых медиков созвучны английским словам pestle и mortar – пестик и ступка соответственно, символы аптекарского дела – прим. перев.).

Диккенс не только использовал известные имена, чисто описательные имена или имена с измененным написанием (как делают и другие авторы). Он использовал множество лингвистических методов для создания по-настоящему выразительных имен своих персонажей. Выдумывая эти имена, он смешивал устаревшие, хотя и все еще употреблявшиеся слова, и оттенки их значений. Он манипулировал звучанием и написанием, сливая несколько слов в одно. Он использовал звукоподражание и звуковой символизм, используя типичные суффиксы, образующие фамилии, и так создавал имя, которое походило на реально существующее и придавало тем самым большую убедительность образу того или иного персонажа.

Фамилия Murdstone, где мы слышим murder и stone (убийство и камень), говорит нам о жестокости этого персонажа. Фамилия Akershem (acre + sham – акр и притворщик/мошенник) говорит нам о том, насколько в действительности богата Софрония Экершем (перевод В.М. Топер – прим. перев.). Эта фамилия весьма напоминает реально существующую благодаря сходству суффикса sham с суффиксом ham/-hem, часто встречающемся в английских фамилиях. Фамилия доктора Haggage, не вызывающего ничего кроме отвращения, напоминает о словах hag (ведьма), baggage (потаскуха), haggard (изможденный) (в переводе М. Энгельгардта – Гаггедж, у М. Калашниковой – Хэггедж – прим. перев.). Фамилия честного бедняка Боба Крэтчита (Bob Cratchit) (в переводе Т. Озерской – Боб Крэтчит – прим. перев.) напоминает о выражении scratch out a living (с трудом сводить концы с концами). Здесь Диккенс опускает шипящий «С» в начале, и это, по мнению Гордон, является способом передать слабость: «В Слири (Sleary), фамилии владельца цирка, в голове которого царит полная неразбериха, и который постоянно пребывает в промежуточном состоянии между "пьян" и "трезв", звук "с", с одной стороны, напоминает о slush (грязь, жижа) и sleazy (подлый, низкий), а также напоминает о словах leer (хитрый/злобный взгляд), blear (неясный/неотчетливый) и bleary (изможденный)". Диккенс часто использовал прием замены звуков, характерный для детской речи, чтобы сделать звучание имен более мягким или нежным: Mudge (вместо Smudge), Traddles (вместо Straddles) или Toundling (вместо Foundling) и Tatkin (вместо Catkin).

Изменения, вносимые Диккенсом, были незначительны, но в результате получался удивительно выразительный образ персонажа, за именем которого стояла целая история из аллюзий к другим словам и их значениям. Нейтральные имена, использующиеся современными авторами, конечно, хороши своей реалистичностью, но такие изменения означают, что писатели утратили доступ к лингвистическому символизму имен, неважно, удачно или неудачно придуманным, который процветал в те времена, когда творил Диккенс. Что значит имя? Иногда, особенно для второстепенно персонажа, оно значит все на свете.

Перевод: two_cats
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ

Источник: Jstor
В группу Клуб переводчиков Все обсуждения группы

Авторы из этой статьи

59 понравилось 16 добавить в избранное

Комментарии

Комментариев пока нет — ваш может стать первым

Поделитесь мнением с другими читателями!

Читайте также