Поэтические рецепты больным, умирающим, скорбящим

Фото: кадр из фильма Питера Никса "Комната ожидания" (2012).

Автор: Ронна Блум (Ronna Bloom) - исследует силу поэзии в приемном покое больницы.

В прошлом месяце я провела целый день в больничной комнате ожидания. В этой фразе мог бы звучать крик миллионов людей по всему миру. На самом деле я провела день в трех приемных Объединенного департамента диагностической визуализации (JDMI) в больницах по всему Торонто, прописывая стихи тем, кто действительно чего-то ждал.

В первой больнице для меня нашелся стол, и я, как Люси из комиксов "Peanuts", даже обзавелась табличкой "Поэт на месте". Но люди в комнате ожидания слишком заняты. Ожиданием. Они тревожатся, взгляды их устремлены на какую-то дверь, и едва ли они захотят подойти к незнакомке, не говоря уже о поэте. Так что я встала и начала расхаживать по помещению в своем белом халате и со стихами, напечатанными на бланках для рецептов. Если кто-то поднимал на меня глаза, я здоровалась, объясняла, кто я такая, и спрашивала, могу ли предложить стихотворение. Кто-то улыбался и говорил: "Я в порядке". Это значит: "Нет, спасибо". Кто-то с любопытством переспрашивает: "Стихотворение?" – и даже проявляет некоторый интерес.

Впервые мне предложили вести поэтические мастерские и семинары для персонала в больнице "Маунт-Синай" в качестве приглашенного поэта-преподавателя в 2012 году. Программа была организована на грант, полученный от Совета по искусству Онтарио, при участии программы Университета Торонто "Здоровье, искусство и человек", а также ряда благотворителей. В первую очередь моя деятельность касалась штатных сотрудников, и лишь недавно я стала работать непосредственно с пациентами и с теми, кто о них заботится.

Это могло бы случиться в кафетерии, возле книжного киоска или в приемном покое, где я сидела со своей табличкой и писала для людей стихи прямо на месте или выдавала поэтические рецепты на маленьких листочках. Мне встречались пациенты, наглотавшиеся бария [одно из соединений бария применяется в качестве рентгеноконтрастного вещества – прим. перев.], обедающие сотрудники, члены семьи, потрясенные полученным диагнозом.

Я встречалась с ними только раз. Я встречала людей, страдающих от голода и не знающих этого, людей, ожидавших результатов, сдачи анализов, работников "Wheel-Trans" [транспортная система в Торонто, обеспечивающая безопасный и комфортный проезд для людей с физическими ограничениями – прим. перев.], ответов, ребенка. Зависимости, горе. Повторяющиеся жизненные повороты, которые сбивают нас с толку, мучают, возвращают друг к другу. Травма, страх, раздражение, сострадание, расизм. Прививки от гриппа, огнестрельные ранения, химиотерапия, ортопедические проблемы, челюстно-лицевая хирургия. Кафе, сувенирная лавка, книжный киоск. Восстановление, материнство, интернатура, любые формы труда. Доброжелательность. Кровать, туалет, баллоны, стул. Нельзя считать очевидным, кому стихи нужны, а кому нет. Мой девиз: всякому живому человеку пригодится стихотворение. Захочет ли он его получить – это другой вопрос.

Кому-то из посетителей в тот день явно было плохо, кто-то пришел за компанию. Один мужчина остро нуждался в том, чтобы поговорить. Я спросила, какое он хочет стихотворение. Он ответил: "От беспокойства из-за результатов". Когда я протянула ему стихотворение, он долго вчитывался в него, потом поблагодарил меня и положил рецепт в карман. Какая-то женщина смотрела в синее небо и мечтала оказаться где-нибудь в другом месте. Ей хотелось побыть на природе. Я дала ей "Пчел" Эмили Дикинсон.

Моя миссия в "Поэтической терапии" состоит в том, чтобы подбирать стихи, способные затронуть эмоциональную струнку в сердце получателя, стихи, которые словно говорят: "Я тебя понимаю".

В середине того дня подруга написала мне сообщение, что ее знакомая как раз узнала свой диагноз в той же больнице. "Ей нужно стихотворение?" – нерешительно ответила я, думая, что это просто нелепо, учитывая важность момента. Но оказалось, что она хотела. Я пришла в ее палату и села рядом с ней на пол.

Один мужчина мучительно боролся с самим ожиданием. Пока я подбирала стихотворение, он ушел. Его сын рассказал мне их историю. Мужчине не нужно было стихотворение. Ему нужен был орган. Уродливая правда жизни. Одни вещи под силу поэзии, другие – нет. И хотя моя работа состоит в том, чтобы облегчать страдания, иногда их приходится принять как нечто неизбежное.

Поэтическая аптека не укладывается в рамки "обычных отношений". Это не терапия, хотя я и психотерапевт. Это не дружба и не обучение. Это исцеление? Искусство? Это одновременно забавно и совершенно серьезно, представление и обмен. Я надеюсь на желание людей поделиться со мной своими историями. Я надеюсь, стихотворение сможет выразить то, что невозможно выразить иначе. И пусть эффективность этого метода пока не исследована, я полагаюсь на него, как вы полагаетесь на искусство, веря, что оно поможет вам в том, в чем не может помочь ничто иное.

Семена этого начинания были посеяны несколько лет назад в "Палатке спонтанной поэзии", где я писала стихи прямо при заказчике по доллару за штуку. Впервые я сделала это в Университете Торонто, а затем привнесла этот элемент в свою работу в больнице. Я садилась напротив человека и спрашивала, для чего ему нужно стихотворение, собирала всю возможную информацию из сказанного (и несказанного), и стоило мне найти первую строчку, дальше все шло своим чередом.

Если мне везло, разговор переходил от окружающей действительности к пустоте, в которой словам нет места. Не будет преувеличением сказать, что в такие не поддающиеся описанию мгновения мне с трудом дался бы ответ даже на вопрос о моем имени. Это было так странно, интимно, и в первое время, испытывая что-то подобное, я чувствовала себя очень уязвимой и открытой, прикованной к бесконечности.

В "Палатке спонтанной поэзии", как и в "Поэтической терапии", моя задача – услышать то, что не было произнесено вслух, и вернуть это получателю в виде стихотворения. Порой меня тревожит, что рецепт придется пациенту "не по вкусу". Но дело не в том, чтобы стихи нравились: важно, чтобы они передавали частичку опыта адресата и отражали его чувства. Это не прямые указания, как обыкновенные рецепты, они скорее подобны флажкам, отмечающим возможности.

Автор-исполнитель Неко Кейс говорит о поэтах: "По-моему, они представляют свою аудиторию и стремятся принести ей утешение. Они настолько хороши в этом, что порой успокаивают нас с помощью наших же страхов. И грусти. По-моему, это настоящее волшебство". Утешение с помощью страхов кажется парадоксальной идеей. Но когда слушаешь или говоришь об этих страхах, очень важно осознание того, что ты не одинок.

Прежде всего это касается горя и скорби. Когда вас одолевает тоска, она налетает подобно зверю и сбивает с ног. В ней есть дикость, которую можно сдержать, возможно, даже приручить, но ее нельзя предотвратить или полностью подчинить своей воле. Что ей нужно? Мучимые агонией скорби, что мы можем сделать? В минуты переживания своего горя мы одиноки как никогда, и, как замечает Кейс, подобрать слова в этой ситуации может только волшебник. Исходят эти слова изнутри или снаружи, они могут поддержать скорбящего, дав имя этому чувству, позволяя проникнуться им, принять, возможно, даже разделить с другим человеком.

Мне доводилось испытывать огромное облегчение, когда удавалось придать форму переживанию, излить его на страницах, запечатлев таким образом опыт. "Да, - говорю я. – Вот оно". Можно взглянуть в лицо боли через призму поэзии – она дает больше свободы. Повествовательный или эмоциональный резонанс помогает очистить опыт от всего постороннего. "Да, - думаю я, - так это и чувствуешь". И боль понемногу отступает. Я могу на минуту ослабить путы горя.

Одна необыкновенно худая женщина, от которой шло излучение куда более мощное, чем то, ради которого она приходила, страстно хотела получить стихотворение. Сначала она попросила что-нибудь для смелости, потом передумала: "Нет, бесполезно". Иногда может подойти не одно стихотворение. Это стихотворения-акробаты. Я зачитала ей несколько, и когда одно из них оказалось как раз для нее, она вздохнула и улыбнулась: "Лучше того, что продается в бутылках". Потом коснулась своей груди и добавила: "И остается с тобой".

Перевод: Scout_Alice
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ