Человек, который придумал дотракийский язык

Автор статьи: Уильям Бреннан (William Brennan)
Иллюстрация: John Cuneo

Профессиональный лингвист создает чрезвычайно детализированные – и абсолютно готовые к употреблению – языки для «Игры престолов» и других шоу

В один из январских вечеров Дэвид Дж. Питерсон (David J. Peterson) стоял за кулисами съемочной площадки шоу «The Daily Show» на Манхэттене и учил ведущего Тревора Ноя правильно говорить на кинукаазском языке (Kinuk'aaz). Лучшего учителя для этого урока найти было бы трудно: Питерсон сам придумывает языки, и кинукаазский, на котором разговаривают пришельцы в сериале «Вызов» канала «Syfy» – как раз одно из его творений. К числу других – а всего их около 40 – относятся высокий валирийский, сладкозвучное наречие могущественных участников «Игры престолов»; Trigedasleng, произошедший от английского диалект, на котором говорят люди в постапокалиптическом будущем в драме канала «CW» под названием «Сотня»; и Noalath – язык, используемый друидами в «Хрониках Шаннары» на «MTV».

В наполненной мягким светом гримерке Ной и Питерсон сражаются с диалогом, который они планируют разыграть во время интервью Питерсона, в том числе с приветствием на кинукаазском: Guderet k'agetirim («Добро пожаловать на шоу»). Ной медленно нащупывает произношение фразы. «Goo-dee-ret kag-eh-tee-rum. Похоже?» – спрашивает он. Питерсон, на длинных каштановых волосах которого красуется идеально ровный пробор, повторяет второе слово с гортанным произношением. «K'agetirim, – говорит он. – Скажи это с немецким «r»». Ной владеет восемью языками (включая немецкий, зулусский и африканский язык кхоса), поэтому на этот раз опускает «r» глубже в горло и отлично имитирует произношение Питерсона. Продюсер дает понять, что пора идти на съемку, и Ной выходит из комнаты, бурча себе под нос резкие, взрывные слоги: «Guderet k'agetirim! Guderet k'agetirim!». Остановившись в дверях, он качает головой: «Да, не хотел бы я говорить на кинукаазском. Я больше по части… высокого валирийского».

Через полчаса Питерсон выходит на съемочную площадку, чтобы обсудить свою новую книгу «Искусство изобретения языка» (The Art of Language Invention). Ной встречает его той самой фразой, которую они учили, или чем-то, по звучанию напоминающим «Ku-ta-rekt kaka-teh-reem!». Хотя языки Питерсона выдуманы, они далеки от тарабарщины; в них есть четкая грамматика и фонология. Вы легко можете исковеркать их – даже их создатель иногда запинается. Когда Питерсон возвращается за кулисы, я интересуюсь, справился ли Ной с кинукаазским. «Неплохая попытка, – посмеивается Питерсон. – Ему удалось не сильно его испортить».

В каком-то смысле все языки являются выдуманными. Большинство из них создавались бессистемно, на протяжении многих столетий языковой импровизации и взаимовлияния. Однако некоторые – те, что лингвисты называют «искусственными» – берут свое начало от конкретных авторов. Самый старый из известных искусственных языков, Lingua Ignota, был описан в XII в. немецкой аббатисой Хильдегардой Бингенской; цель его создания затерялась в истории. В эпоху Просвещения европейские философы стремились придумать язык, который мог бы точно выразить любое понятие во Вселенной. Как отмечает Арика Окрент в своей книге 2009 года «В стране искусственных языков» ( In the Land of Invented Languages ), результаты этих экспериментов были настолько сложны – требовали постоянного обращения к различным графикам и диаграммам, – что никто и никогда их так всерьез и не использовал. Позднее утописты и идеалисты XIX века надеялись, что универсальные языки смогут поспособствовать гармонии в международных отношениях. Почти ни один из таких языков не вышел за пределы записной книжки своего создателя. (Пробиться удалось только одному – эсперанто. И хотя мира во всем мире он так и не принес, на нем сейчас говорят сотни тысяч человек по всему земному шару, включая Питерсона, а на «Facebook» есть функция перевода на него.)

Промо-фото к экранизации книги "Властелин колец"

В ХХ веке самые известные искусственные языки стали создаваться для вымышленных миров. Дж.Р.Р. Толкин, который был в равной степени фантастом и филологом, потратил несколько десятилетий на разработку квеньи, синдарина и прочих языков Средиземья. Книгу Властелин колец он придумал как сосуд, в котором их можно было бы хранить. «Никто не верит мне, когда я говорю, что моя длинная книга – это попытка создать мир, в котором язык, соответствующий моей личной эстетике, мог бы показаться естественным, – сказал он одному из своих сыновей в 1958 году. – Тем не менее, это правда».

Следующий всплеск интереса к вымышленным языкам пришелся на 1980-е годы, когда лингвист по имени Марк Окранд подарил миру клингонский, который он придумал для фильма «Звездный путь 3». В предыдущих частях «Звездного пути» было всего несколько клингонских слов. Используя их как ориентир, Окранд разработал основы фонологии и грамматики. После этого он придумывал только те слова, которые нужны были по сценарию. Язык, по существу, представлял собой иллюзию – наподобие уютно меблированной гостиной на съемочной площадке ситкома. «С близкого расстояния она кажется абсолютно реальной, – говорит мне Окранд, – но стоит на шаг отступить, и вы сразу увидите, что это просто куча фанеры, огораживающей очень тесное пространство». По настоянию создателей «Звездного пути» он продолжал углублять и конкретизировать язык. Опубликованный после выхода фильма словарь клингонского языка был распродан тиражом более 300 000 экземпляров.

Если Окранд подошел к созданию клингонского, как декоратор съемочной площадки, Питерсон работает со своими вымышленными языками, скорее, как архитектор. Когда он создавал дотракийский, на котором говорят воины кочевого племени в «Игре престолов», он наметил историю происхождения каждого слова, включая те версии языка, которые, как он это себе представлял, имели место в прошлом (в том числе для тысяч слов, которые никогда бы не понадобились для сериала). Как сказал мне Окранд, Питерсон «не просто создает целый дом – он проводит археологические раскопки, чтобы увидеть, что было раньше на той земле, на которой потом будет стоять его дом».

Типичный представитель клингонской расы в "Звездном пути", для которой был придуман специальный язык

Впервые Питерсон заинтересовался искусственными языками в 1999 году, в возрасте 18 лет, когда на книжной распродаже ему в руки попался экземпляр книги Монтегю Г. Батлера «Эсперанто: шаг за шагом» (Montagu G. Butler «Step by Step in Esperanto»). В следующем году, когда он изучал морфологию на подготовительных лингвистических курсах в Калифорнийском университете в Беркли, его вдруг осенило, что языковые правила – это всего лишь инструменты, и он может использовать их, чтобы создать собственный язык, который работал бы так, как ему нравится. Питерсон признается, что его первый язык, вдохновение для которого он черпал в арабском и эсперанто, был «полным провалом». Он понял это, когда попытался перевести на него Бурю Шекспира. «Я просто изобрел очень плохой английский», – говорит он мне. Если какое-то слово существовало в английском, оно также было и в языке Питерсона. Он подвел его так близко к англоязычной лексике, что в нём были прямые аналоги для слов «моряк», «матрос» и «боцман».

После окончания школы Питерсон получил степень магистра в области лингвистики в Калифорнийском университете в Сан-Диего и продолжил заниматься языками (всего он изучил более 20 разнообразных языков, хотя считает, что свободно владеет только двумя – английским и испанским). Два бестолковых года он провел на должности преподавателя английского языка в колледже в Орандж Каунти, потом писал сатирический роман, который так никогда и не опубликовал. Всё это время ему по-прежнему хотелось придумать язык, который был бы для него, говоря словами Толкина, «домашним хобби» – чем-то, чем он мог только мечтать зарабатывать на жизнь.

Судьба улыбнулась ему в 2009 году, когда создатели «Игры престолов» связались с «Language Creation Society», группой, соучредителем которой он выступал, и попросили их участвовать в конкурсе на создание дотракийского языка. Хотя придумывание нового языка тогда еще не было телевизионной идеей фикс, эти люди, кажется, почувствовали, что абракадабра тут не прокатит. Сериал, в конце концов, собирались снимать по довольно популярной книжной серии, читатели которой были очарованы её сложностью и детализацией. Кроме того, сама природа зрительской телевизионной аудитории начинала меняться. Вооруженные видеорегистраторами и соцсетями фанаты становились куда внимательнее, чем прежде: они каталогизировали наряды и клиффхэнгеры в своих энциклопедиях; они превращали каждую гримасу персонажа в гифки; они обругивали любое несоответствие или хронологическую ошибку в «Twitter». Растущие бюджеты кинопроизводства вознаграждали их высокие ожидания. Тарабарщина могла бы проскочить мимо многих зрителей, но точно не всех из них.

Основы дотракийского языка Питерсона, изложенные на 180 страницах текста, выбили из соревнования три-четыре десятка других участников. К 2013 году, когда «Игра престолов» стала одним из самых популярных драматических сериалов на телевидении, другие крупные кабельные сети тоже решили, что их шоу нужны вымышленные языки. Работы у Питерсона стало так много, что он смог сделать её своим основным источником дохода. Хотя искусственный язык очень редко обретает собственную жизнь, зрители буквально завалили его вопросами о переводе. Он пытается отвечать на каждый из них, импровизируя, когда это необходимо. Недавно одна фанатка «Игры престолов» обратилась к нему с особой просьбой: есть ли способ сказать на дотракийском «девушка от социологии» (sociology girl)? Она хотела сделать себе татуировку с этими словами. Дотракийцы обитают в мире, где основным видом транспорта служат лошади, а по небу кружат огнедышащие драконы. Вряд ли этот мир знаком с социологией. «Такого слова нет и никогда не будет», – ответил ей Питерсон. Тем не менее, он предложил свой перевод: nayat fin avitihera vojis sekke («девушка, которая будет слишком долго разглядывать людей»).

Дотракийский кхал Дрого и Дейенерис Таргариен. Кадр из сериала "Игра престолов"

Изучать вымышленный язык – занятие не из легких, и Питерсон помогает актерам правильно овладеть им. Он часами разговаривает по телефону, по слогам разучивая с ними каждое предложение. Отработка произношения может занять несколько дней. Николь Галисия, которая играла говорящего на кинукаазском языке пришельца в «Вызове», рассказала мне, что однажды ей дали новый сценарий всего за несколько часов до начала съемок. С таким маленьким количеством времени на подготовку она просто не успела хорошо его выучить. В середине сцены она растерялась и выпалила первые фразы на кинукаазском, которые пришли ей в голову. «Я сказала «Счастливых вам праздников!», хотя должна была произнести: «Вы мне отвратительны и позорите наш народ», – рассказывает она. Никто на съемочной площадке не заметил разницы. Режиссер счел этот дубль лучшим. Сама Галисия, однако, жутко пала духом. В слезах она побежала к своему трейлеру и позвонила Питерсону, чтобы извиниться за «порчу» его языка. «Уверен, что в вашем воображении это выглядит гораздо хуже, чем на пленке, – заверил он её. – И если это так ужасно, то мы переснимем сцену». В результате они её пересняли.

На следующее утро после его появления в «Daily Show» я навестил Питерсона в его отеле, чтобы самому получить урок языка. Возомнив себя, подобно Тревору Ною, этаким высоко-валирийским парнем, я надеялся, что Питерсон сможет научить меня заказывать кофе на этом языке («только сливки, без сахара»). Оказалось, однако, что кофе, как и социологии, в мире «Игры престолов» не существует, и в высоком валирийском просто не хватает слов, чтобы сделать такой заказ.

Пришлось согласиться на Castithan – язык инопланетной расы, который Питерсон придумал для «Вызова». Эти ребята торгуют с людьми и поэтому знают, что это за напиток. Сверившись с 317-страничным словарем на своем IPad, Питерсон нашел нужные слова для кофе (kofya), сливок (krima) и сахара (shugara). Он нацарапал перевод на листе бумаги и прочитал мне его один раз, на полной скорости: «Kofya ksa zhulawa, krima ksa fivi, shugara kanwa». Потом настал мой черед. Звучало довольно просто, но начал я медленно: «Kof-ya ksa jah-lah-wah». Питерсон прервал меня. «Это звук «u», – сказал он. – Попробуй. Zhu-lah-wah». Спустя несколько минут повторов и поправок нужное предложение всё еще с трудом слетало с моего языка. Питерсон оценил меня так: хорошее произношение, плохая интонация.

Castithan, сочувственно сказал он, это такая «скороговорка». Актеры «Вызова» тоже долго с ним боролись. Мне было приятно это слышать – как и то, что, как я услышал, он бормотал себе под нос в самом начале нашего урока. «Я мог бы перевести это на один из языков «Вызова», – сказал он, пока обдумывал, какому языку меня научить. – Только я не очень хорошо на них говорю».

Перевод: Count_in_Law
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ