Конец апокалипсисам

Автор статьи: Мэдди Крам

Изображение: Присцилла Франк

Кто не любит хороший апокалипсис? Но некоторые писатели склоняются к оптимистичной, ориентированной на поиск решений НФ.

Жара. Ты идёшь. Точнее, едва волочишь ноги. Ты меряешь шагами иссушённую равнину, которая кажется бесконечной. Ты ослаб, истощён и умираешь от жажды. Тебя беспокоят потрескавшиеся, запёкшиеся губы, боль в мышцах и вопрос: оправданы ли твои мучения, даже если ты когда-нибудь доберёшься до пункта назначения. В чужой стране ты бредёшь в поисках нового жилья, ибо то место, которое ты называл домом, стало едва ли пригодным для жизни. Ты думаешь о запёкшейся корке из пыли и пота, покрывающей тело, как вдруг от размышлений тебя отвлекает боль ещё более сильная – зуб, в который недавно вживили геолокационный чип, почти что вибрирует. Это значит, что цель уже близко.

Так начинается рассказ Мэдлин Эшби «Когда мы доберёмся до Аризоны» (By the Time We Get to Arizona), опубликованный в прошлом году в «Иероглифе» ( Hierogliph ) – сборнике научно-фантастических произведений, которые должны воодушевить читателя панорамой бесчисленных возможностей будущего, а не напугать их приближением неминуемого апокалипсиса. Здесь вы найдёте и варианты спасения от экологических катастроф, и различные способы совершить рывок в области космических технологий. Рассказ Эшби – являющийся приложением к её магистерской диссертации о том, как сделать процедуру прохождения границы более гуманной – показывает нам мир, где пограничников с огнестрельным оружием сменили сенсоры и технологии распознавания лиц.

Задуманный Нилом Стивенсоном – знаменитым писателем, который в своём последнем романе демонстрирует, как могли бы выглядеть дипломатические отношения во внеземном пространстве – «Иероглиф» показывает, что всё большее количество писателей, по долгу службы или по собственной инициативе, предлагают читателям более оптимистичную альтернативу моде на антиутопии, поддерживаемой проектами вроде «Голодных игр» . Здесь вас не ждут запутанные интриги «Избранной» или головокружительные сюжетные повороты «Бегущего по лабиринту»; эти рассказы не похожи ни на мрачные миры Маргарет Этвуд, ни на сказочные, антинаучные фильмы вроде «ВАЛЛ-И». Большинство историй, опубликованных в «Иероглифе», не только акцентируют внимание на социальных проблемах, но и предлагают варианты их решения.

Эта антология, наряду с несколькими похожими проектами, послужила яблоком раздора для научно-фантастического сообщества. В одном лагере, возглавляемом Стивенсоном, придерживаются мнения, что учёные и инженеры смогли бы использовать положительный импульс, исходящий от авторов, чья работа состоит в создании образов будущего. Писатели, как утверждает Стивенсон, отвечают не только за очерчивание социальных проблем, но и за предложение различных способов их решения. Так в разобщённом сообществе вроде Панема из «Голодных игр» появляются технологии, позволяющие гражданам наладить связь и начать бороться с угнетателями. Так как сторонники подобных взглядов используют свои произведения, чтобы найти выход из современных проблем, многие намеренно помещают своих персонажей в мрачные сюжетные перипетии, из которых последним потом приходится выбираться. И нападки на половую дискриминацию, расизм и классовое неравенство в этих произведениях не прячутся между строк.

Эта точка зрения не даёт покоя поборникам другой школы читателей и писателей, ностальгирующим по временам, когда межзвёздные путешествия были всего лишь весёлыми приключениями, игнорирующими вопросы социальной справедливости в угоду захватывающим сюжетным поворотам. Наиболее фанатично себя ведут критики из числа писателей, сформировавших команду «Грустные щенки», объединившуюся на время присуждения премии Хьюго, чтобы проголосовать против меньшинств и женщин-писателей. Проблема, по их мнению, состоит в том, что научно-фантастическое сообщество во главу угла поставило социальную справедливость и диверсификацию, игнорируя при этом качество текстов и талант их авторов. Научная фантастика, говорят они, должна приносить радость. Благодаря ей человек может уйти от реальных проблем в иные миры – в том числе антиутопии – в которых главный герой настолько крут, что побеждает зло в одиночку, не прибегая к помощи коллективного мышления или каких-либо полезных технологий.

Будущее научной фантастики – развивающейся, если использовать «1984» Джорджа Оруэлла и «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли в качестве индикаторов, параллельно с наукой и технологиями нашей планеты – вероятно, находится где-то посередине между этими двумя подходами. Поэтому сто́ит рассмотреть обе точки зрения и авторов, их пропагандирующих.

«Сейчас не время для реализма», - говорит Маргарет Этвуд в интервью для НОР (Национальное общественное радио – прим.перев.), коротко резюмируя, почему многие писатели от боллитры обращаются к фэнтези и антиутопиям: чтобы преувеличить угрозу надвигающихся катаклизмов – природных и политических – которые пока ещё далеки от реальности.

Жанр антиутопии обрёл колоссальную популярность не только среди подростковой аудитории, он крепко угнездился и в царстве историй для взрослых. Нельзя сказать, что авторам, работающим на ниве взрослой художественной литературы, здешняя территория совсем не знакома. Вероятно, первая антиутопия появилась ещё в 1826-м году: ею стал необычный и совсем небольшой роман Мэри Шелли под названием «Последний человек» , который с тех пор признаётся классикой жанра. События в нём развиваются в поражённой чумой Европе, где персонаж по имени Лайонел пытается спастись вместе с немногими выжившими. Здесь есть и фальшивый пророк, и политические беспорядки, и прочие признаки современной антиутопии. И, хотя книга Шелли обрела признание только в 1960-х, в скором времени похожие произведения за авторством Жюля Верна и Г.Дж. Уэллса породили целый поджанр литературы, задающийся вечными вопросами о человеческой природе и о том, как она реагирует на страшные, смертоносные катастрофы.

Однако сегодня, за некоторыми примечательными исключениями («Станция одиннадцать» ( Station Eleven ) Эмили Сент-Джон Мандел, «Цитрус золотой славы» ( Gold Fame Citrus ) Клэр Вэй Уоткинс), популярные антиутопии растеряли изрядную долю своей первоначальной многоплановости. Авторы тяготеют теперь к неглубокому морализаторству, более подходящему молодым читателям. Они склонны обобщать и проводить чёткую границу между плохим и хорошим, а не разбираться в тонкостях человеческих отношений.

Почему же всё больше писателей, работающих с взрослой художественной литературой, и многие их читатели делают выбор в пользу довольно ограниченного подросткового жанра? Журналисты вновь и вновь задаются этим вопросом, но не находят ответа – может, потому что чёткого объяснения вообще не существует. Возможно, произведения этого жанра отвлекают читателей от современной действительности и дают им возможность бок о бок с протагонистом преодолеть линейные сюжетные повороты, так сильно отличающиеся от многогранности реальной жизни. Или, быть может, наша современная жизнь всё ближе к антиутопии из-за многочисленных катаклизмов, сообщениями о которых пестрят наши новостные ленты в Твиттере.

Мэдлин Эшби уверена, что дело именно в этом.

«В жизни каждого человека присутствуют элементы антиутопии», - говорит она в интервью для «Хаффингтон Пост». – «Помните рождественские акции протеста в Фергюсоне? Есть такая фотография – толпа полицейских под огромным светящимся рекламным щитом с надписью «Поздравляем с праздниками!». Если введёте в поисковике «Ferguson+Season’s+Greetings», вы её найдёте. Я вот увидела и разместила в Твиттере с подписью: «ПОЧЕМУ МНОГИЕ ДЕТИШКИ ТАК ЛЮБЯТ АНТИУТОПИИ? ХМ, ДАЖЕ И НЕ ЗНАЮ».

Эшби рассказывает о личном, почти антиутопическом, опыте столкновения с государственной машиной, который послужил источником вдохновения для многих её рассказов, в том числе «Когда мы доберёмся до Аризоны». В 2006-м она иммигрировала в Канаду, и считает, что процесс этот был напрочь лишён человечности.

«В иммиграции я провела больше года», - объясняет она, и тут же добавляет, что этому можно только порадоваться – для людей, переселившихся в Канаду, среднее время ожидания составляет обычно не менее двух лет».

«На время процедуры ты превращаешься в номер и листок бумаги. Каждый раз, задавая всё более личные вопросы, они дают тебе это прочувствовать», - так Эшби рассказывает о случае, когда вопросы иммиграционной службы свели сложные романтические отношения к статистическим данным. – «[Они спрашивают,] например: «Не могли бы вы назвать количество и денежную стоимость подарков, которыми вы двое обменялись». И тогда ты думаешь: о, да, характер моих взаимоотношений с людьми уже можно интерпретировать в цифрах. У меня есть своя денежная стоимость».

В своём рассказе Эшби не только позиционирует проблему, она также предлагает варианты её решения. Она поясняет, что, внедряя в сюжет инновационные технологии, хочет дать читателям надежду.

«Антиутопия полезна тем, что мы можем использовать в ней признаки реального мира», - говорит Эшби. «Это стилизованный, формализованный способ рассказать о том, что происходит уже сейчас. Но и утопические, более оптимистичные истории также могут принести пользу, помогая нам вообразить будущее, каким мы хотели бы его увидеть».

Проза Эшби основывается на технической стороне её писательского подхода. Отучившись на факультете Стратегического планирования и инноваций в Колледже искусства и дизайна в Онтарио, она стала составлять бесчисленные варианты сценариев развития для организаций вроде Intel Labs и Nesta. Предсказывать будущее для корпораций и исследовательских лабораторий – необычное место работы, эта профессия словно сошла со страниц НФ-романа. Но Эшби не единственный автор, занимающийся «разработкой сценариев». Существует множество организаций, созданных для того, чтобы НФ-писатели продумывали варианты вероятного будущего для отдельных компаний или целых отраслей. Sci Futures – один из таких исследовательских центров, предоставляющих подобные услуги клиентам, среди которых Crayola, Ford и Lowe’s – в рекламном слогане кратко описывают свою миссию: «Когда НФ становится реальностью». Похожая организация, 2020 Media Futures, так раскрывает свою цель: «амбициозный многопрофильный проект стратегического планирования, разрабатываемый для понимания и представления того, как к 2020-му году изменятся средства массовой информации».

Таким образом, исследовательский интерес к этим проектам чрезвычайно высок. О своей работе в Intel Labs и других компаниях Эшби говорит: «Они часто просят разработать будущее, в котором развиты системы искусственного интеллекта. Или где небольшие города воюют между собой. Или же будущее мира без антибиотиков, с возможностью программирования материи или с распространённой повсеместно виртуальной реальностью».

Поскольку Эшби проводит много времени, придумывая инновационные решения для социальных проблем, она использует в своих рассказах те же самые гаджеты и механизмы. В её произведениях персонажи часто попадают в неприятные ситуации, но в них всегда присутствуют и некие технологии, с помощью которых герои могут преодолевать препятствия.

Это основополагающий принцип «технооптимизма» – научной фантастики особого рода, противопоставляемой суровым, пустынным и одиноким пейзажам антиутопии; посредством этого жанра добросердечные авторы жаждут спасти человечество.

Писатель и редактор антологии Кэтрин Крамер с неохотой взялась за эту работу. Когда вышеупомянутый Стивенсон, автор романа Seveneves , предложил ей редактировать сборник рассказов, объединённых темой позитивных инноваций, её обеспокоило то, что сами рассказы могут страдать отсутствием сюжета или однообразием. Однако, ознакомившись с работами в жанре технооптимизма, она поняла, что последний скорее помогает формированию разнообразных мнений, нежели подавляет их. Все её страхи оказались неоправданными.

«Когда мы описываем мрачные сценарии развития или катастрофы будущего, мы, пожалуй, совершаем – этически и морально – доброе дело, потому как это помогает нам найти решение поставленным задачам, особенно в области технологий», - говорит Крамер в интервью сайту «ХаффПост». – «Если оглянуться на 20-й век, мы увидим в нём множество изобретений, изменивших нашу жизнь к лучшему и урегулировавших разнообразные проблемы, от создания вакцин до перевозки охлаждённых продуктов питания. Некоторые из них просто мечта, к примеру – космические полёты, но большинство улучшили жизни людей так, как они и сами этого не ожидали. Это касается консервантов и тому подобных изобретений».

Альтруистическая точка зрения Крамер намекает на её мнение о том, чего могут, и должны, достичь книги. Она верит, что писатели ответственны за задание положительного направления вектору инноваций. А вот некоторые читатели и авторы считают подобный образ мыслей помехой качеству рассказа. Такое обыгрывание социальных проблем, будь то посредством пространной постапокалиптической метафоры или безрадостного антуража с редкими вкраплениями надежды, находит отклик далеко не у всех фанатов НФ. Наиболее заметно это среди тех, кто вместе с «Грустными щенками» ностальгирует по так называемому «Золотому веку» научной фантастики: космическим приключениям вроде «Звёздного пути», позволяющим на короткое время сбежать от оков реального мира. Увлекательный стиль и создание интересных миров обычно являются самоцелью этих произведений, а политические конфликты, ликвидация проблем и прочие детали остаются за кадром.

Но программа «Щенков» – которая привела к тому, что некоторые номинации на премию Хьюго, в которых участвовали только писатели-мужчины с белой кожей, остались без победителей – не ограничивается претензиями к стилю написания произведений. Утверждая, что научная фантастика превратилась в полигон для «позитивной дискриминации», а создание интересных историй уходит на второй план, они лоббировали выдвижение белых мужчин – в том числе и самих себя – в бюллетени для голосования.

Эшби высказывается против движения «Щенков»: «Вот как звучит их боевой клич: «Почему мы должны в нашей научной фантастике думать о каких-то социальных проблемах? Почему нам нужно учитывать противоположный пол или экономические обстоятельства? Почему мы просто не можем развлекаться, как раньше?» Ну да, я уверена, что вам было весело, пока вы не думали обо всех этих вопросах. Любое занятие станет развлечением, если ни о чём не задумываться».

Когда мы заостряем внимание на этих проблемах, считает Эшби, мы сталкиваемся с плачевным состоянием жизни некоторых социальных групп. Благодаря этому складывается повествование, побуждающее читателя задуматься о жизнях других, а не просто погрузиться в свой собственный фэнтезийный мирок, в котором он сам является и героем, и спасителем. Благодаря этому возникает надежда не только на триумф писателя и его выдумки, но и на появление технологий, которые мы сможем создать, занимаясь чем-то поистине удивительным – работая сообща.

Больше о "Щенках" можно узнать в статьях Клуба переводчиков: здесь и здесь

Перевод: Solnechnaja2201
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ