17 сентября 2015 г., 07:09

250

Гюнтер Грасс критикует эмиграционную политику из могилы

32 понравилось 8 комментариев 2 добавить в избранное

o-o.png Автор статьи: Филип Олтерманн (Philip Oltermann)
Фото: Graeme Robertson for the Guardian

Последняя книга лауреата Нобелевской премии, опубликованная посмертно, осуждает растущее напряжение по отношению к беженцам в Германии.

Большую часть своей жизни он олицетворял собой совесть Германии, отзываясь на любые проблемы, от чувства вины после Второй мировой войны до палестино-израильских отношений. И, как оказалось, даже его смерть в апреле нынешнего года не помешала Гюнтеру Грассу стать участником новой дискуссии.

В своей последней книге, опубликованной в Германии в конце прошлой недели, лауреат Нобелевской премии, писатель и поэт, словно обращается к людям с того света с предупреждением по поводу роста нетерпимости к беженцам. Одно из стихотворений в сборнике «О конечности» («Vonne Endlichkait») наполнено сожалением по поводу того, что немцы, которые сами когда-то были беженцами, теперь демонстрируют тот же уровень нетерпимости, с каким они в то время столкнулись.

В стихотворении под названием «Ксенофобия» Грасс пишет о том, как миллионы немцев, депортированных из Центрально-восточной Европы после окончания Второй мировой войны, сталкивались с выкриками «Иди туда, откуда пришел», когда пытались обосноваться в других частях Германии. «Но они остались», – продолжает автор и указывает на схожее отношение к иностранцам, которые сейчас приезжают в страну издалека.

Стихотворение завершается на оптимистической ноте, предполагая, что рано или поздно люди, «что всегда были здесь коренными жителями», придут к осознанию необходимости понять других.

Посмертная работа Грасса была опубликована поразительно своевременно – на той же неделе, когда Германия наблюдала за дебатами по поводу того, стоит ли относить беженцев из Северной Африки и Балкан к той же категории, что и «коренных немецких» беженцев.

В ток-шоу в прошлый четверг популярный журналист и блоггер Саша Лобо предложил приравнять нынешних беженцев (Flüchtlinge) к «депортированным лицам» (Vertriebene). Другой участник дискуссии, баварский министр внутренних дел Иоахим Херрманн, назвал предложение Лобо «оскорбительным».

В нынешнем году Германия пережила волну поджогов жилищ беженцев. За 12 месяцев, предшествующих июню этого года, страна получила 296 710 ходатайств о предоставлении убежища – больше, чем любое другое государство-член Евросоюза.

Но эмиграционный кризис не является единственным объектом политической критики Грасса в его последнем сборнике стихов и прозаических зарисовок, большинство из которых, кстати, сопровождается собственноручными иллюстрациями автора. Например, «Мутти» довольно зло нападает на канцлера Германии Ангелу Меркель, которая «ничего не говорит, говоря много» и вечно попадает в ловушку лоббистов, которые «шантажируют её, подобно мафии».

Будучи активным сторонником социал-демократов, Грасс сильно сожалеет о том, что его партия вступила в коалицию с христианскими демократами Меркель. Он пишет: «Она может проделать это со всеми, пока они будут доиться и безвольно висеть на вешалке по её указке».

В эссе «О денежных операциях» он критически отзывается о «финансовых жонглерах, страдающих зависимостью от прибыли», а также о публичных интеллектуалах, которые спешат провозгласить наступление «пост-денежной эры», в которой место старых добрых наличных денег должны, по-видимому, занять «каштаны» и «ракушки».

В то время как Папа Римский Франциск рассуждает о конце денег, Грасс сухо отмечает, что гора всеобщих долгов растет с каждым часом, «пока как-нибудь в ноябре не прорвет толщу облаков».

В другом коротком тексте Грасс сетует, что Интернет отдалил людей от проблем в реальном мире. Он пишет: «Бомбы, которые ежедневно падают в Ираке, и трупы, что рядами лежат, прикрытые простынями, притворяясь мертвыми, воспринимаются всего лишь как имитация реальности компьютерных игр. Преступно считать Газу только «газетной уткой», вызывающей смех у миллиардов пользователей, или еще одним поводом для [сетевой дискуссии со взаимными оскорблениями]» (оригинальный текст был заменен на цензурный – прим. перев.).

В глазах многих немцев репутация Грасса как совести нации была подорвана в 2006 году, когда писатель признался, что подростком он состоял в неком подразделении войск СС, вооруженном крыле полувоенных формирований нацистской партии.

Если последняя книга Грасса и сейчас получила множество положительных отзывов, то это еще и потому, что политическое морализаторство в ней компенсируется более личными размышлениями о смертности.

В книге есть стихотворение о борьбе автора со слуховым аппаратом и размышления о звуке собственного кашля, есть и небольшой рассказ о том, как Грасс пугает своих внуков последним оставшимся у него настоящим зубом, изображая пугало.

В одном особо откровенном фрагменте писатель превращает трубку, ставшую его фирменным знаком, в символ бессилия в старости. Он пишет: «Я продолжаю свое дело с набитой трубкой, но без спичек. Другими словами: мое мужское естество, старый хлопотун, испустило дух. Только похоть по-прежнему бродит вокруг или делает вид, что еще меня не покинула».

Перевод: Count_in_Law
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ

Источник: The Guardian
В группу Клуб переводчиков Все обсуждения группы

Авторы из этой статьи

32 понравилось 2 добавить в избранное

Комментарии 8

старый хлопотун жил в своем писательском мире

Все это, конечно, полная чепуха. Нужно открыть границы всех стран и позволить любому человеку быть и жить там, где он пожелает. При условии, что он не причинит никакого вреда остальным..

Zangezi, Боюсь, это повод для холивара :)
Слишком много аспектов, которые вряд ли позволят миру вот так взять и запросто объединиться...

Count_in_Law, Вы политик? Потому что только от них можно всерьез услышать подобный аргумент. Никто не говорит о том, что это "просто". Непросто было человечеству отказаться от рабства, непросто было преодолеть земное тяготение, непросто было создать "Фауста" и "Дуинские элегии". Но ведь справились - главное: знать, что это правильно и идти к этому.

Zangezi, Я юрист. И реалист.
Справедливости ради: рабство было не везде, а "Фауста" создавал один-единственный человек :)

Count_in_Law, Я юрист. И реалист.//

Звучит как оправдание собственного нежелания чего-либо делать. Я знаю другой реализм:
Soyez réalistes, demandez l’impossible!

Во всяком действительно великом произведении выражает себя прежде всего всё человечество, или хотя бы какая-то одна его эпоха.

Zangezi, Не вижу смысла развивать эту демагогию. Поэтому как начавшая разговор от его продолжения отказываюсь.

На нашем веку такого не будет. Это реализм. Возможность проверить верность этого утверждения у каждого из нас есть на практике.
Верить и стремиться к лучшему никто никому не запрещает :)

На нашем веку такого не будет.


Вот именно поэтому и не будет. И только поэтому. К сожалению...

Читайте также