Взгляд в прошлое: первые рецензии на роман Дж. Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи»

С момента первого появления романа  Над пропастью во ржи  на книжных прилавках США прошло уже семьдесят два года, однако читатели всё никак не могут сойтись во мнениях относительно этого революционного дебютного романа  Джерома Д. Сэлинджера . Преданных поклонников и яростных злопыхателей — несть числа. И действительно, из всех американских романов середины прошлого века, выдержавших испытание временем, пожалуй, только книга  Джек Керуак - На дороге  вызывает у современных читателей столь же противоречивые чувства. Многие утверждают, что роман «Над пропастью во ржи» продолжает оставаться ярчайшим примером подростковых метаний и разочарований, и что для современных подростков эта книга остаётся такой же злободневной и важной в плане становления личности, какой она была для их сверстников в 1950-е годы. В то же самое время изрядное количество представителей противоположного лагеря до сих пор не могут успокоиться, что в 11-м классе их заставляли писать сочинения о побудительных мотивах поведения этого, скажем так, странноватого главного героя. Их возмущает чрезмерно завышенный статус этого произведения, преподносимого в качестве основополагающего текста современного американского литературного канона и неотъемлемого элемента школьной программы на всей территории страны.

Нравится это кому-то или нет, но книга «Над пропастью во ржи» действительно прошла проверку временем: она по-прежнему хорошо продаётся, и её ежегодный тираж составляет около миллиона экземпляров, то есть общее количество проданных книг приближается к отметке в 75 миллионов экземпляров или около того. И мы сочли, что столь внушительная дата — 16 июля исполнилось 72 года со дня первой публикации романа — заслуживает некоторой ретроспективы.

Там была одна сплошная липа... Всё делалось напоказ — не продохнёшь.

Итак, вот они, воображалы из The New York Times, TIME, The New Yorker  и других печатных изданий далёкого 1951 года, поделившиеся с читателями своим отношением к Холдену Колфилду и его нью-йоркской эпопее.

— Джеймс Штерн, The New York Times, 15 июля 1951 года

Это девчонка, Хельга, от неё же сдохнуть можно. Она читает почти все книги, которые я приношу домой, и ещё кучу всякой ерунды. Она помешана на детях. Я хочу сказать, на книгах про детишек. Так вот, Хель считает, что сейчас мало кто умеет писать про детей. Ну разве что только эти английские ребята,  Ричард Хьюз и  Уолтер Де Ла Мар , говорит она. Всё остальное уже в печёнках сидит. Её мутит от таких книг. И  ещё вот какая штука. У неё просто нюх на любителей попонтоваться и на всякие туфтовые книжки, она их издалека чует, как собака — кость. Если честно, весь этот пустой трёп действует старушке Хель на нервы. А тут она прибегает ко мне с дикими воплями, волосы растрёпаны, и всё такое, и заявляет, мол, ты должен прочитать какую-то офигенную историю в «Нью-Йоркере». Я спросил, кто автор. Сэлинджер, говорит она мне. Джером Дэвид Сэлинджер. А кто это, спросил я. Откуда я знаю, отвечает она, просто прочитай и всё.

По-моему, это здорово, сказала Хель и убежала вместе с этой чумовой книжкой, «Над пропастью во ржи». Ну вот видишь, я же тебе говорила! — объявила она мне на следующий день. Этот парень, Сэлинджер, он раньше писал рассказы. И он знает, как нужно писать о детях. Только эта история слишком длинная. Местами немного нудновато. Ему бы выкинуть всю эту мутотень про всяких придурков и про всё, что касается этой убогой школы. Меня от этого тоска берёт. Точно тебе говорю. У него, у Сэлинджера, лучше всего получается писать про настоящих детей. Я имею в виду про таких, как малышка Фиби, младшая сестрёнка Холдена. Вот она — личность! Холден и малышка Фиб, говорит Хель, у меня от них просто сердце разрывается. Особенно в последней главе, где рассказывается про неё, Холдена и мистера Антолини — единственного парня, которому Холден, как ему казалось, мог доверять, и которому было до Холдена не всё равно, и который — ты прикинь! — оказался педиком. Зуб даю, так и есть.

Ну хватить разоряться, Хель, говорю я ей. Вот что я тебе скажу. Этот Холден — он такой же, как и ты. Он считает, что вокруг полно людей, которые говорят одно, а думают другое, и ему это не нравится. А ещё он терпеть не может кино, ненавидит говнюков и пижонов, беспонтовые книги и войну. Мама дорогая, как же он ненавидит войну. Прямо как ты, Хель, говорю я. Но старушка Хель уже уткнулась в эту чумовую книжку и давай читать её по новой. А в случае с Хель это всегда хороший знак.

*******

— TIME, 16 июля 1951 года

«Среди моих самых близких друзей есть дети. — признаётся 32-летний Джером Дэвид Сэлинджер, — А если точнее, то все мои лучшие друзья — это дети». Именно они становились героями его рассказов, написанных с любовью, блеском и удивительной проницательностью. В своём грубовато-нежном первом романе «Над пропастью во ржи» (в середине лета его выбрали для чтения в «Клубе книги месяца») он описывает страдания и восторги подростка-бунтаря и, прикрываясь маской наивного простачка, выдаёт самую едкую сатиру со времён великого Ринга Ларднера.

Для американских читателей самым ценным уловом в этой книге (намёк на название романа, которое дословно переводится как «ловец во ржи») вполне может оказаться сам романист Сэлинджер. Он доходчиво объясняет, что происходит в душе и в голове подростка, причём без какого-либо умничанья.

*******

— Нэш К. Бургер, The New York Times, 16 июля 1951 года

На страницах своего необыкновенно искреннего романа Дж. Д. Сэлинджер рассказывает нам историю подростка Холдена Колфилда, причём делает это от лица самого главного героя и пользуясь его же языком — непривычным и удивительным... Холден растерян и одинок, он смешон и жалок. Все его горести и неудачи происходят не от него самого, а от мира, который с ним не в ладах. В Холдене нет ничего плохого или того, чего нельзя было бы исправить капелькой ласки и понимания, желательно со стороны родителей. И хотя Холден, как и большинство шестнадцатилетних подростков, не уверен в себе и пребывает в смятении, он наблюдателен, проницателен и наделён определённой мудростью. Его мелкие проступки кажутся совсем незначительными по сравнению с поступками взрослых, с которыми ему приходится сталкиваться.

...

Мистер Сэлинджер, чей роман был опубликован в журнале The New Yorker, а также в других изданиях, пишет со знанием дела, и это несмотря на имеющиеся в данном случае определённые трудности, связанные с тем, что он излагает историю Холдена в виде рассказа от первого лица. Это была рискованная задумка, которая тем не менее с блеском ему удалась. Сэлинджер великолепно воспроизводит речь подростков: их своеобразный юмор, слова-паразиты, сленг, ненормативную лексику и особую выразительность — всё как полагается. Резкие перепады настроения Холдена, его упрямое нежелание признать собственную обострённую восприимчивость и внутренние переживания, его насмешливое презрение к тому, что вообще-то называется реальной жизнью, — всё это тоже типичные для подростков мучительные переживания.

*******

— Энн Л. Гудман, The New Republic, 1951 год

Книга в целом разочаровывает, и не только потому, что это муссирование всё той же темы, на которой (как мне уже начинает казаться) автор, должно быть, зациклился. Холден Колфилд — главный герой, рассказывающий свою собственную историю, — фигура незаурядная, однако его слишком много...

За 277 страниц текста читатель успевает устать как от его откровенностей, бесконечных повторений и подростковости, так и от него самого. И самое меньшее, что испытывает читатель, — это раздражение от того, что Холден не так уж чувствителен и проницателен, как кажется ему самому и его создателю. Во всяком случае он настолько зациклен на самом себе, что другие персонажи, блуждающие по страницам этой книги (за одним заметным исключением — его сестры Фиби), явно проигрывают ему в смысле достоверности... От писателя такого несомненного таланта, как Сэлинджер, ожидаешь чего-то большего.

*******

— The Associated Press, 29 июля 1951 года

Парнишка, в котором легко уживаются напористость и неискушённость юности и стариковский скептицизм, развивает на страницах романа по-настоящему бурную деятельность: он поочерёдно то восхищает нас, то пугает, то ввергает в шок, то чуть ли не доводит до слёз, которыми он в итоге сам и разражается в кульминационный момент своей безумной эскапады.

Он рассказывает нам свою историю, в которой соседствуют грубость и нежность, неодобрение и дружелюбие, сарказм и сентиментальность. Это своего рода «потерянный уик-энд» (отсылка к одноимённому роману Чарльза Джексона, который впоследствии был экранизирован Билли Уайлдером), это мальчик, который не может вернуться домой. Он принадлежит к потерянному поколению и живёт в мире, который был создан не им. Он напоминает нам о тех важнейших выводах, к каким пришли и другие писатели нашего времени. Но помимо всего прочего, а также несмотря на то, что вы наверняка будете покатываться со смеху над неповторимой манерой Холдена изъясняться и его словесными перлами, этот роман по своей сути — трагическая история трудного подростка, если не сказать больше — обвинительный приговор отягощённому проблемами обществу. Время идёт, но романы становятся ненамного легче. 

*******

— Сэмюэл Н. Берман, The New Yorker, 11 августа 1951 года

Яркий, остроумный, наполненный глубоким смыслом роман мистера Сэлинджера написан в форме повествования от первого лица. Холден Колфилд рассказывает нам свою историю в свойственной ему весьма своеобразной манере. Холден отнюдь не среднестатистический подросток. Он сверхчувствительный и сверхэмоциональный парнишка (не исключено, что это одно и то же). Его бросает из крайности в крайность. Он безжалостно самокритичен и неоднократно называет себя то трусом, то ужасным лгуном, то сумасшедшим, то болваном.

Прямолинейность и неопытность Холдена, оказавшегося перед лицом невероятно сложных и зачастую далёких от высокой нравственности жизненных реалий, привносят в повествование элемент комичности: его великолепные словесные перебранки с враждебно настроенными таксистами; его безуспешные попытки завязать непринуждённый разговор с немногословной проституткой; его «интеллектуальные» дискуссии с напыщенным снобом и умником, который всего на несколько лет старше самого Холдена; его незабываемая вылазка в компании с Салли Хейс, превратившаяся в одно из самых смешных свиданий за всю историю литературы для юношества. Контакты Холдена с внешним миром в большинстве случаев представляют собой уморительное зрелище. Его разговоры с самим собой, напротив, полны драматизма и трогают за душу — это тёмный водоворот, яростно бурлящий под безудержным весельем, являющимся не более, чем защитной маской.

Дэн Шихан (Dan Sheehan)

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ