Он не печатает, он — пишет: как Т. С. Элиот создавал поэму «Бесплодная земля»

«Для меня неоконченная вещь — это то, что можно без сожалений стереть с лица земли»

В 1959 один репортер сказал, что слышал, что Т. С. Элиот писал на печатной машинке, и получил уточняющий ответ. «Отчасти на печатной машинке», — поправил Элиот и рассказал, что его недавняя пьеса «Старый сановник» изначально была написана карандашом на бумаге и только потом перепечатана. «Набирая текст, я вношу изменения, — сказан он, — очень большие».

Ранние поэмы Элиота в основном сперва писались от руки, а потом иногда перепечатывались (у Конрада Эйкена, близкого друга поэта, хранился текст, набранный Элиотом великолепным пурпурным курсивом на машинке Blickensderfer). Однако, во время написания поэм «французского» стиля, выходивших в изданиях Hogarth Press, Ovid Press и Alfred A. Knopf, Inc., и «Бесплодной земли»  (около 16 поэм за пять лет), Элиот, похоже, изменил подход.

В августе 1916 года Элиот сказал Конраду Эйкену, что, сочиняя на машинке, наслаждается четкостью и плотностью текста. Вероятно, это относилось к прозе, но, не стоит исключать возможность, что совсем не случайно с этого момента вплоть до «Бесплодных земель» 1921 года не сохранилось черновых рукописей. Некоторые работы, видимо, были написаны и уничтожены при переносе в печатный вариант, что, по мнению Элиота, означало утрату их практической ценности. Однако состояние части оригинальных машинописных текстов, многие из которых были достаточно сильно отредактированы, указывает на то, что в этот период Элиот делал черновые наброски сразу на машинке.

Или, по крайней мере, на то, что он печатал первые полноценные черновики, допуская, что отдельные фрагменты или, как он называл их в письмах к Джону Куинну, «разрозненные строки» были ценным источником. Позже, в 1921 году, в Маргите, он назвал их иначе — «грубыми» черновиками.

В 1924 году, через два года после публикации «Бесплодной земли», Т. С. Элиот, говоря о стихотворении «Полые люди» , отметил, что сочиняет на пишущей машинке. Он повторил эти слова одному поэту в 1927 году, добавив: «ближе всего я соприкасаюсь с текстом в своих первых черновиках с карандашными правками».

Точное описание «Бесплодной земли» могло выглядеть так: первый полный напечатанный на машинке черновик, местами составленный из разрозненных строк, которые были уничтожены после использования; напечатанный текст с правками, сделанными карандашом и чернилами. Два года спустя в Бодлианской библиотеке он сказал: «В основном, я работаю на машинке по черновым заметкам, которые, как правило, уничтожаю». Элиот расписал процесс в середине 1930-х в письме к молодому автору:

Обычно я начинаю работу с нескольких страниц, написанных карандашом, а затем уже продолжаю на пишущей машинке, так что у меня никогда нет версии стихотворения, полностью написанной от руки, вне зависимости от длины. И версий, написанных чернилами, тоже нет, только если я не готовлю их специально.

«Что касается стихов, — писал он в то же время своему брату, — то я обычно делаю несколько грубых набросков, а затем переписываю и дорабатываю на печатной машинке. Иногда я начинаю писать карандашом, а потом, когда дело начинает идти, сразу перехожу на машинку». В 1940 году в беседе с матерью поэтессы Хоуп Миррлиз он пошел еще дальше, сказав, что может думать только на машинке. Порой это доходило до того, что Элиот сперва печатал и затем переписывал от руки, подчеркивая, что «мой напечатанный текст есть то же самое, что написанный текст у других людей, а написанный мною текст — напечатанный текст других». Механический процесс компоновки помогал процессу сочинения.

Именно печатный текст, а не «грубые» рукописи ценились Элиотом. На одну страницу уходила масса сил, также требовалось внимание, чтобы не испортить копию.

В машинку вставлялось три листа: два листа, на которые накладывался листок копирки. Верхняя или «ленточная» копия всегда была самой разборчивой и в идеале предназначалась для типографий и издательств, но иногда писатель делал поправки прямо на ней, а затем показывал друзьям. Тогда Элиот оставлял себе копию для записей и делал на ней соответствующие пометки.

Независимо от того, были ли сделаны копии с помощью машинописных лент или с помощью копировальной бумаги, они не хранились у друзей писателя: Элиоту тексты были нужны для того, чтобы внести поправки или отправить их куда-то, иначе все пришлось перепечатывать с нуля. В некоторых случаях как раз из-за этого и требовалась новая копия. Копия также могла понадобиться, если было необходимо внести в текст серьезные изменения. Друзья могли долго не возвращать бумаги, а печатники часто выбрасывали тексты после завершения работы: пробелы в записях — самое правдоподобное объяснение «пропавших» копий рукописей.

Отдав обе копии своей работы друзьям, Элиот мог быстрее услышать их мнение, но были и свои риски. Не исключено, что писатель оказался в затруднительном положении, когда у него под рукой не оказалось печатного текста поэмы «Геронтион» , чтобы взять ее во Францию, так как обе копии были у кого-то еще. Если на напечатанной копии во второй раз делались пометки, то могли быть использованы разные письменные принадлежности: сперва карандаш, затем ручка, чтобы была видна последовательность изменений. Однако нередко наборный вариант работы был лишь настолько чистым или «законченным», насколько это было необходимо для читателя или печатника, и часто представлял собой незавершенную работу.

В 1968 году, когда библиограф Т. С. Элиота Дональд Гэллап первым задокументировал вновь найденные страницы «Бесплодной земли» в Нью-Йоркской публичной библиотеке, он отметил, что, скорее всего, большая часть напечатанных страниц были «черновыми набросками». У библиографа было не так много времени для оценки до того момента, как архив стал открыт для публики, но, тем не менее, его предположение совпало с замечанием, которое сделал Элиот через несколько месяцев после того, как дописал поэму.

В сентябре 1922 года Т. С. Элиот сказал Джону Куинну, что «большая часть — это, действительно, напечатанный текст, который создавался без рукописного черновика, за исключением разрозненных строк». То, что писалось от руки, часто уничтожалось самим Элиотом, как он объяснял в Бодлианской библиотеке, по причинам, свойственным его неординарной личности.

Для некоторых поэтов работа над черновиками не идет исключительно вперед: кто-то возвращается назад, чтобы затем вновь двигаться вперед, сохраняя свои черновики, чтобы еще раз обратиться к элементам, которые могли быть убраны в процессе. Но Элиот мыслил по-другому. На уничтожение рукописи у него было две причины: либо потому, что её содержание было перепечатано, либо потому, что он хотел, чтобы она продолжала бурлить в его сознании. «Как правило, — сказал поэт журналисту в 1959 году, — для меня незаконченная вещь — это то, что можно без сожалений стереть с лица земли». Стирание было частью процесса создания чего-то нового.

Если в черновике есть что-то стоящее, что я бы мог использовать, лучше оставить его в памяти, а не на листке в ящике. Если я оставлю текст в ящике, то он так и будет лежать, но если я сохраню его в памяти, то он преобразуется во что-нибудь новое.

Если черновые варианты рукописи «Бесплодной земли» сохранились, то это только потому, что их преобразование было не завершено: они не были ни перепечатаны, ни переработаны для создания чего-то нового, а сохранены для того, чтобы в будущем использоваться в более длинной поэме.

Мэттью Холлис (Matthew Hollis)

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ