Ли Чайлд и Эндрю Чайлд о самодисциплине и том, как пишется по ночам

И почему нет смысла пытаться организовывать свою книжную полку

Вышла в свет новая книга Ли и Эндрю Чайлд «No Plan B» («Запасного плана нет»), поэтому мы задали им несколько вопросов о писательской рутине, вредных советах и о том, кто повлиял на работу писателей.

В какое время суток вы пишете и почему?

Ли Чайлд : Я руководствуюсь своими биологическими часами, что привело меня к одному непоколебимому выводу: по утрам никогда не достигается ничего ценного.

Обычно я встаю поздно и трачу пару часов на переход от коматозного состояния к чему-то, хотя бы отдаленно напоминающему человеческую жизнь. К работе я приступаю примерно в 1 или 2 часа дня.

Я научился чувствовать тот момент, когда качество письма начинает снижаться, это обычно происходит примерно через 6 часов. Поэтому я остановливаюсь на время.

Часто второй пик энергии приходится на время около полуночи, поэтому я пишу еще пару часов перед сном, особенно на более поздних стадиях книги, когда история действительно летит вперед. Обычно написание книги занимает от 80 до 90 рабочих дней, плюс все остальное растягивает процесс примерно на 7 месяцев.

Эндрю Чайлд : Я люблю писать ночью. Мне больше всего нравится, когда наступает темнота, и мир сжимается до размеров пятна света, льющегося с экрана моего ноутбука. Это просто оставляет меня наедине с историей, которую я рассказываю. Ничто не отвлекает, никто не мешает.

Как вы справляетесь с писательским блоком?

Ли Чайлд: Я не верю в писательский блок. Это самодовольная, самонадеянная мистификация того, что, в конце концов, является такой же работой, как и все остальные. Есть ли у медсестры медсестринский блок? А у водителей грузовиков?

Ну конечно, бывают дни, когда вы предпочли бы ничего не делать. Но вам же все равно нужно продолжать работать. Водитель грузовика забирается в кабину, проверяет зеркала, смотрит датчики, запускает двигатель, пристегивает ремень безопасности… А затем срабатывает мышечная память, и рабочий день начинается. То же самое и с писателями. Я включаю компьютер, перечитываю вчерашний материал и пишу.

Эндрю Чайлд: Я тоже не верю в писательский кризис. Воспитать в себе дисциплину – в этом и заключается часть профессии писателя. Чтобы сесть и писать день за днем (или ночь за ночью), пока работа не будет выполнена, и пока она не удовлетворит вас.

Однако тут есть одно предостережение. С годами я узнал, что иногда, когда слова не текут так свободно, как я ожидаю, это может быть своеобразным предупреждением от моего подсознания. Оно предупреждает меня, что я собираюсь свернуть не туда в моём повествовании. Важно понимать разницу между тем, когда вы просто чувствуете лень, и тем, когда вам нужно избежать такой ошибки, которая потом отнимет много времени.

Какой лучший или худший писательский совет вам приходилось получать?

Ли Чайлд: Худший совет — это «писать то, о чем знаешь». На самом деле никто из нас не знает достаточно, чтобы сделать триллер убедительным. Гораздо лучшая альтернатива ему — «пишите, что чувствуете».

Возьмите свои страхи, волнения, желания, секреты и раздуйте их до размера книги. Например, я родитель. И, как и у всех родителей, у меня были ужасные моменты… Например, вы в торговом центре, вы отворачиваетесь на короткое время, оглядываетесь назад… а ваш ребенок исчез. Вы чувствуете секунду такого интенсивного страха! А затем видите своё чадо в шести футах от вас, возле витрины магазина игрушек. Все хорошо. А хитрость заключается в том, чтобы запомнить этот страх, и расширить ту секунду до часа, недели, месяца.

Эндрю Чайлд: Лучше всего игнорировать все советы. Каждый из нас — лучший человек в мире. По сути, вы — единственный, кто может рассказать вашу собственную историю. Поэтому мы должны доверять себе, чтобы писать своим собственным, уникальным способом.

Кто тот человек, что оказал наибольшее влияние на ваше писательское образование? А может, это какое-то место или система, методика?

Ли Чайлд: Учитель. Но не английского языка, а учитель физики по имени Олли Мэтьюз. Он хотел, чтобы мы записывали результаты наших практических экспериментов, и настаивал на предельной ясности, точности и лаконичности. Вот где я действительно научился писать эффективно.

Эндрю Чайлд: Когда мне было восемнадцать, я купил свою первую машину. Это был старенький VW Bug (или «Жук», как мы их называли в Англии). Он был потрепан и все время ломался, но нравился мне ужасно.

Однажды я ехал на нем с работы домой по узкой извилистой проселочной улочке. И вдруг из-за поворота на дорогом немецком автомобиле выскочил какой-то крутой босс, направляясь прямо на меня. Я остановился, а вот он этого не сделал. Мой бедный «Жук» выглядел после столкновения очень и очень неважно. Речь шла о списании моей машины на свалку. Но, несмотря на плачевный прогноз, я был уверен, что, с некоторыми страховыми деньгами, ещё не всё потеряно. Проблема заключалась в том, что тот крутой парень заставил двух своих сотрудников ложно заявить, что они ехали сзади и были свидетелями аварии. И что авария случилась по моей вине.

Наши страховые компании долго пререкались в суде, а затем суд от каждой из сторон потребовал представить заявление, которое бы описывало причину спора. И тут было трое против одного. Я понял, что единственный шанс вернуть моего любимого «Жука» на дорогу зависит от моей способности ясно и убедительно излагать факты и выводы. С тех пор я и пытаюсь это делать.

Как организованы ваши книжные полки?

Ли Чайлд: Я стараюсь отделить художественную литературу от документальной, расположив ее на других стенах или даже в другой комнате. Но кроме этого я вообще не занимаюсь какой-либо организацией моих книг. Если вы расставляете их по алфавиту, то каждый раз, когда вы ставите на полку новую книгу, вам приходится перемещать уже стоящие на полке книги, что кажется безумием. К счастью, у меня отличная визуальная или ситуационная память, и я знаю, где стоит большинство моих книг… Назовите мне книгу, и я сразу могу сказать себе — это в Нью-Йорке, в гостиной, в книжном шкафу напротив окна, вторая секция справа, третья полка снизу, смотреть слева.

Эндрю Чайлд: Я пробовал организовать мои книжные полки много раз, разными способами, и ничего не получалось. Вероятно, правильнее будет сказать, что мои книжные полки организовывают меня.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ