2 декабря 2022 г., 01:02

10K

В. Скотт Пул: Как ужасы раскрывают самые глубокие (и самые темные) убеждения нации

36 понравилось 14 комментариев 4 добавить в избранное

В новой книге Пула «Темные карнавалы» прослеживается история современного жанра ужасов и американского проникновения в мир искусства.

В. Скотт Пул имеет одну из тех профессий, о которых мечтают слегка неуравновешенные дети: он профессор и эксперт по современным ужасам. Его новая книга Темные карнавалы: Современный ужас и истоки американского проникновения в мир искусства посвящена восхождению классических монстров — вампиров, людей-волков, Франкенштейнов — и настоящим монстрам, с которыми мы сталкиваемся. Его предыдущая книга, Пустошь , утверждала, что Первая мировая война сильно повлияла на наши страхи и монстров, а «Карнавалы» — это одновременно и продолжение, и переход от классических монстров к действительно отвратительным и часто невидимым врагам.

Ужасы — не мой конек, но я читала классику: Дракула  Брэма Стокера, Франкенштейн  Мэри Шелли, всю трилогию Сумеречной саги . Меня интересуют места, где ужас проникает в национальное воображение, и его пересечения с романтикой и криминальной беллетристикой. Но для Пула нынешняя волна популярных шоу и фильмов ужасов освещает многие из наших самых глубоких страхов. И это было еще до COVID.

Лиза Леви: Как классические монстры — вампир, оборотень, зомби — представлены в «Темных карнавалах»? Адаптировались ли они к современности?

В. Скотт Пул: Я просто очарован тем, как монстры из европейской литературной традиции и фольклора расцвели в Соединенных Штатах. Очень многое из того, что мы думаем, что знаем об этих воображаемых существах, пришло из фильмов той эпохи… Бела Лугоши в фильме «Дракула» впервые дал понять, что вампиры могут превращаться в летучих мышей. Лон Чейни-младший, исполнитель главной роли в фильме «Человек-волк», подтверждает, что серебряная пуля убивает оборотня. Другая (более мрачная) сторона моей любви к этим фильмам заключается в том, что они являются примером американской мягкой силы через сети массовой культуры, мы навязывали миру своих монстров более чем одним образом. Как показано в книге, мы иногда видим в них свое уродливое отражение.

Лиза: Я знаю, этот вопрос неизбежный, но он важен. Можете ли вы сказать о взаимоотношениях между криминальной литературой и ужасами? Есть ли писатели, которым вы бы посоветовали использовать элементы того и другого?

Пул: И криминальная литература, и ужасы одержимы нераскрытыми тайнами, в частности, катастрофой или окончательным разоблачением. В основе того и другого лежит глубокая тьма, поскольку и то и другое исследует насилие и то, как оно работает. Поэтому, конечно, логично, что автор Падения дома Ашеров и Лигейи также изобрел и детектив. Сегодня мы видим это в работах таких людей, как Дэниэл Краус , автор очень страшных ужасов (соавтор фильмов «Форма воды» и «Живая мертвечина», удостоенных премии Академии киноискусства), который написал одну из моих любимых работ в серии «Hard Case Crime», маленькое мерзкое угощение на Хэллоуин под названием «Blood Sugar». Алма Катсу — пример того, кто смешивает тайны и сверхъестественный ужас в таких книгах, как Голод и Глубина (и она также может написать чертовски хорошую шпионскую линию!). Стивен Кинг уже давно пишет потрясающую криминальную литературу и даже немного эдакой поп-готики ( Мизери и Долорес Клейборн действительно попадают в эту категорию). Пол Тремблей , наиболее известный своими бестселлерами в жанре романов ужасов, также является автором высококачественной криминальной прозы.

Лиза: Почему читатели криминальной беллетристики должны разнообразить свои списки TBR (to be read – обязательное к прочтению – пояснение переводчика) ужасами?

Пул: Поклонники хорошей криминальной литературы — люди склонные к философии, и это то, что они могут разделять с поклонниками ужасов. Если многослойные откровения о человеческой природе и насилии, которые вы обнаруживаете в рассказах Рэймонда Чандлера , вас трогают, вы найдете то же самое в хорошей художественной литературе ужасов... а иногда и в плохой художественной литературе ужасов.  Я не думаю, что мы смогли бы провести резкое разделение этих двух жанров (или использовать идею «жанра») до появления массовых коммерческих изданий и довольно жестких требований идентификации бренда и маркетинга. Независимо от этого, если вы одержимы проблемой зла, по крайней мере, тайной человеческой злобы, то криминальная литература и фантастика ужасов — это ваш шоколад и арахисовое масло.

Лиза: Если фоном для Пустоши была Первая мировая война, то каков фон для «Темных карнавалов»?

Пул: В некотором смысле, книга «Темные карнавалы» является неофициальным продолжением «Пустоши», так что Первая мировая война действительно остается фоном. Но вместо того, чтобы сосредоточиться на Европе, мы видим, что происходило в американской популярной культуре и американском экспансионизме за рубежом с начала 20-го века до примерно 2020–21 годов, когда я закончил книгу.

Лиза: Почему в «Темных карнавалах» вы сосредоточились на кино, художественной литературе и популярных представлениях?

Пул: Можно сказать, что в книге я доказываю связь между популярной культурой и военной историей. Это странный ход, но я думаю, что читатели сочтут его удачным. Массовая культура во всех ее формах представляется мне чем-то вроде культурного сна жизни. То, что мы находим во всех этих книгах, фильмах и даже компьютерных и консольных играх — это набор жанров, которые развлекают нас (именно для этого они и предназначены), но они также постоянно взаимодействуют с нашими политическими убеждениями, стремлениями, мифами… Подтверждая или оспаривая то, что, как нам кажется, мы знаем… Лоуренс Левин, историк, чьи работы много значат для меня, назвал поп-культуру «фольклором индустриального общества». Скажите нам, что пугает ту или иную публику, или чем ей нравится быть напуганной, и вы увидите изнанку того, что люди думают о патриотизме, природе войны и смысле насилия.

Лиза: Можете ли вы дать определение пост-хоррора? Приведите несколько примеров, объясняющих, что это такое и почему он имеет популярность?

Пул: На самом деле я отвергаю термин «пост-хоррор» или «повышенный ужас». Он выдает непонимание истории этих фильмов. В начале книги есть раздел, в котором описывается появление этого термина в связи с работами Джордана Пила (актер, 1979- гг. — прим. пер.) и творчеством студии A24 (американская независимая развлекательная компания, которая специализируется на производстве фильмов и телевизионных программ, а также на прокате фильмов. Компания базируется в Нью-Йорке — прим. пер.). Но, как говорят умные кинокритики, это игнорирует всю историю жанра. «Артхаусный ужас» был феноменом со времен «Кабинета доктора Калигари». Джордж Ромеро (кинорежисёр, 1940—2017 гг. — прим. пер.) использовал ужасы в качестве социальной критики, начиная с шестидесятых, а Джон Карпентер (кинорежисёр, 1940- гг. — прим. пер.) делал то же самое в семидесятых. Я думаю, что этот термин стал для поклонников творчества Ари Астера (кинорежисер, 1978- гг. — прим. пер.) Роберта Эггерса (кинорежисер, 1983- гг. — прим. пер.) или Пила (Джордан Пил — актёр, комик, сценарист, продюсер и режиссёр, 1979- гг. — прим. пер.) способом оправдать свой интерес к фильмам ужасов. Интересно то, что если рассматривать фильмы ужасов как некогда непристойный жанр, то это верно. Но именно этот низкий статус позволил режиссерам по-настоящему открыть шлюзы своего воображения, не будучи скованными ожиданиями мейнстрима.

Лиза: Насколько «Темные карнавалы» своевременны? Изменил ли COVID ваш творческий процесс, или сроки, или общий замысел книги?

Пул: Это интересный вопрос, потому что, честно говоря, я не думаю, что это своевременная книга. В наши дни много внимания в нехудожественной литературе об ужасах уделяется тревоге, которую порождает ужас, или угрозы на бытовом уровне. Между тем, катастрофы последних семи лет в социальной политике и здравоохранении в значительной степени занимают умы авторов, пишущих о политике. Так куда же вписываются «Темные карнавалы»? Отчасти это история о том, что все было плохо уже давно, и что Америка не стала страшным местом для большинства людей, как дома, так и за рубежом, после избрания Трампа президентом. Я думаю, что отчасти это означает, что я написал книгу, которая будет раздражать людей всего политического спектра… возможно, это не самая лучшая маркетинговая стратегия. Для меня, когда я работал над «Монстрами в Америке» в 2011 году, а затем над «Пустошью» в 2016–18 годах, было слишком много связей между ужасами поп культуры и реальными ужасами реального мира, чтобы я мог их игнорировать. Я, конечно, надеюсь, что эта книга найдет свою аудиторию, но, возможно, этой аудитории пока не существует. Возможно, им нужно время, чтобы понять, что темный карнавал пришел в их город давным-давно, а они даже не заметили. Посмотрим.

Лиза Леви (Lisa Levy)

Писательница, редактор, эссеист и критик. Ее работы появлялись во многих изданиях, включая The New Republic, LARB, The Believer, TLS, CBC и Lit Hub, где она является редактором. Она также является колумнистом и редактором журнала Crime Reads, который она помогала основать. В настоящее время она заканчивает магистратуру в Goucher College, где работает над сборником эссе под названием «Нетерпеливый». В нем она рассказывает о своем превращении из литературного критика в отчаявшегося пациента (точнее, страдающего мигренью) с вызывающим нетерпением. Используя свои критические навыки и труды таких известных больных мигренью, как Зигмунд Фрейд, Сьюзен Сонтаг, Эдгар Аллан По и Вирджиния Вульф, она создала уникальную историю мигрени в современном контексте хронического заболевания. Будучи нетерпеливой, она становится литературным и медицинским детективом, решившим раскрыть дело о своей 20-летней мигрени.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ

В группу Клуб переводчиков Все обсуждения группы
36 понравилось 4 добавить в избранное

Комментарии 14

С большим удовольствием прочитала статью. Спасибо за перевод!)

Кто б еще и книжку перевел...

Plushkin, Соглана с вами, потому что 400 страниц - трудновато для меня ))
Но, надеюсь, вы поняли - книга не художественная. Язык - не тяжелый. Если хотите, могу в оригинале текст найти

dee_dee, Тексты я и сам умею искать (ради интереса порыскал - нашёл). Но я в школе учил немецкий... Вот переведенную, может быть, и почитал бы.
Кстати, его Скотт Пул - Wasteland: The Great War and the Origins of Modern Horror мне показалась даже более любопытной. И есть еще тоже интригующая, но отсутствующая на ЛЛ - Scott Poole / Monsters in America Our Historical Obsession (2011)

Plushkin, Я полистала его книги. Интересно. Но сесть и прочитать - вряд ли скоро выберусь.

Plushkin, ))) А вы предложите модераторам- может мы тут все скопом как возьмем по главе, да как переведем!)))

dee_dee, Да?))) А кто сказал, что язык нетяжелый?

Ayesha, Стоит ли оно того? Это ж сколько труда...
Да и вдруг правообладатели возбудятся.

Plushkin, Конечно, возбудятся. Можно даже не сомневаться!))

Огромное спасибо за перевод, такая интересная статья!

Читайте также