Лекарства, яды и те, кто создавал их в Англии XVII века

В британском национальном парке Пик-Дистрикт, в низине между утесами его северной части — Дарк-Пик — и холмами южной – Уайт-Пик — лежит район Дербишир-Дейлс. В самом же районе есть основанная еще англо-саксами деревушка Им, где издревле занимались добычей свинца. Ее уже не одно столетие называют «чумной деревней» в память о тяжких жертвах, выпавшим на долю местных жителей. Осенью 1665 года, когда Великая эпидемия бубонной чумы опустошала Лондон, а в Име еще чувствовались отголоски религиозного конфликта времен Английской революции, деревенскому портному доставили посылку с тканью, а вместе с ней крысиных блох-переносчиков заразы. Уже через несколько дней помощник портного, Джордж Виккарс, заболел и умер. Чума стала безудержно распространяться по деревне, от дома к дому. Те, кто был побогаче, смогли уехать. Простым же земледельцам, работникам, шахтерам и некуда было бежать, и источники своего заработка они тоже бросить не могли.

Жители делали все, чтобы защититься от беды: заболевших не выпускали на улицу, Богу возносились мольбы о помиловании. Некоторые носили на теле обереги и прикладывали к лицу пучки душистых цветов. На шею надевали помандеры – подвески в виде шара со специями. В домах для очистки воздуха поджигали дымный порох с ароматическими добавками.

В июне 1666 года, когда уже больше семьдесяти человек умерло и число заразившихся только росло, священник, Уильям Момпессон, вместе с пуританским проповедником, Томасом Стэнли, убедили прихожан ввести в деревне карантин. Момпессон и Стэнли знали, что для многих изоляция означала верную смерть, но надеялись, что эта мера предотвратит передачу болезни за пределы деревни в соседние города Бейкуэлл, Бакстон и Шеффилд, где смертность оказалась бы катастрофической.

В 17-м веке люди в поисках защиты и исцеления прежде всего обращались к Богу. После него — к врачам, целителям, травникам, астрологам и аптекарям, в зависимости от своих финансовых возможностей. Целители и травники брали недорого за услуги, и жили, в основном, в сельской местности. Врачи просили высокую плату и работали в городах, хотя и не отказывались, за отдельное вознаграждение, проехать долгий путь к богатому пациенту. Аптекари также обычно жили в городской черте, в задней части их заведений, как правило, располагались лаборатории. Аптекарь мог дать общую рекомендацию медицинского характера, продавал лекарства и ингредиенты для их приготовления в розницу обычным людям, и оптом врачам. В семнадцатом веке аптекари также ведали продажей табака, который импортировался в качестве средства для облегчения, в том числе, легочных заболеваний. Они состояли членами Общества почтенных аптекарей, которое отделилось от Гильдии бакалейщиков, основанной еще в 1180 году.

В аптеках готовили пилюли, водные настои и спиртовые сердечные стимулянты, сиропы, пастилки, сладкие изделия из цветов и соленые из кореньев. Настои кипятили над очагом. Для тинктур растворяли масла в алкоголе. Для отваров следовало твердые субстанции, например, кору, держать часами, а то и днями в горячей воде. Компрессы, повязки и пластыри позволяли при помощи влажного тепла наносить на кожу вещества растительного и животного происхождения. То есть для человека с любым недугом и деньгами уже в те далекие времена имелось множество лечебно-профилактических средств.

Лекарства, однако, производили не только аптекари. В больших домах часто имелась специальная, отделенная от задымленной кухни, комната, где делались сладости, консервы, косметика и медикаменты. Работами в ней заведовала хозяйка дома, поэтому многие «благородные дамы» разбирались в травах — и ядах — также хорошо, как и аптекари. В целом с конца средневековья женщины любого достатка и сословия так или иначе были вовлечены в создание растительных препаратов для поддержания здоровья членов их семей. Но если простые женщины выращивали в своем саду травы для незамысловатых укрепляющих снадобий, то аристократки могли позволить себе, наравне с аптекарями, дорогое оборудование и материалы для изготовления более сложных и ценных средств, например, таких, как дистилляты – продукты перегонки, самого изощренного из всех способов приготовления медицинских препаратов.

При дистилляции жидкость нагревали в перегонном кубе, аламбике, до выхода пара, который затем охлаждали. В итоге получалась новая жидкость с определенным запахом и вкусом. При помощи этого процесса готовили гидролаты и эфирные масла. В лаборатории аптекаря или доме богатой дамы таким образом можно было обнаружить печи, дистилляторы (из меди, олова либо стекла), чаны, тигели, воронки, сита, терки, банки и пузырьки. Перегонка была сложным делом, и поэтому ассоциировалась с большими навыками и высоким статусом. Ее конечные продукты считались «совершенными» и пользовались огромным спросом.

Кроме множества различных трав и цветов аптекари также использовали редкие, труднодоступные ингредиенты, с которыми экспериментировали в надежде, что необычные вещества приведут к таким же необычным результатам. Например, в лекарства для аристократии часто добавляли тончайшие листочки золота или растертый в порошок жемчуг. Некоторые составляющие явно пришлись бы не по вкусу современным людям. Фармацевт Николас Калпепер считал, что змеиное мясо помогает при болезнях глаз. Мощные лечебные свойства приписывали человеческим крови, волосам, мумифицированной плоти или даже рогам единорогов. В рецептах того времени, особенно косметических, применялись щенки со снятой шкурой, улитки, мокрицы и черви. Люси Мур в своей книге о жизни женщин в период английской гражданской войны 17-го века «Lady Fanshawe’s Receipt Book» описывает «мазь от ожога», для которой нужно было прогреть на сковороде свиное сало и свежий овечий навоз, а затем процедить их через полотно.

Интересное отношение было к ядам. Сами недуги часто рассматривались как отрава, вызывающая разложение внутри тела. Ее полагалось вытянуть или иссушить при помощи вяжущих или отравляющих субстанций по принципу «подобное к подобному». К примеру, мышьяк и сурьму втирали в кожу, использовали в примочках или просто закрепляли на коже с помощью тканевых повязок. Подобным же образом поступали с жабами и безоаровыми камнями (комками свалянных волос из желудка жвачных животных): их часто носили рядом с сердцем, чтобы они взяли на себя яд из тела заболевшего. На шею малышей, у которых резались зубы, для облегчения боли в деснах вешали волчьи клыки.

Аптекари держали ядовитые компоненты в сосудах особой формы, чтобы не перепутать их с безвредными веществами. Некоторые яды, несмотря на их опасность, особенно часто применялись в лечении. Беленой черной пытались унять ревматизм, зубную боль и затяжной кашель, хотя все части этого растения высокотоксичны и даже в малых дозах смертельны. Корень мандрагоры, также ядовитый, применялся при жалобах на желудок или как антидот от других ядов для вызова рвоты.

Рицин – яд, сейчас уже хорошо знакомый многим по новостным сводкам. В последние годы ФБР расследовала несколько резонансных попыток отравления с его помощью. Рицин получают из семян клещевины. В 17-м веке к этому растению прибегали для снятия мышечного спазма или делали с ним компрессы на гнойные раны. Безвременником осенним лечили подагру, но от его больших доз пациент легко мог скончаться. Болиголов, который способен вызывать паралич и смерть от удушья, смешивали с буквицей и семенами фенхеля, чтобы исцелить бешенство.

Даже если аптекарь или высокородная леди не занимались ядами, им было необходимо ясно понимать, какие растения опасны. Знать об этом должны были и женщины, задумавшие недоброе. Вообще, уже с древности яд считался оружием женщины – простым и доступным. Женщин представляли более коварными, чем мужчины, и вполне способными при желании расправиться с врагом. В 17-м веке женщины существовали как бы на втором плане, довольствуясь лишь малым числом занятий и социально приемлемых ролей. Повитухи, знахарки, аристократки, однако, имели возможность стать экспертами в использовании различных растений, включая ядовитые. Это не могло не тревожить мужчин, которые обладали властью над такими женщинами. В Британии раннего современного периода жестокое обращение с представительницами слабого пола было обычным делом. Мужьям дозволялось и с точки зрения закона, и с точки зрения культурных традиций бить и насиловать своих жен, которым некуда было обратиться за помощью. Женщина обязана была подчиняться мужу, несмотря ни на что. Поэтому не удивительно, когда в семье мужчины портились отношения, он начинал задумываться, на что же способна его миссис, столь хорошо разбирающаяся в травах, ведь знание – сила. Таким образом, если не брать в расчет аптекарей, работа с лекарственным растительным сырьем была прерогативой женщин.

Джоанн Берн (Joanne Burn)

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ