Крайний Север - не Орегон. Часть 3

- Кадровая политика нашей компании отдает предпочтение старым работникам. Производить в мастера и прорабов лучше тех, кто начинал работать с низов, мне странно, что я, генеральный директор, должен это объяснять, тебе - руководителю службы персонала…
- Я знаю, но у них нет полноценного образования, а оборудование требует навыков. Да и разговаривать они не умеют. А мои кандидаты ВУЗ строительный заканчивают. Я звонила в деканат, их хорошо характеризуют.
- Я тоже не умел разговаривать, научился. Вот что эти дискотечные мажоры будут делать на стройке? Впрочем, бери, ты же вправе их взять, посмотрим что выйдет.

Я ликовала. Наконец-то, люди из цивилизации. Опрятные, смышленые вчерашние студенты. И я сама приняла стратегическое решение для кадровой политики! Правильное - образованных специалистов в массы! Пусть привнесут что-то новое, подают пример рабочим. Более того, они дети уважаемых людей - заслуженных строителей, покорителей Севера, выросли здесь, жили в вагончиках в детстве, носили воду и дрова, местный климат их не должен шокировать. Не забыли же они его пока пять лет учились.

Двух братьев-близнецов оформили на должности мастеров на разные строительные участки, с полноценной заработной платой. Свою модную одежду они сменили на спецодежду, а инженерные белые каски гордо выделялись среди синих, рабочих.

Правильность моего решения подтверждало отсутствие жалоб на них от начальников участков. В суровом деловом обороте строителей это лучше всякой похвалы. Прошли месяцы, новые мастера освоились, научились емко материться и управлять бригадами. Наконец-то компания смогла внедрить сложный инженерный инвентарь, электронные системы учета непосредственно на объектах - «продвинутые» мастера легко справлялись с ними. Я торжествовала и даже получила согласие шефа подавать заявки в ВУЗы на отбор потенциальных инженеров среди студентов и принятия их на работу в будущем.

Однажды, в самом начале рабочего дня, мне позвонил один из них с вверенного ему строительного объекта, сообщил о взломе прорабского вагончика с инвентарем. Ночью была кража и ему нужны были инструкции - что делать?

И милиция, и собственная служба безопасности отреагировали мгновенно. На стройках всегда бывают кражи, раскрывают их быстро, потому что как правило воры берут то, что легко продать, оставляют много следов и еще до начала расследования украденные вещи предлагаются к покупке конкурирующим компаниям.

Здесь же, следов не было, кража была совершена в момент пересменки сторожей, сложное инженерное оборудование нигде «не всплыло».

На производстве всякое бывает, но работа должна продолжаться. Спустя месяц, рабочее утро снова встретило меня сюрпризом. Два «моих» мастера не вышли на работу. После долгих и неуспешных поисков, меня вызвали к шефу.

- Ну что, нашла своих протеже?
- Нет, даже родители не знают где они.
- Все они знают. В кутузке ночь провели. Только что с начальником ОВД говорил по телефону. Поймали их в соседнем городе - подставным людям пытались продать оборудование, что сперли у нас.
- Это они украли?…
- Да, специалист по кадрам, они! Это с первой минуты было понятно, кто еще разберется со всем этим? Ты же сама знаешь, специалистов нету!
- Какой ужас…
- Ужас! Они выпали отсюда, из этой среды, понимаешь? Заразились мегаполисом, никогда они не смогут работать на северной земле, как их родители! Только тот - кто живет здесь, обмораживает дыхание и ничего лучше не видел - хороший работник! Цинично? Зато правда.

Ущерб предприятию был возмещен их родителями, но шеф был неумолим в части уголовного преследования и дело было доведено до суда. Представлять интересы потерпевшей стороны пришлось мне. Ребята были сломлены, в них не было бравады, они прятали глаза, по наущению своего адвоката просили прощения «у предприятия», в моем лице. Свои мотивы объяснили скукой и желанием испытать острые ощущения.

Их мать, заслуженный строитель России, расчувствовавшись после моего ходатайства суду о снисхождении при вынесении приговора, плакала. В перерыве перед оглашением приговора, просила меня оформить увольнение по собственному желанию и выдать их трудовые книжки без «позорной статьи». Я согласилась. Еще горше заплакав, она мне рассказала - какая борьба была у них дома все это время, как мальчики презирали ее и отца за «честный, рабский труд», за то что они не образованные и дремучие.

Их осудили условно. Но в нашем городе никто больше не хотел принимать их на работу. Спустя какое-то время, я увидела их в синих рабочих касках на объекте в другом северном городе. Я долго наблюдала за ними из окна служебной газели, пока ждала коллегу, ушедшую в контору организации, под чьим логотипом они честно, по-рабски трудились на морозе простыми разнорабочими.