Гугл меняет marx & engels на marx & angels. На рабочем месте - ни интернета, ни какой-либо ЭВМ, ни калькулятора, ни пишущей машинки, только декадентское стихотворение мальчика-сменщика о непроходимости факсов. Мальчик-сменщик сдал в обменный пункт экзамен по физике и получил свое семнадцатилетие. На просроченной факсовой бумаге я рисую для него зомби анфас, зомби в профиль, зомби в три четверти (с любого ракурса), а он, кажется, подобрал собственного Руски, два стальных глаза и полосатое туловище, умещающееся на ладони. Он испытал откровение и будет предан молекулярной физике (зазывно для мальчика: диффузия, теплопроводность, вязкость).
Так и не отучившись игнорировать телефонные звонки, я утаскиваю с каждого стола по шесть самоклеющихся закладок, прячусь за стеллажом и читаю электропрохладительный кислотный тест, продираясь с мачете для бумаг сквозь дебри перевода, заросшие венерианскими мухоловками и прочим, как будто Гас Ван Сент уже экранизировал ее как смог, и кто-то вдруг решился переписать исходник, основываясь на русском дубляже. Но Кизи - это, все же, озеро, Юджин - город, Фурзур, конечно же - "Далее", а Том Вулф - сам по себе еще тот хрен, издающий восторги наподобие

Пихач дерьма - это человек, с хмурым видом и опущенными долу глазами, уныло бредущий по тротуарам, шаркая башмаками, точно отпихивая с дороги конское дерьмо, и бормочущий: "Ах, так я и знал, что вляпаюсь".

В рабочую сиесту, за стеллажом, в то время как механик, уже починивший ЭВМ, пытается совладать с нетворками, это просто восхитительно. Лето, кажется, специально создано для того, чтобы стоять под стрелой.