Сам себе Данте

Когда-то давно дружили мои родители с одной семейной парой, бывшей семейной парой, скажем, Ивановых. Мама дружила с Ирой Ивановой (бывшей женой из бывшей семейной пары), папа дружил с Максимом Ивановым (бывшим мужем из бывшей семейной пары). И вот все их бывшие семейные неурядицы доходили до нас сначала в исполнении одной из обиженных сторон, потом - другой.

Ира была женщиной решительной, приземлённой и несентиментальной. Сразу было понятно, who wore the trousers* в их доме. Максим же был человеком, как принято говорить, тонкой душевной организации. После развода именно он жаждал сочувствия и поддержки. И именно он любил пространные экскурсы в несчастливое семейное прошлое.

Однажды Максим поведал нам о поворотном моменте в его браке, о том дне, когда он понял, что рядом с ним была не та женщина, которая могла бы поддержать его, оценить его душевные качества, его творческую натуру, разделить его видение мира. Дело было в Крыму. Максим поехал отдыхать туда первым, через две недели к нему должна была присоединиться Ира. Но за это время Максим стал другим человеком, потому что он встретил ЕЁ - богиню, которая спустилась к нему в лучах заходящего солнца, когда волны облизывали солёными языками пляж, когда крики чаек сливались в сладостном экстазе с шумом прибоя, когда душа расправляла крылья, устремляясь к истокам бытия. ОНА словно вышла из пены морской, ЕЁ прекрасные белокурые волосы спадали золотым каскадом на изящную спину, позолочённую южным солнцем, ЕЁ губы, подобные бутону хищного, но манящего цветка, изогнулись в лёгкой усмешке, когда ОНА поймала на себе восхищённый взгляд Максима. Он потерял дар речи. Красота незнакомки потрясла его до глубины души. В ЕЁ глазах светилось понимание, высокий лоб скрывал незаурядный ум, а руки и едва прикрытые купальником возвышенности обещали самые изысканные наслаждения. Видя замешательство нашего героя, ОНА решила пригласить его испить с ней чудесного вина, сделанного из винограда, опалённого крымским зноем. ОНА протянула к нему руку, которую он не отверг... Это было началом самых сладостных, волнующих дней в жизни Максима, дней, полных такого взаимопонимания, которое было недоступно ему в браке. О, да, он понимал, что любовная лодка разбилась о быт, что Ира слишком ограниченна, чтоб понимать весь размах его израненной души. Ведь он был поэтом, а вынужден был работать водителем газели! ОН хотел поехать на Алтай, чтоб припасть к мистическим истокам цивилизации, познать трансцендентальный экстаз внетелесных опытов, приобщиться к шаманской культуре, да, чего скромничать, самому пошаманить немного... И лишь его Богиня разделяла его стремления. Целую неделю они разделяли стремления друг друга. Через неделю внезапно заявилась Ира, вытащила Максима из его экстаза, отвезла в Че, где сразу же подала на развод.

А вот и версия Иры: "Дорабатываю я неделю перед отпуском. Звонит мне из Крыма тётка, у которой мы домик летом снимаем, говорит, мол, Ира, приезжай, тут твой Максим в запой с какой-то шалашовкой ушёл. Ну, я ноги в руки, приезжаю, а муж зависает у местной торговки алкоголем собственного производства, запасы вина уже опустошил, в долги влез, перешёл на самогон. Пергидрольная бабища-алкодилер уже не знает, как от него избавиться..."

Мы с родителями подумали, что это оскорбленное женское самолюбие в Ире говорит. Чего ведь только не придумаешь, чтоб измена мужа не была такой болезненной. Но какое-то время спустя Максим принёс фотографию ЕЁ: с фото смотрела круглолицая мадам не первой свежести, с цыплячьими волосами и пигментными пятнами. Максим смотрел на неё с нежностью. Он уже начал отращивать волосы (потому что какого же просветления можно достичь, если нет залысин и хвостика), купил себе кожаные штаны и уволился с работы.

В общем, без разницы, какова действительность, если ты сам себе Флобер, Стендаль и Данте.

Эту историю напомнила мне вот эта рецензия, в которой приведена выдержка из интервью господина Робертса:

Дальше...

-Я - серьезный писатель, уровня старых мастеров. Я хочу писать как Толстой, как Достоевский. Террасы моего романа располагаются на четырнадцати символических уровнях. Первые два - это Библия и «Ад» Данте. Мораль «Шантарама» строится на опыте изгнания, а тема изгнания в романе отсылает к этим двум великим книгам. У каждой книги есть свои тотемные животные. Животные - для книги словно парфюм, тонкий флер, который помогает читателю чувствовать и сопереживать. В «Шантараме» это лошадь и медведь. В любом романе есть добродетель и есть порок. В «Шантараме» добродетелью является человечность, а пороком - гордыня. Каждый герой, идущий ко дну в этом романе, тонет из-за своей гордыни. Например, Кадерхан, вместо того чтобы взять в афганский поход практичных ослов или верблюдов и остаться в живых, берет самых лучших породистых лошадей. О разнице между гордыней и добродетелью я, собственно, и писал эту книгу. Я люблю собирать роман, как архитектор - здание. Я физически раскладываю на столе макет каждой главы, и он занимает несколько метров. Это глубокая, многослойная работа; так писали Стендаль и Флобер, так был создан «Моби Дик».Дальше...

* to wear the trousers - быть главным/командовать (в доме)