Иногда человек должен задаваться вопросом, кто он, чтобы в конце концов понять это. Хотя скорее всего он не прийдет ни к какому объективному ответу, он найдет, или же придумает, для себя весьма утешительные аргументы.
Последний раз, когда этот вопрос беспокоил лично меня, был не так давно. В группе мы обсуждали "Превращение" Кафки. Преподаватель сказал вполне заурядную фразу: а остались ли родители Грегора Замзы людьми, или же настоящее превращение произошло с ними. И тут я разрыдалась. Со мной такое впервые было. Публичные слезы и истерики не мой конек, но это были искренние слезы, этот вопрос задел меня, он как-будто касался только меня. Расплакалась я не безосновательно, я вспомнила своих умерших уже на тот момент дедушку и бабушку. Они оба болели раком и умирали в муках. Но муки испытывают не только и умирающие. Пожалуй, хуже всего тем, кто после этого остается жить. И тогда я поймала себя на мысли, что уже не отношусь к умирающим. как к дедушке и бабушке, а отношусь к ним как к больным. Ты признаешь на какой-то момент, что их болезнь обуза, и радуешься, когда эта обуза спадает с плечей. Даже сейчас это дико понимать и писать .
Тогда я позвонила подруги и спросила ее- а я еще осталась человеком после таких мыслей. Она объяснила мне, что если я еще задаюсь этим вопросом, то да.
Веркор ставит тот же вопрос. Он придумывает сюжет, достаточно интересный, но задает тот же банальный вопрос- что делает человека человеком. Сотни доводов и аргументов доказывают и опровергают. НО не отвечают на вопрос. Судьи выносят приговор, давая человеку скудное определение, которое своей скудностью иллюстрирует всю абсурдность этого нелепого занятия- давать человеку дефиницию. И ты, читатель, ждешь, когда тебе ответят на вопрос. Ты уже сам начинаешь спрашивать окружающих, думать о неграх, о других расах, о культурах. Но ни ты, ни Веркор не отвечают. Только вся абсурдность сюжета высмеивает жизнь. И только последний абзац говорит что-то утвердительное. Человек любит эту абсурдную жизнь. Он от нее в восторге