Сформированная антисоветским искусствоведением точка зрения

...гласит: к образу Ивана Грозного обращались деятели искусств, чтобы через него получить хотя б какую-нибудь возможность высказать остаток своего задавленного тоталитаризмом свободного мнения относительно кошмара тирании, деспотии и сталинского сумасшествия.
Я посмотрела фильм Эйзенштейна "Иван Грозный" (впервые, да. Боже, Черкасов - гений. До сих пор перед глазами стоит жест его, каким он просит благословения у митрополита. Какой рисунок роли, какой узор, как вдруг после череды картинных представлений, стылых поз, аффетированых изображений, игровой стилистики немого кино - мимолетно проскальзывает живое секундное движенье, такое уместое, точное, неимоверного обаяния, и как внезапно плоское изображение и смысл обретают стереоэффект.).
Я читаю теперь большой роман Костылева "Иван Грозный" (и приходится делать усилие, чтобы не говорить вместо "живот" - "чрево", вместо "вернулся" - "воротился" и так далее). О, это настоящий истотрический роман, в лучших традициях школы. Замечательная реконструкция жизни в эпохе, представленная широкой панорамой. Читается настолько ненапряжно, что можно подумать - развлекательное нечто. Но развлекательной пошлости роман чужд. Это очень тщательное, подготовленное исследование истории. Которое, естественно, камня на камне не оставляет на закосневшем представлении, что Иван Грозный - это безудержная опричнина, и все.
Вообще, у меня часто возникает ощущение, будто я читаю не про Ивана Четвертого, а про Петра Первого: масштабные государственные реформы, жажда сотрудничества с иностранцами, мечта о море и жестокая борьба с боярским окружением. Борьбу эту еще Иван Третий начал, тоже, кстати, прозванный Грозным, только прозвище это закрепилось за ним в боярских рядах, дальше не пошло. В чем смысл борьбы? Очень просто - не в безумном исключительном желании великого князя обрести абсолютную власть, а в преодолении наследства удельной разрозненности Руси. Бояре являлись потомками удельных князей, в них жила и в любой момент могла окрепнуть тяга к новой феодальной раздробленности, идею целостного государства они не разделяли. И только под властью мощного сюзерена способна была образоваться единая страна - да везде так было. Так что борьба за абсолютную монархию есть сражение за величие и славное будущее страны, а вовсе не стремление погрузить все и вся в пучину дикой деспотии. Так бывает, мои маленькие любители демократии, что деспотия является единственным условием прогресса на историческом пути.
Короче, если между Иваном Грозным и Иосифом Сталиным проводить историческую паралелль, то смысл ее может быть лишь сугубо комплиментарным.
Еще громкая перекличка времен слышится мне при прочтении: как же все повторяется из века в век. Начинается трилогия Костылева подготовкой и зачином Ливонской войны. И так же государь московский годами и десятилетиями нянчится с заносчивыми европейцами, убеждая их соблюдать ими же подписанный договор, и терпит вероломство, и жесты доброй воли делает, пока те уже не обнаглеют в конец. Но и даже стоя под стенами города с войском, и тогда предлагаются уступки. Наконец, безнадежно разбитым европейцам дают свободно уйти с имуществом. А в подвалах замков находят трупы замученных, запытанных русских мирных жителей.