Невозможно не обратить внимание

...что круг чтения Жюля Ренара состоит из одних французов. Т.е он наверняка знакомился с иностранными писаниями, но ничто, кроме французского, не удостоено у него заинтересованного отзыва, а уж тем более похвалы. Он практически молится на Виктора Гюго. Это вызывает у меня снисходительную усмешку - молиться на Гюго, когда уже есть Лев Толстой. Но тут, пожалуй, общая европейская черта, замыкаться в предпочтении своего, во всяком случае, считать его приоритетным: вспомнить хоть недавно читанную авторшу (вот уж не помню, как ее, Люси Такая-то), которая носится с Джейн Остин, как с писаной торбой, на полном серьезе приписывая ей небывалое мировое значение на том, похоже, одном основании, что она оченно на острове почитаема. Примерно так же себя ведет и Жюль Ренар. Из зарубежных авторов короткой строкой написано в "Дневнике" про Шекспира, Шекспир ему не нравится, скучен. И Лев Толстой тоже однажды упоминается - как социалист.
Жюль Ренар к сорока годам оформился в "социалиста". Он поблек, уже нет емких красочных метафор, острых и точных наблюдений - он пространно и вяло любуется луной; смирился со своими старыми недостатками, завел несколько новых, больше пишет о страданиях крестьян, ходит на собрания, публикуется в "Юманите".

Я все чаще скучаю над его записями. "Социализм" Ренара - тот же костюмчик в табаке и перхоти, в который облачались все его буржуа-современники, озабоченные вопросами общественного "прогресса" и жалостью к "бедным крестьянам". Но чем больше читаешь описаний всяких кошмарных крестьянских обстоятельств, тем отчетливее звучит ужас автора, представляющего в этих обстоятельствах себя: вот я, в жизни не поднимавший ничего тяжелее пера, должен копать, ходить за коровами, таскать мешки, у меня нет времени смотреть на луну и читать книжки, я даже поденщицу нанять не могу, все приходится делать самому - да, тут впору окочуриться от страха. Я не хочу сказать, что жизнь крестьянина не трудная, она трудная. Я хочу сказать, что крестьянин воспринимает свои обстоятельства не так, как их представляет себе рафинированный дядечка. Удивительно, что Ренар, выросший среди крестьян, настолько не понимает их и не чувствует. Его только ужасают бедность, тупость, тяжелый физический труд. Он, вероятно, хочет, чтобы крестьянин шел по пашне, пространно цитируя Гюго, шел ровно столько, сколько бы ему хотелось, а не сколько надо, почаще бы отдыхал и ел всласть.

Конечно, социалист, понимающий крестьянские обстоятельства через призму своего бытия, мне смешон. А Ренар закоснел, куда-то делась его ирония: он видит, что социализм для него не программа действий, а лишь увлекательная идея, которую нравится обдумывать в свободное время, но бубнит жалкие оправдания "это не от невежества, это от слабости".

И здесь он, кстати говоря, неправ - это именно от невежества. Он полагает, что невежда тот, кто не читал Мольера. Но почему-то ему не приходит в голову, что его "социализм" представляет собой только ряд предположений, про которые непонятно, как их реализовать и к чему конкретному это приведет. Ему только кажется, что он что-то знает, в действительности он полный невежда, который не знает (а лишь представляет) ни объекта приложения идеи, ни путей ее воплощения, ни ясного результата. Вот поэтому он и не становится "социалистом на практике" - он интуитивно ощущает свое полное невежество, в нем нет уверенности знающего, поэтому он и предпочитает безопасность кабинетного "социализма".

Но уж в кабинете он социалист такой, что не балуйся! Ух какой непримиримый. Особенно в вопросах религии. Тут он тоже не догадывается, что берется судить о вопросе, в котором полный неуч. Его высказывания об этой области выглядят так же, как для него выглядели бы суждения крестьянина о литературе.

Верующий - это человек, который верит словам священника и не желает верить тому, что говорят Ренан или Виктор Гюго...

Верующий создает господа бога по своему подобию. Если он уродлив, то и бог его нравственный урод. Чего ради мы обязаны почитать нравственное уродство?..

Но ему почему-то не приходит в голову, что он берется судить о вере и Боге по тому впечатлению, которое производит на него религиозность крестьян, а с самим предметом он вообще не знаком и, по-видимому, считает нормальной практикой критически высказываться о том, о чем даже никогда не задумывался. В этом плане атеисты всегда смешны: они никогда не знают, о чем говорят, - если бы они знали, что такое вера, не "представляли себе", а знали так, как только и возможно в действительности знать, то есть практически бы знали, то они не были бы атеистами. Но они вечно подставляются своей заносчивостью, которую создает ложная уверенность в знании. Вот Ренар сожалеет о крестьянской ограниченности:

Религия служит извинением их умственной лености. Им дается готовое и самое посредственное объяснение вселенной. Но они и не помышляют о другом, потому что не способны искать, а также в силу безразличия. Нет ничего более низменно-практичного, чем религия.

Разве это не умилительно. Если вселенная зародилась сама собой и сама по себе существует - это крутое объяснение. А если ее создал и управляет ею Бог - это посредственно. Бог, через Которого только и возможно человеку как-то приблизиться к пониманию таких вещей, как бесконечность, представляется посредственностью мегаумнику Ренару. Логическая цепочка у него, вероятно, была такая: крестьяне верят в бога, крестьяне тупые, верить в бога - тупость. Остальное вытекает. Молодец, чо.