Свидание с ангелом (история из жизни)

Вечер, улица, фонарь. Поблёскивающий и нежный запах после дождя; под ногами, на тёмном, как ночь, асфальте, лежат алые листья тополя и клёна: лист клёна напоминает растерзанное сердце…
Свидание с любимой… что может быть романтичней? Но у меня вышла нечто совершенно фантастическое.
В это невозможно поверить. Это звучит как бред, но это случилось со мной, когда я ждал на свидании свою любимую.
Я и не знал, что наше свидание будет в аду.
Интересно, к осуждённым в аду, допускаются ангелы на свидание?
Раз в 100 лет… за хорошее поведение и усердную молитву. Ах, я бы с трепетом ждал эти островки свиданий с любимой.. даже в аду. Так сильно я её люблю. Эти островки стали бы сердцебиением во тьме и вечности. Их бы слышали ангелы на небесах и на земле…

Мне часто снятся странные сны: я жду любимую сотни лет, в самых разных странах, веках.
Порой мне даже снилось, что я не человек: снилось вечернее поле где-то во французском Авиньоне 14 века.
Медленно, как во сне, волнуется трава на ветру, и в траве, два голубых василька, цвета моих глаз.
Мои бессонные глаза, смотрящие в века, на звёзды и луну, в тоске изнеможения по любимой…
У Толстого, раненый Болконский на поле Аустерлица, лежал и смотрел в глубокое синее небо, днём.
А я… боже мой! Я был ранен, бесконечно и глубоко, до бессмертия и души, до тоски по любимой!
И смотрел я на небо ночью и днём, без конца, снова и снова… словно парализованный ангел.
Эта мука.. трансцендентная мука бессонницы бессмертия, о которой почти ничего неизвестно на земле.

Помните пронзительный стих Лермонтова: герой лежит в долине Дагестана и умирает от раны, а его любимой, на вечеринке, скучной и пустой, как и жизнь без любимого, снится, как он лежит в полдневный жар в долине Дагестана и думает о ней…
Попросту говоря, женщине снится её любимый… в аду.
А что же я? Я не был даже человеком! Я был от любимой не за сотни километров, а за сотни веков!
И эта тёмная, оглушающая пустота расстояния между мной и любимой — экзистенциальна, безумна!
Она равна тёмному, вечному безмолвию холодного космоса между удаляющимися друг от друга, звёздами.
Это больше чем ад, это ещё трагичнее последнего взгляда Джульетты, увидевшей умирающего Ромео, чувствующего сумерки вечной разлуки…
Ах… Джульетта хотя бы была счастлива! Они были вместе, она познала сладость поцелуя и сейчас могла обнять и умереть вместе с ним…
А я был бесконечно разлучён  с любимой и только предчувствовал её.
Она светила мне через века, как звезда тихо светит через толщу тёмных вод и веков, и я лежал словно на дне и этот кроткий свет звезды доносился до меня призрачным маревом мотыльковых бликов.
Мне и правда снилось, как в сумерках, бессонные мотыльки порхают над двумя васильками в траве… летает ласточка на заре. Красота… свидание в аду.

Эту муку бесконечного разъединения с любимой, невозможно перенести даже во сне.
Я часто просыпался с криком в ночи, держась за сердце… и как же сладко, невыносимо блаженно было ощутить рядом с собой в постели — любимую!
Боже! С какой молитвенной благодарностью я приникал губами к её смуглому плечу, волосам, нежно размётанным по подушке…
Казалось, моё сердце, полное любви и вековой нежности, перевернулось как чернильница и душа моя выплеснулась на подушку.
Ах… волосы любимой в ночи на подушке! Есть ли что то более невесомое и прекрасное в мире?
Я часто люблю просыпаться в ночи лишь затем, чтобы кротко гладить и целовать милые волосы любимой, не тревожа её: это же маленький, комнатный, каштановый рай! — среди ночи, в постели лежит женщина, и моё счастливое тело, и душа моя. Нас трое, блаженно-счастливых…

Теперь вы можете чуточку почувствовать, что значило для меня ждать любимую женщину в тот осенний вечер после дождя. Было 11 ноября. 11 вечера. Казалось, что и самый дождик шёл до этого под наклоном, на 11 часов. Опаздывал, как и любимая…
Да, любимая опаздывала. Женщины часто опаздывают, как и музы, как долгожданные сны после бессонницы, как поздняя весна после холодной и страшной зимы, похожей на маленький апокалипсис.
Мне в детстве однажды до слёз было страшно весной.
Зима была безумной. Умерла моя бабушка. Деревья многие помёрзли и в парках погибали от холода птицы.
Когда пришла весна и стали пробиваться первые, клейкие листочки на ветвях и трава на земле, я искренне боялся, что у весны не хватит сил преодолеть эту безумную зиму и цветы вновь завянут и первая листва тихо опадёт на землю и мир погрузится в какое-то чистилище времён года.
Боже! Как трепетно я молился в детстве, горячим лобиком припав ночью к холодной тьме окна! Молился, сам не знаю кому: богу, звёздам, природе… чтобы у весны были силы.
В последний раз я так же пламенно молился, до слёз, когда моя милая подруга рожала весной, в апреле.

Почему женщины опаздывают?Это какой-то древний ритуал. Он много древнее человека: влюблённая женщина бессознательно помнит это сердцем….
Тут какие-то древние, демонические силы… так душа после смерти, словно на свидании, лежит беспомощная в постели, или в траве под луной, и кто-то тихий, с голубой высоты слетает к ней, улыбчиво медля, любуясь на душу, девственно обнажённую, трепетную, перепуганную: такая душа, как в первые мгновения после смерти, такая обнажённая, пронзительно-светлая, даже у грешника, не бывает ни на земле, ни в раю.
В ней можно увидеть бога ещё до того, как он создал мир, девственно-прекрасный мир до человека и ангелов, потому и сладостно медлят ангелы и демоны, слетая к душе, по спирали, словно цветение лепестков розы.

Однажды я встречался с женщиной, любившей меня нежно помучить на свидании и не только: любила, чтобы я ждал и томился по ней.
Понимаете? Это же… экзистенциальное эхо послесмертия!
Умирает человек. Душа ступает в пустоту. Робко улыбается крыльями, оглядывается во тьме — никого!
А где же рай? Или ад? Да хоть что-нибудь!
Неужели это всё ложь и романтика ада?
Боже.. а в это время, некий озорной и непоседливый ангел, просто спрятался во тьму, прилёг в неё как в ночную траву, и тихо улыбается в крыло.
Он слушает, что ещё скажет душа… пусть скажет всё.
Это самые важные слова в её жизни: слово — равно душе. Такое не часто бывает и у гениальных поэтов.
Но вот, ангелу становится жалко душу, он поднимается и с улыбкой ярко подлетает к душе, обнимая её со спины, нежно приподнимая…
Ах, как это похоже на женщин!

Я стоял под вечерним фонарём и ждал любимую. А любимая… стояла за углом аптеки и подсматривала за мной, наслаждаясь… моим томлением по ней.
Так Ева наверно, впервые смотрела на Адама, спящего… на своём первом свидании. Милый глупыш…
Сейчас это забавно вспоминать.
На одном из таких свиданий… я решил тоже, нежно опоздать.
Я стоял за высоким деревом клёна и смотрел в пустоту: шли куда-то, откуда-то, люди, падал с дерева алый лист. Нищий прошёл и улыбнулся чему-то. Рыжая собака пробежала с грацией опавшего листа отразившись в лужице сизой, замерев правой ножкой над деревом: было в этом что-то невесомое, неземное…

Я улыбнулся. Мне на миг показалось… я пришёл с дорогой коробкой конфет на свидание… вот для этого: посмотреть, как чудесно падает алый лист, как рыжая собака писает, задумавшись как мыслитель Родена.
Может, дать ей конфеты? Ах, какая красота осени вокруг! И почему я раньше её не замечал?
И тут моё сердце замерло, а губы улыбнулись сами собой, словно сердце «пошло» на губах, что-то нежно напутав.
Через дорожку, тоже, за деревом, каштаном, я увидел свою девушку.
Она тоже подсматривала за ласковой пустотой нашего свидания и красотой осени.
Это было так забавно и мило… со стороны, наверно, походило на древнегреческую сценку: Пан подсматривает за Дриадой.
Дриада меня заметила и улыбнулась смущённо. Это тоже было мило, и былой в этом тоже, что-то осеннее.

Но вернёмся к аду моего свидания.
Я стоял с алой розой под фонарём и ждал любимую.
Она опаздывала… я закрыл глаза и сердце моё упало во тьму и века, как упавший кленовый листок.
Боже! Как райски пахнет осенним вечером после дождя!
Хочется признаться в любви, осени, вечеру, влажному блеску листвы…
Если рай есть, то он должен встречать душу именно такими запахами и пейзажами осени.
Любимая опаздывала… женщины порой не понимают, что в такой нежно-кокетливой игре с опаздыванием, сокрыт ад. Настоящий ад.

Если женщину любить больше жизни, если томиться по ней каждый миг и ночь без неё — всё равно что шелестящая, бездонная тьма за плечами космонавта в открытом космосе: его отделяет от неё всего лишь пуповинка троса… сна.
Если так любить женщину, всем существом своим и судьбой, то можно довериться свиданию и зову женщины — как чуду, с детским трепетом придя на свидание, как странник, бросив всё ненужное, а ненужное — целый мир, по сравнению с любимой.
Придя на свидание со своей душой и судьбой, бессмертием своим, положив их у её милых ног.
Желая опереться всем этим на её сердце…
И вот, её нет. Никого нет, лишь тихо падает алый лист. Звезда сверкнула в окошке аптеки..
Сердце провалилось куда-то во тьму.
Мне казалось, что я жду любимую — века.
Сил уже не было…
Когда я открыл глаза… вздохнул с лёгким стоном, от изумления.
Цветы розы в моей руке, — завяли и облетели.
Моя рука была вся в старческих морщинах…
Но и это было ещё не самое поразительное: я лежал на зелёной траве… посреди улицы. Трава проросла на асфальте.
На мне была странная одежда, французская, средних веков.
Лёгкие латы блеснули на груди и руках: я был рыцарем и лежал в вечерней траве на русской оживлённой улице.
Я был смертельно ранен под грудь и рукой сдерживал кровь.
Ко мне бежала моя любимая, мимо прохожих. Её каштановые волосы так ласково развевались на ветру.. словно ласточка летела вместе с ней.
Она склонилась надо мной, вся в слезах, что-то шепча на непонятном мне языке, гладя меня по щеке: ах… её волосы так нежно касались моего лица… словно ангел склонился надо мной и моей жизнью.
А я улыбался, умирая, глядя на неё своими голубыми, как васильки, глазами.
Я был счастлив, как в раю. Я дождался ту… кого люблю больше жизни.