На последнем дыхании

Ночь. Верба дождя на окне.
Тускло освещённая постель, похожая на берег моря, на котором лежат мужчина и женщина.
Лежат на спине, взявшись за руки.
Голос мужчины во тьме, словно призрак, приподнялся с постели, покинув тело…

- Можешь мне кое-что сделать?

- Что именно? Ты ведь не про… секс?
Не думаю, что нам это поможет.

- Это не секс. Нечто более интимное… в некотором смысле.

- Так что тебе сделать?

- А потом… я тебе могу это же сделать, если захочешь.

- Не томи уже, говори.

- Сделай мне… искусственное дыхание.

- Что? В каком смысле?

- В прямом. Как там у Маяковского? — Любовная лодка разбилась о быт…
А у нас с тобой — о бытие. Да и не разбилась — замерла над бездной, далеко от берега, потеряв вёсла, словно крылья, в синеве: ни я не умею плавать, ни ты…

- Помнишь ты мне рассказывал о странной, платонической страсти Перси Шелли к Джейн Уильямс, в последний год его жизни, той самой, с мужем которой он потом утонул в бурю?
Однажды, в Италии, он отплыл с ней на маленькой лодке в открытое море, бросил вёсла, посмотрел на Джейн, потом, на глубокое, море, в перистой ряби синевы, и сказал, с грустной улыбкой: Джейн, давай.. отправимся в удивительное путешествие? Давай… умрём?
Джейн испугалась, обернулась на почти исчезнувший берег, где играли её дети, улыбнулась и перевела всё в шутку, погладив Шелли по голове и сказав, что в том платье, в котором она сейчас, она не готова к такому путешествию.
Ты мне это рассказал, а я подумала: у женатых — медовый месяц и путешествие в тёплые страны.
А Шелли, этот странный романтик, хотел в платонической страсти, возвести дружбу, на невиданную доселе, высоту чувств.
Словно настоящая дружба, выше любви, дальше смерти: ей попросту тесно, в рамках любви, жизни и даже… пола.
Говоришь, искусственное дыхание?
А ты прав, в этом есть что-то эротичное, особенно между друзьями.
Особенно… среди ночи, в постели, когда никто не тонет.
Или же… тонет? Милый, кто мы друг другу? Мы ведь уже не друзья, но и не любовники.
Да, это определённо сексуально… искусственное дыхание, и так же чудесно, как распустившаяся веточка вишни среди зимы: выпал снег, всё дерево — белое, и не ясно, сладостно-неясно, где снег, а где цветёт вишня.
А снег так медленно падает, словно во сне.
Поднимешь лицо, и улыбка, сама собой расцветёт, словно нежно-лиловые лепестки вишни… ресницы прикрыты, как при поцелуе, и снежинки так ласково целуют глаза, словно просят прощения за что-то, вот, их поцелуй, нежно спускается по лицу, целуя щёки, губы, шею… я бессознательно приоткрываю воротник, обнажая плечи… и он, милый, целует и плечи…

- Ты меня чуточку завела. Никогда не думал, что меня могут завести… снежинки.

- А цветы вишни?

- И они, милые.У тебя как в стихе, не глаза, а — безнадёжные, карие вишни…
Хочешь, прямо сейчас таких поцелуев?

- В разгар весны, снежных поцелуев?

- Нежных. Если среди зимы, распустившаяся веточка вишни — чудо, то не чудом ли будут снежные поцелуи среди весны, когда вишня заневестилась и вся цветёт?

- И где ты сейчас, среди ночи, возьмёшь снег?

- Закрой глаза и доверься мне. Чтобы не случилось, не открывай глаза, хорошо? Давай я лучше тебе их завяжу…

- Хорошо (неповторимая, женская улыбка голоса)

- Разденься полностью. Ложись на спину, и жди меня.

- Ты… не к любовнице?
Ладно, шучу. Жду тебя, милый.
Можно… я закурю сигаретку? Давно не курила. А тут так всё необычно, словно… у шизофреника на свидании: лежу в апрельской ночи на постели, обнажённая, и жду, когда ко мне придёт снег… и поцелует меня.
А может, так ангелы ходят на свидание?

- Ангелы-шизофреники?

- Иди уже за снегом, даже интересно, где ты его возьмёшь.
Ты уйдёшь… а ко мне, и правда, ангел придёт на свидание, с белоснежным крылом, похожим на расцветшую ветку вишни.

- Тогда я иду к любовнице…
Шучу. Я скоро, дождись меня.

………………………..

- Я вернулся, родная. Почему ты такая.. счастливая?
Лежишь, обнажённая, в постели, странно улыбаясь, закрыв глаза.
Сигарета докурена, нежится в пепельнице, как в ванной, словно бы тоже, прикрыв глаза: нижнюю её часть не видно под пенкою пепла.
Ощущение… что ты всё же занималась любовью, с ангелом, пока меня не было.

- Быстро ты. Принёс?

- Увидишь. Расслабься. Ты чего так улыбаешься?

- Представила… что ты не один пришёл. С ангелом. А я тут лежу, счастливая, голая.

- А если я тебе скажу.. что в нашей спальне, кроме нас, есть ещё кто-то?

- Стоп. Ты не шутишь? Можно я сниму повязку с глаз?

- Нельзя.

- Надеюсь… это не любовница?

- Любовник.

- Ты кого к нам привёл? Я реально ощущаю, как кроме тебя, на меня ещё кто-то смотрит.

- Увидишь. Почувствуешь… наши поцелуи.
Отличишь мои поцелуи, от его? Сыграем?

- Слушай, а эта игра возбуждает.
Всё же думаю, ты шутишь. А мурашки так и моросят по плечам…
Сладостная неизвестность: сердце, бьющееся в темноте, во все стороны, словно это не я обнажена, а оно. Сердце на постели…
Надеюсь, это не любовница. Хотя, это тоже, в некотором роде возбуждает.
Я к ней ревновала, ревновала… и вот, словно в странном, немыслимом сне, я лежу в нашей постели, обнажённая, и жду кого-то в ночи, и приходит она, словно грустный лунатик.
Приходит словно бы по привычке, ступая по карнизу твоих снов, карнизу, ослепительно белых от блеска звёзд: ну точно выпал снег!
И вот, её губы, робко касаются моего правого плеча, куда ты меня любишь целовать: целует ту нежную впадинку, которую называют — душа.
Её губы, покорно и тепло, скользят ниже… целуя мою грудь, живот, бедро: ах, словно в ночи, на нашей постели, расцвела вишнёвая веточка её поцелуев!
Словно лунатик-преступник, её губы вернулись на место трагедии: к моему разбитому сердцу.
Её поцелуи на моём теле, целовали следы твоих поцелуев.
Боже мой, это же… ад женщины!
На моём теле, ваши губы… назначили свидание!
Вот она целует мои смуглые бёдра… но почему она плачет?
Она же сейчас спит, не понимает что делает? Что же она видит во сне?
Ах, разбудить её сейчас, всё равно что окликнуть лунатика на карнизе…
Её ладони, на моём бедре и груди, она целует…

- Слушай, может… мне и правда сходить за любовницей?

- Не надо. Это так, женские фантазии.
Мужчины их не понимают: словно жучки водомерки, семенят по поверхности женской души, не проникая в тёмные глубины…
Ладно, прости. Начинай. Может мне надеть наушники, мой черничный друг?

…………....
Стало свежо. Ты открыл окно? Может, ты и вправду, впустил… ангела?
Странное ощущение. Словно я умерла и надо мной собрались ангелы.
Стоят и грустно смотрят на меня.
Один ангел плачет, закрыв яркими крыльями, лицо.
Но вот, один ангел, робко целует мою шею, пёрышком дыхания, тепло проводит по моей груди… и другой ангел, целует меня, и ещё ангел склонился надо мной.
Ах, моя грудь, живот, бёдра, плечи, цветут ярким плеском крыльев, словно узоры на заиндевевшем окне..

- Милая… Давай, я убью себя и слетаю за ангелами? Мы вместе придём к тебе.

- Нет сил терпеть. Мурашки на плечах, как фантомная, тёплая память счастливых крыльев.
Как ты это делаешь? Ярко чувствую, как снежинки тихо касаются моего лица, шеи, слегка затвердевших сосков, живота…
Боже, как хорошо. Знаешь, когда лежишь в горячей ванне и пошевелишься, то живота, души, касается затаившаяся ладонь жаркой воды, и тогда сладкая дрожь волной проходит по телу и оно сладостно выгибается, совсем чуть-чуть, как-то прозрачно, вместе с дыханием замершим… тело — становится дыханием, как бы прикрывшим глаза.
Милый, а это ещё лучше, чем я думала.
Ах… погоди, что ты делаешь со мной! Меня целует снег, и я чувствую влажное тепло поцелуев на груди и на бёдрах. Ах..
А это что? Это не снежинка и не поцелуй. Что-то более нежное, невесомое, как пёрышко.
Да сколько вас там!
Ты почему замолчал… постой, говорят одни поцелуи.
Лиловый, под наклоном, почерк поцелуев.
И снег…  что-то ещё.
Боже мой! Может я и правда умерла и меня целует милая природа,ангелы?
А может… это ты, умер, милый? Ах… хорошо.
Ты умер, и пришёл нежным ангелом ко мне, чтобы любить меня, как здесь, на земле, любить нельзя, невозможно.
Ай! Да, да, вот здесь, хорошо…
Не хочу говорить, продолжай…

- Ты такая милая сейчас. Так сладко изгибаешься, неземно… словно вот-вот нежно приподнимешься над постелью.
Знаешь, на что похоже изогнувшееся в любовном томлении, тело женщины?
Я только сейчас это понял — на крыло ангела.
Именно такой должен быть силуэт крыльев ангела, а вовсе не орнитологические силуэты, которые почему-то так любят художники.
Всё, можешь открыть глаза.

- Как странно. Мы… одни, в спальне?

- А ты кого думала здесь увидеть?

- Не знаю… ангелов. Твою любовницу, или хотя бы.. её призрак.

- А своего любовника, забыла?

- Снег был чудесен. Милый… он целовал меня прямо.. там, я даже смутилась, а потом отдалась ему совершенно.
Помнишь, в Солярисе Тарковского, прямо в комнате, на стекле, шёл дождь?
А тут… снег шёл, в нашей спальне, над нашей постелью.
Как ты это сделал? Что там у тебя за спиной?

- Крылья.

- Ну правда, покажи, мне интересно.
Обычная тёрка? Так прозаично... Почему она?

- Всё просто. Я взял в холодильнике лёд, и просеял его на тёрке над тобой. Вышло неплохо, вроде.
Было чувство… что держу в руках своё замёрзшее сердце, уничтожая его над тобой, но и в смерти своей, уже не чувствуя себя, оно, как лунатик, влеклось к тебе, порхало над тобой, словно яркие мотыльки вокруг ночного фонаря, целуя тебя по привычке, даже в смерти своей..
Руку почти не чувствую. Замёрзла. Так забавно покалывает… как сердце, когда мы с тобой ссоримся.
Словно душу перележал, или крылья, и вот, они приходят в себя, ты ещё толком не чувствуешь их, но уже тысячи иголочек звёзд, прозрачной болью покалывают…
Вот эта неземная боль — моя любовь к тебе.

- Любить меня… больно?

- С тобой одной я ощущаю крылья. И их боль.
Словно до встречи с тобой, я на них просто лежал и они онемели.
Я спал с мужчинами, женщинами.. всё не то.
Знаешь, я однажды ночью перележал руку. Проснулся от жуткого сна, со стоном.
Нащупал рядом с собой, что-то жуткое, ни живое, ни мёртвое, что ужасало меня во сне, словно призрак моей одинокой жизни.
Ещё толком не проснувшись, в сумерках сознания, я приподнял это змеевидное, жутко затихшее существо и.. вскрикнул, отбросив это чудовище, в сторону.
Рядом со мной спала женщина, которую я испугал своим вскриком…

- Милый, тебе не кажется, что мы, перешагнув в наших отношениях, дружбу, как-то нечаянно, не соразмерив размах, разбег крыльев, перешагнули и любовь?
Мы словно покинули притяжение Земли, пола, и оказались в открытом пространстве, с мурашками прохладных звёзд на наших крыльях.
И не вернуться уже назад, и.. зацепиться уже не за что: даже луна осталась позади.
Нас относит в открытый космос, всё дальше, дальше, к звёздам…

- А зачем нам кто-то, что-то, за что можно зацепиться?
У меня есть ты, у тебя — я. Что ещё нужно? И звёзды вокруг, и лунная река…
Рядом с тобой, мир просиял блаженно, райски, словно в фильме, где ни с того ни с сего, два голоса, мужской и женский, и голоса мира, людей, слились в один голос, мужской… нет, ангельский, словно подхвативший женщину на руки, и уносящий её далеко от земли, и она, нежно прильнула к его груди: её взгляд, улыбка, говорят лучше любых слов, и лишь ангел что-то говорит ей по привычке, и в его голосе — она и он.
Он говорит — сразу, и за себя и за неё… блаженство!
Однажды я смотрел какой-то фильм Годара с таким браком озвучки… и это стало для меня катарсисом, доведя до слёз.
Я понял, что это о нас, о наших странных отношениях, в которых, милая природа, дружба, любовь, наши письма, поцелуи, вдруг, заговорили единым голосом нашей страсти, словно вся природа стала нежным соучастником нашей любви…

- Ты часто мне говоришь, что я тебя не слышу, что я.. не могу войти в тебя до конца, довериться тебе, и потому, словно во сне, веду разговоры сама с собой.
Но я ведь и себе не могу полностью довериться, не могу.. войти в себя.
Словно моя душа — письмо, которое кто-то незримый, таинственный, вынул из конверта и приподнял к свету, разделив мою душу и тело.
Я — над телом, жизнью своей, парю, словно бескожая, обнажённая душа, чувствуя боль не только свою, но и боль мира, как свою боль.
Я не говорю с собой, в наших спорах, милый.
Я… вдохнула, вобрала тебя в себя, прижала к сердцу, как цветок кувшинки, который я очень люблю.
Ты знаешь, как часто женщины разговаривают с цветами, словно с сердцем своим, словно с письмами любимого человека?
Хочешь улыбнуться? На днях я смотрела один странный фильм, он мне напомнил нас.
Немецкий фильм о любви романтической и глухонемой монахини и.. глухонемого, непоседливого и очаровательного русского вора, мечтающего о театре.

- Ты не похожа на монашку. А я на вора. Хотя… недавно, когда ты уезжала, я украл твой… беленький носочек, и спал с ним, положив рядом с собой.
Кстати, знаешь что я понял, переспав с твоим милым носочком?
У тебя на ножках, пальцы, что рядом с большими, чуточку больше них.
Ты этого стесняешься… а ведь на картине Боттичелли — Рождение Венеры, у богини любви, именно такие, пальчики.
Когда я это понял утром в постели, сразу и поцеловал твой беленький носочек…

- Так это был ты? А я думала, это моя кошка куда-то задевала носочек.
Я о другом. Однажды, поехав в другой город на театральное представление для немых, монашка и русский, остановились в гостинице. В одном номере.
Женщина, всегда остаётся женщиной, её не спрятать за рясой, как душу, не скрыть за телом.
Ночью, они стали заниматься любовью.
Девушка была на седьмом небе от счастья, её ладонь, на обоях над кроватью, была похожа на прекрасную кувшинку на вечерней реке…
Она была счастлива, впервые в жизни, не заметив в этом счастье, что… громко стонала.
Она просто не слышала своих стонов, как мы не замечаем своего дыхания.
Так и я порой… нежно не слышу тебя, милый.
Из-за стены, стали стучать. Быть может даже — ангелы.
Разумеется, они этого тоже не слышали, поглощённые друг другом.
А утром, когда они вышли, одна женщина на них так странно с улыбкой смотрела, и мужчина какой-то в коридоре, тоже, с улыбкой смотрел…
Гостиница была заселена ангелами, и все они странно, с улыбкой смотрели на мужчину и женщину, на их счастье, которое говорило само, преодолевая их немоту.
Вот ты пишешь свои истории о нас, а никто не знает, что это о нас, но мне порой кажется, что комнаты наших историй, писем, стали блаженно-прозрачны, и ангелы наблюдают за нами, и вон тот милый прохожий улыбнулся нам не просто так, и расцветшая вишня, улыбается нам своей счастливой листвой…

- Ты только что выдумала этот фильм?

- Да вроде, нет. Я его недавно смотрела. Хороший и грустный фильм. Чуточку... о нас.
Скажи, когда я лежала с закрытыми глазами, и меня целовали снег, губы твои.. мне казалось, мою грудь и живот, целовал и ещё кто-то.
Что это было? Ангел?

- Почти: мои ресницы. Поцелуй ресницами — это поцелуй самой души.
Ты помнишь, нашу нежную игру, игру души и тела, когда устав от моих поцелуев, ты с нежной улыбкой, откинулась на спину, сказав, что между нами не хватает чего-то «несказанного, синего, нежного», как сказал бы Есенин.
И тогда я в шутку сказал тебе, что могу сделать то, что не делал ещё ни один мужчина: доставить наслаждение женщине… одной душой, минуя свою плоть, и идя по краешку женской плоти, словно лунатик по ночному карнизу: душа к душе…

- Конечно помню.
Я просто стояла, обнажённая, тихая, возле окна и лазоревых штор, а ты стоял за моими плечами, как-то прозрачно и светло целуя их своими ресницами.
Щекотка крыльев за спиной.. так мило. А потом ты стал спускаться ниже, сладостно, медленно… ниже.
Мне казалось, я раздеваюсь до души.
С моих плеч соскальзывала лёгкая сорочка крыльев.
А потом, стоя на коленях, ты развернул меня к себе, и сказал, чтобы я закрыла глаза.
Боже мой! Как нежно, невыносимо нежно, ты целовал меня… Там, одними ресницами и пёрышком своего дыхания!
Ты буквально дышал мной. Твои глаза, дышали мной…
Я и не знала, что женщина, так похожа на душу, что способна испытать высшее наслаждение, от одних ресниц и тёплой прохлады дыхания… От души любимого человека.

- Мы потом лежали в постели без сил, счастливые и чуточку блаженные, и ты нежно смеялась, что у меня устали глаза, и мне больно моргать.

- Милый, но это и правда было забавно. У тебя пересохли глаза, и… смеясь моим шуткам, у тебя увлажнились слезами глаза и я…

- Нежно поцеловала меня в них. Сначала губами, а потом… ресницами.
Этот миг я запомнил навсегда.
Любимая… так что там по поводу искусственного дыхания?
Я хочу, чтобы ты… вошла в меня своим дыханием.
Хочу, чтобы твоё милое тепло наполнило мои лёгкие, грудь.
Так твоё дыхание поцелует моё сердце, оно будет с ним блаженно рядом.
Мои лёгкие, зацветут твоим дыханием, словно веточка вишни..
Вдохнув тебя целиком, слив твоё дыхание со своим, я прошепчу: люблю тебя больше жизни.

- Закрой глаза и ложись на спину. Я сделаю всё сама. Доверься мне.
Я тебя очень люблю.. мой черничный друг.