Балетный класс. Зеркала, станки, пианино, на кусочке стены около дверей - большая, формата афиши, табличка «Экзерсис классического танца». Во времена моего пятого класса ее заменили скульптурой - девушка с руками-крыльями, устремившаяся ввысь - олицетворение танца (а я видела в ней еще и толкиеновскую Эльвинг).

Около пианино - стул на колесиках, на котором мы любили кататься перед уроком. Попадало за это, конечно, но так здорово - нестись из угла в угол класса навстречу столбу в его центре, лежа на сиденье стула и даже не имея возможности управлять движением!))
Огромная раздевалка без окон, в которой мы коротали время между занятиями довольно странными играми - например, крутить друг друга за руки и ноги (но не так, как это делают на нормальных поддержках, а в паре сантиметров от пола). Делать стойку на руках у стены «звездочкой» - вставали туда один за другим, изменяя положение ног, чтобы в итоге получить нечто, напоминающее кальмара. Кидаться туфлями для народного танца в игре, напоминающей «белочки-собачки», баскетбол и футбол одновременно. Прятки в темноте - это вообще хит всех времен и народов))

В классе - душно и влажно, но открыто нараспашку окно, к которому мы подбегаем, жадно ловя морозный воздух: обычно между станком и серединой нам позволяли немного «подышать». Выматывающие занятия, когда уже нет сил думать о чем-то, кроме «поскорее бы объявили поклон!». А когда прозвучит волшебное слово, и мы станцуем эту последнюю, любимейшую часть экзерсиса - упасть на пол и лежать, слушая разбор полетов и оценки за урок.
Не могу объяснить, какое это счастье - обессилено свалиться, чувствуя, как по телу еще бродят отголоски последнего движения, а в голове звучат аккорды мелодии. Не знаю, какими словами объяснить эту животную радость - просто лежать без движения. Это уже потом - заставить себя подняться, наперегонки бежать вниз, в буфет, где всегда есть кувшин с водой, дождаться своей очереди и наконец упасть на стул, глотая воду - вершина блаженства, если она окажется холодной. А затем подняться и идти на следующий урок или репетицию.
Темный и холодный актовый зал, стандартным ярким белым светом освещена сцена. Рампы выключены, нет столь четкой границы между танцорами и зрителем, как на больших репетициях и концертах. Можно даже различить пустые кресла. Пара слов преподавательницы - и расходимся на начало танца. Три-четыре прогона - и, сидя полукругом вокруг нее, слушаем очередной разбор полетов. Тут можно пойти на хитрость и плавно увести тему разговора в другое русло, это еще несколько минут отдыха и, что важнее, возможность откровенно поговорить с учителем.
И редкие концерты. Мы были слабым классом, зажатым между двумя сильными - на год старше и младше, поэтому все танцы доставались им, а нам в лучшем случае давали место в их втором составе. Но порой выходили на сцену и мы, и эти две-три минуты стоили всех потраченных сил. Но сколько было счастья, когда наш ансамбль, уже за пару месяцев до выпускных экзаменов, занял первое место на областном конкурсе! В нас наконец-то поверили, стали выпускать на сцену при любой возможности, а мы уже не имели права на ошибки - и полностью выкладывались на концертах, вновь побеждали в конкурсах, а главное - наконец-то пришли к единению внутри ансамбля.

Читаю книгу и вспоминаю все это. Я всегда считала свое школу хореографии ошибкой молодости, глупой тратой времени, нервов и здоровья. Когда закончила школу - старалась забыть годы, проведенные в ней, сохраняя для себя лишь редкие радости.
А «Три минуты с реальностью» словно бы открыли для меня двери собственной памяти. Заставили вспомнить и заново осмыслить девять лет своей жизни. Как бы ни хотелось зачеркнуть прошлое - память без труда переводит названия па в движения, а тело их прекрасно помнит. Танец въелся в подсознание, это не просто увлечение - это образ мыслей и восприятия мира.