Про сумеречную зону

Однажды, когда я еще училась в школе, меня пристроили поработать на лето. Карманные деньги, все дела. Труд облагораживает и так далее. И там до меня достебался какой-то престарелый стрекозел. С комплиментами. Я слегка офигела и продемонстрировала жгучую холодность. Женская часть коллектива неистово одобрила мои действия, и позже мне рассказали, что точно так же стрекозел вел себя с пятнадцатилетней Наташей, когда она только что пришла поработать. Потом все как-то само собой наладилось, и стрекозел оказался вполне прикольным пожилым чуваком-холостяком. Немного наивным, смешным, но в целом, милым.

А с Наташей *мне офигеть как везет на Наташ, в подругах всю дорогу они lol* мы подружились. Она была круглая сирота, и вообще, приезжая издалека. Какая-то добрая душа устроила ее подработать на неполный день, и вышло все боком. Ибо именно там она познакомилась с тридцатилетним мужиком, плотно сидящим на героине, и вовсю жила с ним. На работе все об этом знали. На этом моменте я тоже офигела, но ничего не сказала. Что тут скажешь.
Короче, постепенно и как-то незаметно Наташа рассказала мне свою историю. Рассказывала она совсем не так, как любят некоторые люди. Без слез и бурных истерик с заламыванием рук.

Ее папаша был педофил. Был, потому что его пришибли на зоне. А посадили за развратные действия в отношении внучки и еще одной девочки. Девочки были в пеленках. То есть этот скот слюнявил младенцев. Когда жена и старшая дочь застали его за этой мерзостью, то жена сказала.
— Все, с меня хватит.
И отнесла заявление в милицию. До этого он сидел все за те же развратные действия в отношении несовершеннолетних *старшей дочери*, вышел, жена приняла его и родила Наташу. Которой тоже досталось ласк от папаши, и лет в девять после школы она голодная шарахалась по улицам, пока мамаша не придет с работы. Потому что для папаши было нормой полапать дочку за всякие места на теле. Так это, походя, невзначай.
В тринадцать лет Наташа осиротела. У мамаши отказало сердце, а папашу прибили, если помните.

И вот Наташа связалась с законченным наркоманом. Просто жила-жила с ним и в конце концов забеременела. Вся эта увлекательная фигня произошла за пару летних месяцев на моих глазах. Осенью я вернулась в школу, и все.

Куда смотрели органы опеки, детские психологи и прочие компетентные товарищи, и как вообще так получилось - НЕ ЗНАЮ.

Я увидела ее еще один раз. Где-то через четыре года. Столкнулась совершенно случайно. С ней было двое чудесных деток - мальчик и девочка. Мы обнялись, поболтали, и я спросила.
— Ты еще со своим?
— Да, — сказала она.
— Ну, и как? — я в первый раз задала хоть какой-то вопрос, а не просто слушала.
— Знаешь, думаю, что просто я и дети было бы намного лучше. Без него.
Я кивнула, мы еще поболтали и распрощались. Больше я никогда не видела ее.

Наверное, полностью она открылась потому, что я просто молча слушала. Не делала большие глаза, не изменила своего отношения, никому не проболталась о подробностях ее жизни, не давала умных советов по типу: Очнись! Бросай этого идиота!

По идее их надо бы давать, но это не тот случай. Она прекрасно знала, что делает со своей жизнью. И это был ее выбор. Помощь со стороны, безусловно, нужна, но это далеко не панацея. Это своего рода костыль, но человек должен сам захотеть воспользоваться им, иначе все бесполезно. Из сумеречной зоны можно выйти только тогда, когда сам захочешь. Когда не будешь бояться света и чувствовать себя грязным уродом. Когда сам осознаешь, что достоин лучшего. Я знаю, потому что тоже побывала в раю педофилов.

Я очень надеюсь, что она сумела выбраться из своей сумеречной зоны на свет.