Устами Габриэля Гарсиа Маркеса

Смакую мемуары Маркеса Жить, чтобы рассказывать о жизни и уж очень захотелось поделиться историей, которую рассказывает сам автор:

...С тех пор я знал, что однажды напишу роман о пасквилях*, но не о том, о чем в них говорилось, потому что почти всегда это было клеветой и бредом, а о невыносимой атмосфере всеобщей подозрительности и ненависти, которую этими пасквилями удалось создать.
В "Проклятом времени", моем третьем романе,...,я не использовал конкретные и узнаваемые примеры, хотя некоторые реалии были сильнее сочиненных мной,...
Сейчас я понимаю, что роман мог быть совсем другим. Я написал его в студенческом отеле на улице Кюже в Латинском квартале в Париже, в ста метрах от бульвара Сен-Мишель, в дни, проходившие в немилосердном ожидании денежного перевода, который никак не приходил. Когда я его закончил, у меня оказалась целая стопка исписанной бумаги, я связал ее тремя галстуками, которые надевал в лучшие времена, и похоронил в глубине платяного шкафа.
Два года спустя в городе Мехико я не знал даже, где находится рукопись, когда у меня запросили для конкурса романов, проводимого компанией "Эссо Коломбиано" с огромной для меня в те голодные времена премией в три тысячи долларов......я ее предоставил в том виде, в каком она изначально была, еще перевязанной галстуками, измятой, так как у меня не хватило времени, чтобы хотя бы проутюжить ее. Таким образом, я отправил роман на конкурс безо всякой надежды на премию, которой хватило бы, чтобы купить дом. Но рукопись, такая, какой я ее послал, была объявлена прославленным жюри победительницей, это случилось 16 апреля 1962 года, почти в тот час, когда в рубашке родился наш второй сын.
У нас не было времени даже на то, чтобы все обдумать, когда я получил письмо от падре Феликса Рестрепо, президента Колумбийской академии языка и доброго человека, который председательствовал в жюри премии, но не знал названия романа. Только тогда я понял, что в последний момент в спешке забыл написать его на первой странице: "Это говенное село".
Название смутило падре Рестрепо, через Хермана Варгеса он весьма конкретно попросил меня заменить его на менее грубое, но более подходящее по тону книги. В конце концов после долгих пререканий я остановился на названии, которое не очень внятно говорило о драматической коллизии, но показалось мне неким знаменем, под которым книга поплывет по морям лицемерия и ханжества: "Проклятое время".
Неделю спустя доктор Карлос Аранго Велес, посол Колумбии в Мехико и недавний кандидат в президенты республики, процитировал мне депешу, в которой падре Растрепо умолял меня заменить два слова, казавшиеся ему неприемлемыми в премированном тексте: презерватив и мастурбация. Ни посол, ни я не могли сдержать изумления, но сошлись на том, что можно порадовать падре и подобрать какие-то более нейтральные слова для завершения нескончаемого конкурса.
-Хорошо, сеньор,- сказал я ему,- заменю одно из двух слов, но вы мне должны помочь его выбрать.
Посол со вздохом облегчения выбрал слово мастурбация. Так был погашен конфликт, и книгу напечатало издательство "Ибероамерикана" в Мадриде, большим тиражом и с распространением едва ли не бестселлера. Она вышла в кожаном переплете, на превосходной бумаге и с безупречной печатью. Но для меня это был краткий медовый месяц, потому что я не мог удержаться от того, чтобы полистать свою книгу. Я открыл ее наугад и сразу понял, что книга, написанная на моем индейском языке, была дублирована, как фильмы того времени, на чистейший мадридский диалект. Я написал: "То, как вы сейчас живете, не только вас самих ставит в небезопасное положение, но подает плохой пример всему селению". Трактовка испанского редактора вздыбила мне шерсть: "То, как ты живешь ныне, мало того что тебя самого ставит в опасное положение, но и всему городу подает дурной пример". Поскольку эта фраза принадлежала священнику, то колумбийский читатель мог подумать, что это был намек автора на то, что священник был испанцем, а это запутывало его поведение и, главное, полностью искажало основной смысл драмы. Вовсе не согласовываясь с грамматикой диалогов, редактор позволил себе вооруженной рукой вмешаться в стиль, и вся книга стала как бы заплптанной мадридскими заплатками, которые выглядели чуждыми оригиналу. Вследствие этого мне не оставалось ничего другого, как опротестовать фальсифицированное издание, собрать и сжечь еще непроданные экземпляры. Ответом виновных за это было абсолютное молчание.
С того самого момента я взвалил на себя тяжкий груз перевода романа на мой карибский диалект, потому что единственной оригинальной версией была та, которую я отправил на конкурс, и она же отправилась в испанское издательство. В конце концов, восстановив оригинальный текст, уже после нормальной корректуры я опубликовал его в издательстве "Эра" в Мексике с предисловием, в котором черным по белому было сказано, что это и есть первое настоящее издание книги.

_________________________________________
*Пасквиль (устар. пашквиль от нем. Pasquill, из итал. pasquillo) — сочинение, содержащее карикатурные искажения, клевету и злобные нападки, цель которых оскорбить и скомпрометировать какое-либо лицо, группу, партию, общественное движение и т. п. Пишется в публицистической или беллетристической форме, близкой памфлету. Чаще всего используется как средство дискредитации политических противников. Не является «узаконенным» литературным жанром.[Википедия]