Больше историй

8 февраля 2020 г. 01:28

1K

Про злодеев и людей. «Лавр», «Мусорный прибой», «Маяк на Хийумаа»

В декабре одну за другой я начал читать две книги – «Лавр» и «Маяк на Хийумаа». Давно я таких тяжелых книг не читал, да и вообще лет тридцать книг не читал, а все журналы и еженедельники. Но если есть время отбрасывать книги, то наступает и время отбрасывать еженедельники. Поэтому полгода назад меня вдруг бросило обратно в книги, прежде всего – в художественные…

Я читал «Лавра», наслаждаясь необыкновенным языком. За один только этот язык, наверняка созданный Водолазкиным с нуля, его стоило завалить премиями. Но ведь и сама книга мощная. Про жизнь. Про мощную жизнь. Про казалось бы обыденность, сквозь которую просвечивает наша многосотлетняя предыстория.

«Для отгнания соблазна и блудных мечтаний пить отвар лаванды. Для проверки девственности – воду, в которой три дня лежал агат: выпив агатовой воды, потерявшая девственность ту воду в себе не удержит. Бирюза, если носить ее с собой, предохраняет от убийства, потому что никогда еще этого камня не видели на убитом человеке. Камень из желудка петуха возвращает отобранные неприятелем государства. Кто носит на себе магнит, нравится женщинам. Злато терто и внутрь приято исцеляет тех, кои сами с собою глаголют, и сами ся спрашивают, и сами отвещают, и во уныние впадают. Легкое вепря иссушить, растереть и развести в воде. Кто эту воду выпьет, не будет пьян на пиру.»

Я прочитал про умирающую чумную деревню, прочитал страшные страницы о неудачных родах Устины. Дальше я не смог читать. Решил повременить. Решил отвлечься на фантастику – на «Мусорный прибой» Стенли Чэня. Думал, передохну. Куда там! Если первая часть «Прибоя» течет вяло, постепенно погружая нас жизнь острова, то вторая часть – это уже жестоко, это палирромантия, садизм и страшная месть садистам руками боевого робота. В третьей части мрак и вихрь нарастают стремительно. И кульминация – вихрь непонятных внетелесных перемещений и взаимная бойня боевиков Ло Цзиньченя и мусорных людей, описанная с азиатской циничной жестокостью. Правда, натурализм увечий и убийств в третьей части изрядно разбавляется тем, что события становятся совсем нереалистичными, а порой просто невнятными, что наверняка отчасти связано с двойным переводом – с китайского на английский и с английского на русский – и с экономией на хорошем редакторе на последней стадии. Твердая научная фантастика в третьей части «Прибоя» отчетливо перетекает в сказочную, в сценарий шаблонного голливудского боевичка, в историю про волшебную палочку, потому что сверхспособности вирусно модифицированной Мими настолько велики, что ей по плечу всё, лишь бы бежала фруктоза по жилам… Но вот с фруктозой в итоге по воле автора не сложилось, и мы получили странный финал, где никак не модифицированный американский ботан Чень Кайцзун проявляет способности супермена (хотя и требует, чтобы робот опустил его на 30 сантиметров пониже, чтобы не разбиться о воду, прыгая с пятидесятиметровой высоты)…

Передохнув пару дней, я решил продолжить чтение «Маяка на Хийумаа», начатого в декабре. Перечитал еще раз «Полковника Казагранди», ну а дальше – жуть по нарастающей: «Поздний звонок» с зондеркомандой Бурдуковского, «Убийца» с истреблением евреев Урги…
 
* * *

Решил обобщить впечатления этого вечера.

Я знаю, что «Маяк» – это спин-офф «Самодержца пустыни». Наверное, «Маяк» надо читать после основной книги, которую я, конечно, еще прочту. Но я уверен, что читать можно и в таком порядке, наоборот. Рассказы Юзефовича про судьбы героев «вселенной Унгерна» страшны и обыденны, как жизнь на переломе эпох. Догадываюсь, что меня ждет при чтении «Самодержца пустыни», если на подступах к ней уже таково. Если на подступах – бывший юрист с дипломом Казанского университета Николай Казагранди с мутными свершениями времен Гражданской войны, бывший денщик Бурдуковский с поркой по-монгольски, растерзание четы Ружанских, истребление евреев в Урге, недоучившийся харьковский студент Пётр Капшевич, убивающий одиноких охотников в тайге… Мы знали Гражданскую войну по песне про Щорса, неуловимым мстителям и смерти Сергея Лазо. В последние годы Гражданская война возвращается к нам как кошмар, как уничтожение всеми всех, как великое несчастье для страны, как нечеловеческие свершения таких демонов войны как Унгерн…

Интересно, а Унгерна в Эстонии чтят?

Юзефович в заглавном рассказе рассказывает о своем отношении к Унгерну:

«– Не понимаю, зачем вам понадобилось писать книгу о Романе? – сказал Роденгаузен… – Какие чувства вы к нему испытываете?
Этот вопрос я ставил перед собой сам, но так и не нашел ответа. Что я мог ему сказать? Я, еврей, написавший об убийце евреев. Что в молодости, подхорунжим Забайкальского казачьего войска, Унгерн возил с собой труды по философии, разрывая их на части, чтобы удобнее было уложить в седельную сумку и читать в седле? Что на допросе в плену назвал марксизм религией без бога и сравнил его с конфуцианством? Что он не верил в Бога, но верил в судьбу, потому что если она есть, значит, мы не так безнадежно затеряны в этом страшном мире, как если бы ее не было?…
– Антисемит и садист. Зря вы его идеализируете, – прервал меня Роденгаузен.»

И потом, через год:

«Вопрос Роденгаузена по-прежнему был для меня актуален. Кто я, историк или адвокат дьявола? Иногда утреннее сожаление, что я недостаточно его осудил, вечером сменялось чувством вины перед ним, и я находил его грехам если не оправдание, то хотя бы объяснение. Эти качели выматывали мне душу. То я заставлял себя быть к нему снисходительнее, ведь без жестокости он не мог бы поддерживать дисциплину в состоявшей из всякого сброда дивизии, да и совершенные по его приказу убийства происходили не в обычной обстановке, как было при немцах в Литве и Польше, когда евреев убивали их же соседи, а после многомесячных скитаний по пустынным монгольским степям, на фоне зимы, войны без правил, одичания, ожесточения; то отвергал эти доводы и вспоминал слова одного унгерновского офицера, писавшего, что его начальник не имел не только милосердия, но и самого сердца.»

* * *

Первый рассказ, заглавный, обнаружил мне остров Хийумаа. Про Сааремаа кто не знает! Я открыл атлас и впрямь увидел между материком и Сааремаа крупный остров – Хийумаа. Я открыл Атлантиду! Юзефович побывал там в 2012 и несколькими штрихами обозначил жизнь на отшибе, но не в отрыве от цивилизации, с которой ее (здешнюю островную жизнь) связывает туризм. При этом главная достопримечательность – маяк Дагерорт (Кыпу), хоть и не очень старый, но исторической преемственностью места связанный со старой легендой о бароне Отто-Рейнгольде-Людвиге Унгерн-Штернберге, который, как говорят, в конце XVIII века в шторм ложным маяком заманивал на мель проходящие суда, а потом грабил их со своей шайкой. Барона осудили и сослали в Тобольск.

«…Рихо отверг версию с кострами <на маяке> как чересчур примитивную для гения здешних мест.
– Он так не делал. Он брал хромых лошадей, привешивал к ним фонари и заставлял конюхов водить их по берегу друг за дружкой. Капитан думал, что видит огни другого корабля, значит, здесь можно укрыться от бури. Направлял корабли в эту сторону и налетал на камни.
…Меня поразила эта островная хитрость в духе Одиссея.»

Потом Юзефович разобрался в топографии Хийумаа и соглашается с тем, что всё это враки про барона-пирата, его оговорил сосед-помещик, с которым они враждовали из-за земли на границе своих владений, а местные жители просто пересказывают байки, которыми на остров завлекают туристов.

Тем не менее. Роман Унгерн, демон монгольских степей, – праправнук барона Отто. Он «гордился предком-пиратом и считал себя чем-то вроде его реинкарнации». Только, в отличие своего пресловутого предка, не он зажигал костры лжемаяков, а сам стремился к далекому ложному маяку, который зажгла чья-то злая рука…

* * *

Книги о подступах к бездне, которая «чернеет сквозь хлипкую ткань бытия, растянутую до предела прочности на нескольких шатких опорах» (Юзефович)…