Сумерки детства

У каждого из нас есть свой маленький ад детства: Адочек, Адик...
Эдгар По в 13 лет влюбился в мать своего школьного друга - Джейн Стэнард ( Елену), ставшую для него идеалом красоты и вечной женственности на Земле.
Но через год, "Красота Земли", сошла с ума и умерла, погрузив сердце мальчика в сумерки.
Юный Эдгар ещё долгое время приходил украдкой вечером к могиле "Елены", разговаривая с нею и звёздами...

В детстве я тоже пережила трагедию любви, повлиявшей на всю мою жизнь.
Когда мне было 6 лет, меня поцеловал мальчик и я потом переживала, что забеременела.
От мамы я знала лишь то, что дети рождаются от поцелуев и что любящий человек должен вечером, ночью.. обнять.
Всё сходилось: был вечер, меня поцеловали прямо в губы. Он нежно коснулся меня, приобняв за плечи.
Это было в октябре в нашем саду. Я стояла в прибое октября, и жёлтая рябь листвы прохладно касалась моих ног..
Обернулась.. он робко шёл ко мне с букетом алой листвы у груди. Он солнце нёс у груди, а может, и сердце своё: оно так мило дрожало на ветру..
Улыбнувшись, подарил мне это лиственное солнце... стало жарко и сладко в груди. Два листочка упали к моим ногам лепестками сердцебиений.

Солнце зашло на моей груди. В глазах свечерело, наступила мгновенная ночь, и я ощутила тепло поцелуя: так ночью алый лист порой упадёт и коснётся тебя... нет, не лица, не плеча, а самого сердца: так оно сладко отзовётся на эту мимолётную, нечаянную нежность, застав душу врасплох, словно и тела уже нет, а есть лишь ночь и сердце в ночи.
Может, прав был Джордано Бруно, писавший, что в любви - тело находится в душе, а не наоборот? Или он это не о любви говорил?
Это было так невинно и мило... Его звали Саша.
Он засмущался, и на его щеках, как на жёлтой листве, проступил осенний румянец. А глаза голубые.. как небо, словно смотришь сквозь поредевшую и уже заалевшую листву на небо, необычайно широкое, как бы наклонившееся своей доверчивой синевой к твоим глазам и сердцу.
Лиственное небо.. лиственный, синий мальчик...

Я поцеловала его в щёку. Он закрыл глаза... и я. Слышала где-то от взрослых, что когда люди полюбили друг друга, они должны переспать. Вот мы словно бы и переспали с ним чуточку, выключив наши тела из мира, но и во сне, мы всё равно продолжали любить и касаться друг друга: мы нежно приснились друг другу...
Мы с ним поженились тогда же. И это правильно: после всего, что между нами было...
Уже потом, у Перси Шелли я прочитала: Нам алтарём был тёмный лес, венчал нас ветер вольный
Это было похоже на венчание двух ангелов в Эдеме.
За моим ангелом пришла мама и позвала его... сначала жёлтая листва его рук сорвалась с моих плеч... потом, его заалевшие щёки, качнулись и поплыли в синем воздухе осенними листьями.
В моей памяти об этом мгновении осталась именно эта лиственность расставания: в воздухе текли по ветру листья... вместе с ними, его ладони... милые, заалевшие щёчки, губы, сердце.
Я осталась одна посреди октября и шумящих небом деревьев.
Букет листвы, прижатый к груди, упал к ногам.. солнце пало к ногам, моё сердце.

Я ждала моего милого мужа и ангела на следующий день в нашем детском саду.. но его не было.
Не было его и на следующий день.
А потом мы узнали... я узнала, моё разбитое сердце узнало, что он - утонул.
Так я осталась вдовой в 6 лет. Я уже знала, что такое вдовы. В садик я стала надевать одежду в тёмных тонах... выпросила у мамы чёрные, полупрозрачные перчатки. Была молчалива и печальна: у меня под сердцем был ребёночек..

Смешно и грустно сейчас об этом вспоминать.
Да, была в этих чувствах и некоторая игра... но было и подлинное горе, а главное, страх: как мне сказать родителям, что я - беременна? А если в садике узнают?
Я искренне боялась, что меня с позором выгонят из садика, дома поругают, лишат сладостей, телевизора, подарков на Новый год... в общем, накажут за беременность как полагается.
Впрочем, я не очень и переживала из за этого. Да и вкусовые пристрастия мои изменились странным образом, как это бывает у беременных: полюбила есть арбуз с колбасой, жареный зефир, еду запивала топлёным молоком...
Переживала я, что из-за этого не поступлю в школу..

И всё же, мне было отрадно чувствовать себя женщиной.
Моя походка и осанка стали более грациозными.
На некоторых воспитательниц я смотрела несколько свысока: у них то не было детей... у них просто не было опыта трагедии моей жизни: ребёнок, гибель мужа...
Странно и смешно было видеть, что они относились ко мне как к ребёнку: как они свысока на меня смотрят, грубят, даже наказывают... Я им всё прощала, а они смеялись порой, видя, как я молчаливо и гордо приподняв лицо, не иду обедать или спать.
Мне о ребёнке заботиться надо, а они - спать в обед!
Смешные... где им понять!

Смущало и пугало меня одно: я не знала, когда рожу.
Как это вообще бывает? Через сколько? Через неделю? Месяц? Год? Два?
Слышала тогда от подруг ( господи, знали бы родители о чём порой говорят их совсем ещё маленькие ангелочки! Одна рыжая девочка меня даже уверяла с улыбочкой... нет, не хочется об этом писать в моей нежной истории, да и не поверила я ей тогда, моей злой завистнице.), что ребёнок может и не родиться вовсе. Рассосётся он что ли, думала я?
Потеряется как-то? Дети вообще так часто теряются... Я терялась несколько раз.
Теряемость детей это вообще их метафизическая составляющая: теряются до рождения, при жизни, причём иногда даже оставаясь на виду: просто сердечко поруганное, несчастное, пятится, пятится как-то назад, по стене существования, робко прижимаясь к нему.. а там уже и тёмные кусты и незнакомый переулочек тёмный... и ты уже не видишь себя... и родители тебя не видят, хоть и глядят на тебя, не подозревая, в какой опасности сейчас их ребёнок.
Теряются дети и после смерти, как и мой милый муж.

Я боялась потерять своего ребёнка, и потому часто, даже засыпая, держала руки на животе... разговаривала с ним.
Бывало, прижму ладошки к животу, под грудью... и чувствую как он, милый мой, тёпленький, бьётся ножками.
Я не знала, что это было моё сердце: бьющий ножками ребёнок-сердце...
Если честно, я тогда думала, что дети не всегда живут в животе: им попросту бывает скучно долгое время существовать в одном месте, и потому они, маленькие, как звёздочка, путешествуют по всему телу матери.
Я чувствовала, как голубая, улыбающаяся звезда, нежно течёт по моим венам... как замирает на груди, горлышке, губах, глазах, полных синевы, счастья и слёз, словно окна осенние... а он, милый, звёздочка моя, прижался тёплым лобиком к окну и тихо смотрит на мир, очарованный им и одновременно напуганный.

Иногда я подходила к зеркалу и рассматривала свои глаза... внимательная синева моих глаз слушала меня, мои нежные слова к ней... касалась пальцами глаз, отражённых в зеркале; касалась глаз на лице... и плакала, плакала счастливыми слезами матери, ощущающей в себе это напряжение нежности, чуда..
Мой старший брат, бывало, проходил мимо, с чеширской улыбкой дольки арбуза, оборачивался на меня и говорил: совсем рехнулась уже..
Куда ему понять... мужчины!

А часто, мой ребёночек обнаруживал себя тёплым существованием на моём левом запястье, и, словно оборачиваясь ко мне, как бы стоя на осеннем обрыве жизни, под которым плещется ночь, синева... милый!
Я подносила своё запястье к губам и нежно целовала его, прикрывая глаза.
Боже, какое это счастье быть женщиной, матерью!
И какое это неизмеримое счастье поцеловать ребёнка в своём теле!
Я видела однажды в парке, как один молодой человек поцеловал лунно-округлый животик своей жене...
Уверена, что женщины тайно завидуют этому мужскому счастью, и видят иногда во сне, как они волшебным образом целуют своего ребёночка в себе...

Да, первый поцелуй ребёнок ощущает именно от отца, а не от матери...
Я бы плакала, если бы мне не удалось это сделать.
Хорошо, что у меня был такой необычный ребёнок, блуждающий по безопасному, лиственному саду моего юного тела, словно по Эдему до сотворения человека.

Видела картинку одну, до глубины меня поразившую: там девушка зачем-то порезала себе запястье...
Может, она хотела родить? Может, иногда, пусть и очень, очень редко, но именно так и рождаются дети?
Или... только особенные дети?
Гуляла вечером с мамой по вечернему саду с нашей рыжей, осенней собакой, игравшей с жёлтым лягушонком неугомонного листа на траве.
Одна звезда в небе, пела как птица в листве... а что это за птица, я не знала.
Да, казалось, что это пела звезда...
Жёлтый лист слетал по пасмурной коре воздуха: капля тёплого воска от вечерней свечи у окна..

Неожиданно, среди тёплой красоты этого голубоглазого вечера, полного звёзд и смеха детей, я ощутила такое странное ощущение близости с моим милым, маленьким мужем, ставшим быть может, ангелом, нежно смешавшегося со всей природой, обнявшей меня за плечи, что мне казалось, что я беременна не просто ребёнком... а вот этой листвой, этим пением птицы, звезды..
Боже! В моём животе, жёлтыми, осенними мотыльками, а может, призраками мотыльков, ласково трепетала листва, тепло касаясь сердца изнутри; по венам текла прохладная и синяя звезда... глаза мои пели синевой, как неземная птица, запрокинув прищуренный, карий клювик ресниц в лиственность звёзд.
Может, и та девушка с кесарево порезанным запястьем, ощущала то же, что и я? Но мучилась, и не могла родить?
Одна женщина знает, как и я это знала тогда, что порой мы испытываем потребность зачать не столько от человека, сколько от самой красоты природы, даже стиха и нежности касаний любимого...
Наконец, испытываем потребность родить что-то бесконечно нежное: пение экзотической птицы, веточку сирени, стих... обёрнутый в белые пелёнки листа.

В этот вечер, вернувшись домой, я села у окна и приблизилась к своему отражению.
В моих глазах я увидела своего ребёнка! Он был похож... на моего милого мужа, ставшего ангелом, частью природы: в моих глазах нежно мерцал тихий, зеленоватый космос листвы, звёзд, луны и людей, невесомо плывущих среди звёзд, где-то на 7 этаже своего счастья.
В груди, животе, запястье... закипало такое лиловое счастье, просящееся наружу, что мне хотелось плакать, разродиться наконец своим ребёнком.
Сходила на кухню, тайком, не включая свет: на цыпочках ног, цыпочках сердца, взяла в ящике нож и вернулась к себе: мир, темнота, жизнь моя - сладостно и жутко накренились: я возвращалась по полу, потом, по стене, на цыпочках рук.. сердце текло по потолку, освещая мне путь.

Могло случиться страшное тогда... сейчас то я понимаю, что та несчастная девушка с порезанным запястьем, разродилась вовсе не ребёнком... а своей истомлённой, несчастной душой, потерявшейся где-то в листве и звёздах ещё при жизни.
"Гость в полночной тишине, постучался в дверь ко мне".
Какая-то птица плеснула в окно своим тёмным крылом. Подоконник ожил гибкой, металлической тишиной.
Кленовая листва, как мотыльки, летящие на бледный огонёк свечи моего лица у окна, коснулась окна, и исчезла.

Сердце упало к ногам... пальцы выронили нож, блеснувший пером ангела.
Я прижала левую ладонь к своему животу; правой - робко коснулась прохладной тишины окна, и мои губы, сами собой, прошептали: милый... это ты? Ты здесь? Ответь мне... мне больно. Помнишь, как тогда...( на моих детских глазах блеснули взрослые слёзы, я опустила лицо, всё ещё касаясь рукой окна, и разрыдалась..).
Никогда, никогда я не забуду этого вечера, этой таинственной птицы за окном и листвы.
Уже позже, в институте, я познакомилась со стихотворением Эдгара По - Ворон.
Для многих - это просто лиричный и мистический стих, но для меня... он стал самым родным стихом. Высшей реальностью. В нём - боль моего детства.. и надежда.
А того милого мальчика из детства я не забыла...
Его именем я назвала своего ребёнка.