Оставшиеся в детстве

Давно еще, во время летних каникул, я устроился на работу в одном из складов на окраине города. Был конец недели, и я сильно устал. Приплелся до остановки, сел на скамейку и стал ждать свой автобус. Рядом со мной сидела девушка, по соседству с ней расплылся тучный мужчина лет 35-ти. Единственное, чего мне хотелось тогда - это поскорее добраться до дома, перекусить и лечь спать. В этот момент девушка обратился к мужчине:

"Извините, вы не заметили, проезжал ли 15 автобус?"

"А? Пятнадцатый? Вроде нет".

"Мне пятнадцатый именно нужно, он до моего дома доезжает. Очень близко. Прямо до дома. Вот очень близко доезжает".

После такой довольно странной тирады девушки я, наконец, нормально взглянул на нее. Ей было двадцать с чем-то лет, а, возможно, и тридцать. Две детские косички, небрежный макияж. Она была довольно милой, но немного глуповатое выражение лица сразу давало понять смотрящему, что перед ним не вполне обычный человек.

Мужчина тоже заметил, что она немного не в себе и решил воспользоваться случаем:

"А ты это, может, ко мне пойдем, а? Угощу тебя чем-нибудь, потусуемся", - сказал он.

От его слов у меня был легкий ступор. Я то смотрел на него, то на нее. Девушка, будто почувствовав что-то неладное, отстранилась от него и села ближе ко мне.

"Ты что серьезно?",- спросил я его.

"В смысле?".

"Что значит "в смысле"? Не видишь, что ли?", - спросил я, указав взглядом на девушку. Мне как-то неловко было в ее же присутствии говорить о том, что у нее есть умственные проблемы.

"А что такого? Не ребенок ведь", - не унимался мужик.

"Все равно. Это ничего не меняет".

Мужчина заметил, что она отодвинулась от него. Видимо, подействовали и мои слова, поэтому он сразу потерял к ней интерес. Едва приехал его транспорт, как он сразу же ушел, а девушка вновь начала мило тараторить.

"Жаль, что мой транспорт так плохо работает", - вздохнув, сказала она. Все это время она глупо улыбалась и болтала ногами в воздухе, совсем как маленький ребенок. Мне не хотелось ее обижать, поэтому я выдавливал из себя слова, и пытался говорить с ней уважительно и спокойно. Моя усталость будто отошла на второй план.

"Вы программист?",- не унималась между тем девушка.

"Нет, я филолог", - сказал и сразу подумал: "какой, блин, "филолог"? Говори проще".

"Фитолог? А что это?".

"Ну, я пока еще учусь. Филологи занимаются вопросами языка. Но мне больше литература нравится".

"Ух ты! Я тоже люблю читать книжки, но я многого не понимаю. А у вас бывает такое? Читаешь-читаешь, все так хорошо написано, но в то же время непонятно. Люблю такие книжки".

Я невольно улыбнулся. Она была очень милой. В этот момент я вспомнил толстого мужика. И как он собирался с ней что-то делать? Хотя, чего я удивляюсь? Спокойно бы сделал все.

Между тем девушка продолжала говорить:

"Хорошо, что у вас будет образование. Я вот тоже очень хочу учиться и быть умной, но меня никуда не берут. И на работу тоже. Говорят: "у тебя нет высшего образования". Обидно как-то, будто я хуже других. Я ведь не хуже?", - спросила она и с надеждой посмотрела на меня.

"Конечно, вы не хуже. Думаю, у вас все получится. Главное верить в свои силы."

"О да! Я верю, и я сильная. У меня все будет хорошо. Ура! А вон и мой автобус приехал. До свидания!".

"До свидания", - ответил я, проводив ее взглядом.

В голове все крутились мысли: "В каких условиях она живет? Как зарабатывает на жизнь?". Людям, имеющим проблемы с умственным развитием, всегда сложно вписаться в общество. Чего уж там, даже здоровым людям нелегко это сделать. Как-то на рынке я встретил молодого парня, у которого тоже были явные проблемы с развитием. Утешало лишь то, что к нему все очень хорошо относились. Вид у него был странным. Поверх его одежды был накинут жилет со множеством карманов, из которых торчали орешки, фисташки, сладости и еще куча всего съестного. Он ничего не говорил. Просто ходил, как живая реклама, и люди брали все, что им необходимо, выдавая наличные парню. Его звали Гарник.

"Эй, Гарник! Остались еще те зеленые орешки?", - спросил его улыбающийся мужчина с усами.

"Дядя Сурик, это не орешки, они фисташками называются."

"Ай дорогой, забываю э! Я же не такой молодой, как ты. И память уже не та. Дай-ка этих самых фисташек."

И Гарник, довольный от того, что его похвалили, любезно подавал пачку с фисташками.

Работающие на рынке пышные тетеньки угощали его чаем, кофе, лимонадом. Но Гарник любил покупать это все на свои собственные деньги. Он гордился тем, что работает и не сидит на шее у родителей.

"Я честный, работящий человек, так-то!", - с чувством говорил Гарник.

Когда я в первый раз увидел его, обвешанного этими пакетиками и баночками, у меня были двоякие чувства. Но потом я понял, что эта работа давала ему то немногое, чего он не смог бы получить, живя за стенами лечебницы. Люди обращались с ним, как с нормальным и обычным человеком. Никто никогда не говорил ему всего того, что выпало на долю кизовского персонажа. Каждый рабочий день Гарника был переполнен хорошим и уважительным к нему отношением. Продавцы интересовались его здоровьем, буднями, жизнью. И пускай в этом во всем иногда и сквозили нотки наигранного, наш Гарник был рад. Он знал, что окружен людьми, которые любят его и уважают.