Сон об упущенной свободе

Знакомая девочка на Фейсбуке затеяла аттракцион неслыханной откровенности. Поделившись своими фобиями и пригласив других рассказать о собственных. Люди сначала вяло, после активнее потянулись обсуждать. Чувствуя себя удручающе убогой и приземленной на их сложном фоне, отмотала френдленту дальше. Никаких за собой не знала. И не вспомнила бы, если бы не этот сон. Гордое право иметь собственную фобию таки-есть у меня. Это боязнь инопланетян, аллиенфобия, так должно быть?

Не знаю, откуда она есть пошла. В читанной детством фантастике плохих чужаков было поровну с хорошими, вторых даже больше. Но в какой-то момент поняла, спокойная к вампирам, гоблинам, призракам и разным прочим шведам, завожусь с пол-оборота при упоминании об инопланетянах. Настолько, что даже фильмы о них не смотрю. Если же случается наткнуться, зависаю перед экраном, идиотически комментируя: Беги-беги, дура, это же планетяны! Слово это дурацкое придумалось, при том, что разговорный русский так же чист у меня, как письменный.

Это вступление, чтобы стало понятно: сны об инопланетянах время от времени снятся мне. Вот и сегодня. Предыстория осталась за рамками, осознала себя стоящей в узком коротком коридорчике, размером с грузовой лифт в хирургическом зеленом халате. Чисто, неоновый яркий свет, кафельные стены и пол. В руках два конверта: стандартный почтовый без надписей и маленький нарядный, приятный на ощупь. В большом оказались деньги. Семь тысяч денег. Не рублей, не долларов, не евро, но знание, что они представляют собой определенную ценность было.

Открыв глянцевый пестрый кармашек, извлекла из него что-то вроде футляра, в котором как сим-карта в пластиковой подложке закреплена черная пуговица. Теплая, живая и очень симпатичная. Убей, не понимаю, как может быть симпатичной пуговица, но та - да. Она была, вот то самое слово, дружелюбной. Я дотронулась, предмет оказался на ладони. И в это время страшно захотелось пить. Вот бы стакан воды, - подумала вслух. Штуковина пошла багряными сполохами и через секунду вместо нее в руке у меня оказался запотевший стакан.

А потом я долго жила большом здании, гибриде санатория советских времен и гостиницы. Нас было много, не помнящих, как сюда попали, одинаково одетых, бездельничавших под неоновым светом от кормежки до кормежки. Мужчины и женщины, пожилые и молодые.красивые и не очень. Завязывались какие-то пыльные и жухлые отношения, никто не тяготился пребыванием в странном месте. Единственная тема, живо обсуждавшаяся - меню.

Все, попав сюда, имели совершенно никчемные деньги. Разные суммы, от сотни до нескольких десятков тысяч. У всех были конверты-кармашки. Каждый чего-то пожелал и получил. Никто из тех, с кем говорила, не жалел. За нами присматривали существа, очень похожие на людей. Неуловимо другие пропорции тела и малая мимическая подвижность выдавали в них не-людей. Кажется, никто из компатриотов не обольщался относительно приоритета. Они были обслугой, но не той, которой говорят: "Эй, ты".

Раз, идя по коридору, увидела приоткрытую дверь в комнату, где прежде никто не жил, заглянула. Удивленно озираясь, в центре стоял высокий плечистый парень, Влетела к нему, затормошила:
- Ты только что сюда? Что с собой?
- Деньги, сто тысяч! - гордо ответил мальчишка.
- А конверт, маленький, с кнопкой внутри, он есть?
- Да, у меня теперь айфон

Посмотрела вниз, на полу лежали глянцевые обрывки. Служитель-тюремщик, заглянувший в приоткрытую дверь, понимающе и со странной жалостью посмотрел на меня. Махнула рукой, вышла, зная, что непременно найду способ выбраться отсюда. Пусть не с помощью чужой пуговицы. Наука умеет много гитик.