Больше историй

16 сентября 2017 г. 18:20

166

История о Гикии для подборки Сильная женщина в античности. Оригинал: Константин Багрянородный (Const. Porph. De adm. imp. 53)
Предупреждение: много букв!

Читать...


9. Историческая новелла о Гикии.
I до н. э. (Const. Porph. De adm. imp. 53)
Когда венценосцем и протевоном страны херсонитов был Ламах, а над боспорианами царствовал Асандр, боспориане, исполненные великой злобы против херсонитов и совершенно неспособные унять коварные помыслы, постоянно стремились как-нибудь отомстить херсонитам за пленения. Итак, узнав, что Ламах имеет единственную дочь Гикию, а у Асандра есть сыновья, они хлопотали о заключении брака, чтобы благодаря этому, нанося удар с безопасностью для себя, отомстить стране херсонитов. Итак, они отправляют послов в страну херсонитов с увещаниями: «Поскольку мы знаем, что истинная любовь имеется между нами и мы бесхитростно относимся друг к другу, давайте породнимся меж собой, дайте нам в невестки дочь Ламаха, прота вашего, за сына Асандра, нашего господина, или возьмите его к себе в зятья, и мы будем знать, что верны друг другу, поскольку сын царя находится с вами». Херсониты ответствуют им так: «Мы не согласны отдать вам нашу дочь, если же вы хотите дать нам в зятья одного из сыновей Асандра, вашего царя, мы это принимаем, впрочем, так, чтобы сын Асандра, прибывший к нам для того, чтобы стать зятем, никогда не имел возможности вернуться в страну боспориан ради свидания либо беседы со своим отцом. Если же он даже помыслит об этом, сразу, в тот же час сам умрет». Когда послы были отпущены, достигли страны боспориан и сообщили об этом, Асандр вновь отправил послов, говоря херсонеси- там: «Если вы говорите правду и заверяете меня в том, что Ламах согласен сочетать свою дочь с моим старшим сыном, то я пошлю его вам, чтобы он стал зятем».
Ламах же в те времена, как известно, славился большим богатством в злате и серебре, рабами и рабынями, разным скотом и многочисленными владениями. Дом же его на четыре квартала простирался в ширину и длину вплоть до нижних частей (города), называемых Сосы, где он имел собственные ворота в стене и четыре большие калитки для входа и выхода вместе с другими особыми воротцами, так чтобы из входивших в город его животных каждое стадо — коров, коней и кобыл, быков и телок, овец и ослов — входило через свои воротца и шло в свое стойло. Итак, херсониты упросили Ламаха, чтобы он взял в зятья сына Асандра. Когда Ламах согласился на их просьбу, прибыл в Херсон сын Асандра и женился на Гикии. Когда миновал небольшой срок в два года, Ламах умер, а мать Гикии умерла еще раньше. Поэтому Гикия по прошествии года после погребения отца, когда приближалась годовщина, желая устроить праздник в память своего отца (венценосцем и протевоном Херсона тогда был Зиф, сын Зифона) попросила знатнейших людей города, чтобы они без гордости вместе со всем народом согласились принять от нее вино, хлеб, оливковое масло, мясо, птиц, рыбу и прочее, потребное для празднества, дабы в память Ламаха все горожане с женами и детьми и со всеми семьями радовались и веселились, водили хороводы каждый в своем районе и на площади и не брались вообще за какое- либо дело, заверив клятвенно горожан, что в течение всего времени своей жизни она каждый год в день памяти Ламаха будет давать им подобным образом все для праздника.
Когда все было устроено и подтверждено ею клятвенно, ее муж, сын Асандра, питающий втайне коварство и ищущий случая для предательства, узнав обо всем сказанном Гикией и утвержденном клятвой, удивился и похвалил Гикию за клятвенную заповедь и за должное отношение к родителям, согласясь и сам, как говорят, веселиться и совершать возлияния ради такого договора. Затем, когда прошел день памяти и праздник, он известил жителей Боспора через своего раба, сообщив им: «Я нашел способ, благодаря которому мы можем без труда овладеть Херсоном. Итак, вы с перерывами будете посылать мне по десять или двенадцать добрых парней, помимо гребцов на судне, как будто бы посылаете мне дары. Когда же ваши суда, прибыв, причалят в Символе и будут там стоять, я пошлю и доставлю на конях в город приехавших парней и посланное вами». Таким образом, в течение двух лет из прибывавших время от времени с дарами боспорян сын Асандра, чтобы не была ведома городу хитрость, переводил этих людей пешком из Символа, а через несколько дней, вечером, при всех, отпускал их наружу, как можно более в поздний час. Отойдя от места на три мили, когда спускался глубокий мрак, они возвращались и приходили к так называемому Лимону, а оттуда на корабле он доставлял их в Сосы, а через воротца, которые он имел в стене, вводил их в свой дом так, что никто не знал об этом, кроме трех его рабов боспориан, единственно верных ему людей, одного — уходящего в Символ и извещающего, что суда ушли, другого — возвращающего боспориан и ведущего в Лимон, третьего — доставляющего их из Лимона в Сосы и возвращающего их в дом Ламаха. С их помощью он кормил их в кладовых дома, при том, что Гикия не ведала об этом коварстве, ожидая, как сказано, ежегодного дня памяти Ламаха, празднества всего города и отхода ко сну, чтобы восстать самому ночью и с боспорианами, и со своими рабами сжечь город и перебить всех.
Когда по истечении двух лет в доме Гикии собралось до двухсот боспориан и день памяти Ламаха был уже близок, случилось, что рабыня Гикии, горничная, бывшая у нее большой любимицей, была из-за провинности изгнана с глаз ее и заперта. В нижней части помещения, в котором рабыня была заперта, содержались боспориане. Когда рабыня сидела и пряла лен, вышло так, что катушка ее веретена свалилась и, покатившись, упала в глубокую дыру у стены. Встав, чтобы поднять ее, она увидела ее лежащей в глубокой дыре и, не будучи в состоянии вытащить ее из-за глубины, она была вынуждена оторвать от пола у стены одну плитку, чтобы достать катушку, и увидела через отверстие внизу, в нижнем помещении, толпу находившихся там мужей. Увидя, она ловко положила на место плитку, чтобы не было заметно людям внизу, и, тайно послав одну из рабынь, позвала госпожу свою, дабы она пришла к ней, так как она должна услышать и увидеть нечто важное. Гикия, смягченная богом, пришла к рабыне, и когда она вошла в помещение и закрыла дверь, пав к ее ногам, рабыня сказала: «Госпожа, ты имеешь власть над негодной твоей рабой. Но я хочу показать моей госпоже нечто странное и неожиданное». Гикия сказала ей: «Говори, без страха и покажи, что это такое». Рабыня, подведя ее к стене и ловко подняв плитку, говорит ей: « Ты видишь через отверстие, госпожа, спрятавшуюся толпу боспориан?». Гикия, увидев и поразившись этим делом, сказала: «Не праздное это наблюдение». И заявляет рабыне: «Как ты расцениваешь это дело?». Рабыня же отвечает: «Воистину, по воле божией, госпожа, упала катушка с моего веретена и, покатившись, свалилась в эту дыру, а я, будучи не в состоянии ее достать, была вынуждена оторвать плитку и тогда увидела их». Та же повелела рабыне аккуратно положить плитку на ее место и, привлекши ее и обняв, поцеловала ее от души и сказала ей: «Ничего не бойся, дитятко: да простится тебе проступок, ибо бог восхотел, чтобы ты прегрешила, дабы коварство открылось нам. Смотри поэтому, изо всех сил сохраняй тайну и не осмеливайся никому на свете доверить ее». Впрочем, она держала ее постоянно при себе, больше, чем ранее, как свою доверенную.
Позвав двух из своих родственников, бывших особо верными ей, Гикия говорит им наедине: «Отправясь, соберите к себе тайно протевонов и благородных людей города, и пусть они изберут трех верных мужей, способных хранить тайну и делать дело и пусть обяжут их всех клятвенно, чтобы они пообещали мне (совершить) все, что я пожелаю просить их. Пусть они будут тайно присланы ко мне, и я имею нечто настоятельное и полезное городу доверить им. Только поскорее делайте то, что я говорю вам». Когда ее родственники ушли и втайне рассказали об этом протевонам, тотчас те избрали трех мужей, которых знали как верных людей и, связав их всех клятвой, что если они согласятся что-нибудь либо делать для Гикии, либо давать, то не откажутся от своих слов, но до конца исполнят обещанное ими. Когда они тайно ушли к Гикии, она приняла их и говорит им: «Можете ли вы заверить меня клятвой, что сделаете то, о чем я захочу попросить вас?». Они же ответили ей: «Воистину, госпожа, мы готовы, о чем бы ты ни попросила нас, заверить тебя, что до конца исполним твой приказ». Тогда Гикия говорит им: «Поклянитесь мне, что если я умру, похороните меня посреди города, и я скажу вам мою тайну. Видите, тяжкого чего-либо я не требую от вас». Мужи, выслушав это, со всею готовностью заверили ее клятвенно, говоря: «Если ты умрешь, то мы похороним тебя посреди города и не вынесем тебя за стены». Гикия, убежденная их клятвами, говорит им: «В ответ на вашу клятву, открываю вам мою тайну. Так вот. Я желаю, чтобы вы знали, что мой муж, питающий природную злобу своего города, коварство и зависть против нас, введя втайне по частям толпу боспориан в мой дом, кормит до двухсот вооруженных людей без моего о том ведома. Но бог ныне по случаю открыл мне это. Итак, он, как кажется, имеет такую цель, когда я дам праздник городу в память моего отца и вы, отвеселившись, уснете, он ночью с имеющимися у него боспорианами и своими рабами, подожжет ваши дома и перебьет вас всех. Так вот — подходит день памяти моего отца, и должно в соответствии с моей клятвой дать вам по обычаю все для праздника, и у меня имеется все наготове. Извольте поэтому все прийти в веселии, попросить и получить все с готовностью, чтобы он еще не помыслил, что мы знаем о деле и чтобы внезапно не началась гражданская война. Извольте поэтому всенародно по обычаю веселиться, но умеренно, и водить хороводы на площадях, но заготовьте каждый в ваших домах дерево, вязанки и плотные факелы, так что когда надоедят вам ликования и танцы, вы прикинетесь, что уходите на отдых, и я тоже поскорее устану и повелю запереть все калитки, и вы точас в полном спокойствии с вашими рабами и рабынями, принеся всем домом дерево, вязанки и факелы, положите их к моим калиткам и воротцам и вокруг всего дома, вылив масло на дерево, чтобы скорее загорелось, и, когда я захочу и прикажу вам, тотчас бросьте огонь, а сами с оружием встаньте вокруг дома, чтобы где бы вы ни увидели выскакивающих из дома через двери, убивали их. Итак, уйдя, расскажите об этой тайне и подготовьте все, что я вам велела». Горожане, услышав об этом от трех мужей, все быстро сделали согласно словам Гикии.
Когда настал день поминовения, как будто веселясь, Гикия послала за мужами города, приглашая их брать все для празднества. Помогал и ее муж при этом и просил, чтобы им было дано побольше вина для веселья. Горожане, охотно получая все, радовались, как было им велено, и водили весь день хороводы. Когда же наступил вечер, горожане стали уставать и уходить в свои дома для отдыха, ибо пировали они всем домом. Гикия, приглашая всех своих людей в своем доме пить без оглядки, чтобы они поскорее опьянев, ложились спать, только горничным своим повелела оставаться трезвыми и себя саму оградила от вина. Ибо найдя порфирный кубок, она дала его своей горничной, знавшей о деле, и велела ей налить в него воды. А муж, видя порфирный кубок, не догадался, что она пьет воду. Когда же наступил вечер и горожане, как уже было сказано, устали, Гикия говорит своему мужу: «Так как мы повеселились, пойдем отдыхать и мы». Муж ее, услышав, еще больше обрадовался и поспешил улечься, ибо не мог он сам сказать так же, чтобы не вызвать подозрения у жены о той хитрости, которую замыслил. Итак, Гикия повелевает запереть воротца и все калитки и принести ей ключи, как обычно. Когда это было сделано, она тайно говорит своей доверенной горничной, знавшей о заговоре: «Изволь с прочими горничными ловко забрать все мои украшения и золото и все нужное, что можете упрятать за пазухой, и приготовьтесь, чтобы, когда я скажу вам, вы последовали за мною». Они же, сделав все это по ее приказу, были наготове. Когда же ее муж будто бы лег, чтобы поскорее уснуть, а на деле чтобы поскорее встать для заговора против города, Гикия избегала ложиться, пока не заснут все ее домочадцы. Муж ее заснул от большого возлияния. Гикия, видя его спящим, ловко замкнула на ключ спальню и, заперев мужа, спустившись из дома со своими горничными, выйдя спокойно через калитки и закрыв их, побудила горожан поскорее разжечь огонь вокруг дома. Когда огонь был зажжен и дом загорелся, если кто-нибудь из находившихся внутри оказывался в состоянии выпрыгнуть или вырваться, его убивали горожане. Так как весь дом вместе с людьми в нем сгорел до основания, бог спас херсонитов от козней боспориан. А Гикия, когда горожане хотели разрыть ее сгоревший дом и очистить место для строительства, не позволила этого, а, напротив, побудила весь город, каждого из горожан, носить и насыпать здесь всякие отбросы, чтобы весь дом ее был засыпан как служивший делу заговора против города. Поэтому до наших дней это место называется Сторожевая башня Ламаха.
Когда это так кончилось, херсонеситы, понимая, сколь неизмеримо благодеяние, совершенное с помощью божией для них Гикией, и что она ничего решительно не пощадила из своего имущества, а важнее всего считала спасение города, воздвигли в награду за такое ее деяние две медные статуи, изображающие ее в юном возрасте, в каком она тогда находилась, и передающие своим видом величие ее благодеяния и любовь к горожанам, поскольку, будучи в юном возрасте, она оказалась столь разумной, что спасла с помощью бога свое отечество. Тогда как на одной стеле они поместили ее скромно наряженной и открывающей горожанам все, связанное с заговором ее собственного мужа, на другой они представили ее действующей и ведущей борьбу с затеявшими заговор против города. На пьедестале статуи они написали все совершенные ею с помощью божией благодеяния для горожан. Если находится любитель прекрасного, он регулярно время от времени обтирает пьедестал статуи, чтобы можно было прочесть на нем о событиях и вспомнить о совершенном ею подвиге и о провале козней боспориан.
Через некоторое время, когда венценосцем и протевоном страны херсонитов был Стратофил, сын Филомуса, Гикия, будучи весьма умна и желая испытать херсонитов и узнать, действительно ли они намерены исполнить клятвенное обещание и похоронить ее посреди города, сговорившись со своими рабынями, прикинулась сначала потерявшей ко всему интерес, а затем и умершей. Рабыни, обрядив ее, сообщили горожанам в таких словах: «Умерла госпожа наша, и в каком месте должно ее похоронить, укажите нам». Херсониты, услышав, что умерла Гикия, и, поразмыслив, отнюдь не стремились соблюсти существо клятвы, а именно — похоронить ее посреди города, но, подняв ее, вынесли для похорон за пределы города. Но когда ложе было опущено около могилы, Гикия, сев и оглядев всех горожан, сказала: «Таково-то ваше клятвенное обещание? Так-то вы все соблюдаете? Горе, однако, поверившему в верность херсонита!». А херсониты, видя исполненный ими над ним розыгрыш, крайне пристыженные совершенным предательством, всячески умоляли ее успокоиться, простить им грех и не стыдить их более. Впрочем, они заверили ее повторной клятвой, что они похоронят ее не вне, а внутри стен города, что, конечно, потом и исполнили. Ибо когда она была еще жива, в месте, которое ей понравилось, они поставили ее гробницу, воздвигли еще одну медную статую и, позолотив, водрузили ее у ее могилы в качестве дополнительного заверения.
Перевод Г.Г. Литаврина