Что ж, это можно устроить... Набоков.

ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ
Наступило время, которое неминуемо должно было наступить. Время ничегонеделания прошло. За мной пришли. Я, как арестант, утрированно заложив руки за спину, с робкой учтивостью, не свойственной мне, вошла в зал. Оказывается, это не шутка: действительно кинозал. Богемный кинозал: удобные кресла-кровати, столики с экзотической закуской, первосортное спиртное. От голода потекли слюнки. Я пока одна. Огляделась. Красиво. Кто же в этом фешенебельном кинозале смотрит такие древние фильмы? Голливуд тридцатых-сороковых годов прошлого века.
Тишина в зале сгущалась. Еще немного и я спровоцирую свое воображение, и из сумрака начнут выплывать героини всех фильмов с Марлен Дитрих. Воздух был парализован. Я оглянулась, выискивая защиту. Вокруг стояли в огромных количествах, как снопы, белые лилии в вазонах. Тихо запела Джулия Лондон свою знаменитую песню «В тот дождливый день». Раздвинулись тяжелые портьеры левого входа, и с нескрываемой грандиозной неохотой выплыли четыре дамы.
Вот это был выход! Даму из автобусно -лимузиновой поездки, признаться, узнала не сразу. Вечером она была другой. Слишком отчужденной. Слишком богемной. Длинное серебристое вечернее платье с небрежной лисой на плечах. Внушительное колье с огромными камнями казалось слишком фальшивым. Одна перчатка висела на руке, вторая, с длинной пахитоской, была чудовищно вычурно сложена в области локтя. Казалось, что ей неудобно. Я удивилась. На ней, как и на ее подругах, вечерние наряды. На плечах меховые палантины, жемчужные бусы не в одну низку, блеск украшений слепил глаза. Я прикинулась удивленной, даже глаза рукой прикрыла. Откуда такая роскошь и такие дамы! Не поверили. Переиграла. Поежилась под мутными недоверчивыми взглядами.
Я, конечно, переоделась, но очень просто. Дамы уселись по своим местам, разом закурили длинные пахитоски. Оказывается, действие только началось. Молчали. Рассматривали. Почему в этом доме так много молчат? Тихо скрипнула дверь, и из полумрака вышла еще одна Дама. Наверное, это и есть Мадам? Дама оказалась в необъятном бальном платье: огромная юбка из трех винтажных воланов с розами по бокам, глухой ворот и, кажется, корсаж. Но самое удивительное было у нее на голове - внушительная корона из страусиных перьев и вуаль. Очень красиво. И меха. Но ведь весна. Дамы церемонно сидели, молчали и просто курили. А позы-то, позы. Черно-белая фотография немого кино.
Музыка стихла. Только совершенно легкий фон. Я испугалась, сумасшедшие какие-то. Знакомая Дама встала и, обернувшись к Мадам, церемонно произнесла:
- Простите мою неучтивость. Я не посмела прервать ваш отдых и взяла на себя смелость, зная вашу гостеприимность, пригласить к нам новую гостью. Она, с вашего позволения, поживет у нас. Представьтесь, - обратилась она к мне.
Я поперхнулась. Сконфузилась. Вот так сразу. Не ожидала внимания к своей персоне. Откашлялась, встала, как первоклассница.
- Я Нина… Понедельник.
Замолчала.
- Очень мило, - неторопливо закуривая толстую сигару, произнесла главная Дама низким с хрипотцой голосом. - Очень мило, - повторила она, выпуская дым из ноздрей. - Начинать знакомство со лжи - это моветон. Вы – Нина Кошкина. Вот ваш паспорт.
Слуга в ливрее незамедлительно вынес на маленьком изящном лакированном подносе документ.
- А красть у меня документы - не моветон? - парировала я, но, видя, глухое недовольство дамского общества, смягчила тон. - Я не вру, просто примеряю свою новую фамилию. Мой будущий муж - Понедельник.
- Но ведь вы все еще Кошкина? Зачем примерять платье, которое еще не сшито? - произнесла главная Дама, сощурившись, остальные чуть-чуть пискнули. То ли рассмеялись, то ли поаплодировали. Произвели движение. - Вы даже не представляете, как вам повезло! Мы не только увлечены старым Голливудом, но и романами Агаты Кристи. А она утверждала, что высокая репутация - первейшая необходимость для жулика!
Я, не успев отреагировать на эту наглость, вспыхнула, открыла рот и не смогла произнести ни слова. Мне не позволили такой роскоши.
- Да, мы любим разгадывать загадки. Каждая разгаданная тайна - дверь в новую. Я - Цара, - представилась автобусно-лимузиновая попутчица. Это Стефания, ударение на букву «и».
Стефания в накидке из черных страусиных перьев и такой же короне, с веером в руке, чуть кивнула головой.
- Кэрол и Эдит.
Дамы в мехах потушили сигареты и, проворно подскочив, подошли ко мне. Они по очереди поцеловали меня в обе щеки. Это было неожиданно.
Мадам произнесла хриплым простуженным голосом:
- Меня можете называть просто. Цезита Чин. Когда-то я жила в Кореях. И в Северной. И в Южной. Потому хотела, чтобы вы звали меня так же, как и все - Мадам Чин. Кстати, пока вы у нас в гостях, мы будем называть вас иначе. Нина - слишком просто. Будете Нинон.
Хотя это имя вы пока не заслужили. Я поежилась.
- Я не собираюсь долго задерживаться у вас… Благодарю за гостеприимство. Я завтра уеду.
- Да-да, утро вечера мудренее. Но у нас нет таких понятий «утро» и «вечер». Только «ночь» и «полночь».
Дамы закивали утвердительно.
- Уедете-уедете, - вздохнув, насмешливо произнесла Мадам. - Мы все когда-нибудь куда-нибудь уедем. А пока закусите, да начнем просмотр.
Мадам неторопливо закурила новую сигару.
- Каждый вечер ровно в двадцать один час мы смотрим фильмы. Потом беседуем, ложимся под утро, спим до обеда, легкий завтрак нам приносят каждой в постель, обед в четыре, потом ты все знаешь, - пояснила Цара, грациозно стряхивая пепел.
В кинозале становилось душно: смесь табачного дыма, цветов, а нужно ли говорить, что и здесь в огромном количестве присутствовали лилии, к тому же дамы были перепудрены и передушены очень терпким парфюмом. Окна плотно закрыты. Еще немного и я готова была задохнуться и рухнуть в обморок.
- Но мне некогда развлекаться, мне на работу нужно, я здесь только проездом, - почти на грани нервного срыва произнесла я, заставляя себя сдерживаться и не переигрывать. Иначе –провал.
- Вот когда узнаем, зачем вы здесь, тогда и отпустим. А пока отдыхайте, наслаждайтесь жизнью. И дайте нам насладиться новыми ощущениями. Сегодня - это вы.
Дама по имени Цара тоже достала сигарету. Закурила. Закурили и все остальные. Я не курила. Я была уверена на все сто, что обыграю их. Потому, что я знала то, что не знал никто из присутствующих дам. Я знала тайну Мадам Чин.