О кинематографичности

Какому важному дяде нужно написать о том, что мировой кинематограф многое теряет без современной экранизации Альпийской баллады?
Серьёзно: читала и не могла отделаться от мысли о том, как прекрасно смотрелась бы повесть на большом экране. В ней есть всё, что так любят использовать современные режиссёры: захватывающие дух пространства, суровые скалы, бескрайние маковые луга, скромный богатырь и трогательная юная красотка. Динамики и напряжения добавим сценами из лагеря военнопленных, сыграем на контрасте, загоним людей в клетушки, покажем серое и тусклое, тесное и пыльное. Но зритель должен думать, войной и борьбой за выживание зрителя, избалованного (извините уж за тавтологию) Выжившим и Цельнометаллической оболочкой, не удивишь. Мы этому зрителю размышления о том, хорошо или плохо в Союзе было, о голоде и ссылках, об ограничениях капиталистического мира... Флэшбэков ему еще, о первых побегах Ивана из плена, о бегстве Джулии от замужества, о еще более прекрасной сквозь призму ностальгии синеокой Беларуси. Сюрреалистических картинок ему "как дитя капитализма видит коммунизм" и "великолепный Рим в представлении колхозника". А вот сейчас неожиданный подарок от сурового белорусского писателя войны: озеро, водопад и обнаженная девушка под его струями, взгляд через плечо, стыдливо прикрытая грудь, даже когда никто не видит, прилипшие пряди коротких волос, соскользнувшая с камня нога...и пылающие щеки стеснительного Ивана (внимание, спойлер: он даже не подсматривал!). Как по мне, эта сцена получится даже более эмоционально напряженной, чем (поверите ли вы?) секс под этим бескрайним и бесчувственным небом, не пошлый, не торжественный, простой и естественный, и такой настоящий. Снимать нужно, непременно, именно европейское кино, чтобы с этой преувеличенной натуралистичностью, следами травы на лице после сна, ободранными коленками крупным планом и гусиной кожей; чтобы с тёплым светом и неспешностью кадров; обязательно чтобы со звенящей простотой и пронзительностью зарождающейся любви. Саундтреки писать пригласим, конечно, Франца Зиммера, кто же еще напишет одновременно эпичную и личную музыку? Только не будем злоупотреблять его гением: оставим моменты тишины, пронзительные нотки ожидания и покоя. И "Вместо эпилога" еще покажем сухо и официально, как будничность и неоспоримый факт, чтобы даже самый стойкий мужик в зрительном зале боролся с этим предательским комком в горле.