революция в массах

Читая книгу, не могла отделаться от мысли, что в Америке революция, такая как наша в 1917 г., когда верхи не могли, а низы не хотели, произошла на 50 лет раньше... а ужасы были одинаковые.

Когда в третьей части рассказывается о театре военных действий и поведении солдатов, вспоминаются бабушкины... прабабушкины истории о том, как нашу семью раскулачивали. Да, прапрадед был кулаком. Вся деревня работала у него "наемниками", все жили за наш счет. А когда пошла новость, что нужно все забрать и разделить, к нему пришли первому. Не к помещику. К моему прапрадеду.

"Белой голытьбе", если пользоваться терминологией Митчелл, казалось, что у кулака обязательно должно быть золото! Что скотины полные стойла, семян, припасов - это само собой. Но золото должно быть! Прапрабабушку пытали - раздели догола, сажали на раскаленной печку, спрашивали, куда золото закопала! В общем, все забрали, даже вещи с детей поснимали.

А потом, через три месяца вернулись и раскулачили опять. Только брать было уже нечего, кроме котелков, утвари, тарелок. Что смогли - разбили, загадили, что нет - просто сожгли.

Меня до сих пор бросает в дрожь от этих воспоминаний... даже когда пишу эти строки. И то, что чувствовала Скарлетт, когда солдаты Шермана, при передислокации, опять вернулись в разоренную Тару, мне больше чем понятно. У меня на память о зверствах наших "синих мундиров" - могила в огороде. И у нее, оказывается, тоже. И какой бы эгоистичный натурой она не была, я не буду ее судить. Она выживала, как могла.