Александр Пушкин «Евгений Онегин» — история laonov

Она сидела на полу
И груду писем разбирала,
И, как остывшую золу,
Брала их в руки и бросала.

Брала знакомые листы
И чудно так на них глядела,
Как души смотрят с высоты
На ими брошенное тело...

Тютчев

В этих строчках Тютчева есть что-то от тоски Татьяны после её замужества. Вот так сидит она на полу, возле камина.
Перебирает письма Онегина к ней, черновики своих писем, написанных по-русски.
О чём она думает? Где сейчас её душа?
Вот она встаёт, накинув на плечи платок. Вечер комнаты обнимает ей плечи... она опять одна. Вечно одна!
Подходит к карте России в комнате мужа. Где Он сейчас? Проводит взглядом по синим веточкам рек : Онега, Лена, Печора...
Татьяна проводит острым ноготком по своей заголившейся белой руке : эта венка напоминает Онегу... На живой карте тела столько знакомых, и ещё неоткрытых рек! Неужели весь этот нежный мир пропадёт зря? Для кого всё это?
В руках Татьяны - томик Лермонтова.
Странно, - "Валерик" Лермонтова удивительно похож на утраченную главу Онегина о странствиях Евгения по Кавказу... это почти апокриф его ненаписанных писем к Татьяне. Апокриф его преображения.
Есть в этом бегстве в войну, некое забвение судьбы, похожее на поступок Вронского, отправляющегося на войну.
Ленский - некое творческое бессознательное Онегина, а значит, и Пушкина. Убивая телесно подавляемую часть своей души, Онегин словно физически претерпевает мытарства-скитания души, разлучаясь, словно с телом, с Татьяной, Петербургом, Россией...

Ночь комнаты. Взошедшая луною лампа. Татьяна задремала в кресле. На её коленях, призраком прошлого, белеет раскрытая книга, словно бледные ладони Евгения, стоявшего перед ней на коленях.
Что снится Татьяне? Крестик во́рона в синеве. Широкая простыня снега, в котором вязнешь, тонешь... Голова мечется в жару. Вены-ветви, поднимаются и падают, скользят проводами, словно едешь в поезде. "Рельсовая режущая синь".... на рельсах, по-медвежьи неуклюже, карлик-мужичок, нагнулся, чем-то стучит - голубые молоточки боли в виске..., - оглядывается, жутко улыбаясь. Голова Татьяны замерла. Волосы - чернилами расплескались по листу простыни..
Судьба Татьяны - предощущение судьбы Карениной?
Есть некая усталость, ненужность судьбы в выходе Татьяны замуж за генерала : эта отчаянность броска под чужую - любую! - судьбу, похожа на бросок Анны под тяжёлый, по-медвежьи неуклюжий поезд. Что там Достоевский писал о Татьяне, об идеале русской женщины?
Какая усталость в татьянином "усталом взгляде"! И хочется вместе с Розановым, заплакать от этого "усталого взгляда" в конце Онегина.

Давно ль он здесь, откуда он ( Онегин)
И не из тех ли уж сторон?
Потом к супругу обратила
Усталый взгляд...

Прав Розанов : " Как страшен этот взгляд! Сегодня усталый, завтра усталый, следующий год усталый !..."
И не менее страшные слова того же Розанова :

кто поддержит Татьяну? Нет держащего. И Пушкин и Достоевский - отказались.

А дети? А вечное томление женщины о детях? Почему её лишили и последнего, первого счастья женщины на земле?
Зачем к ней на рауте, словно в её жутком сне, лезут кошмарные рожи старушек, кавалеров, генералов, улыбающихся... А дети, дети где среди всего этого бреда судьбы?
Почему на женщину вечно возлагается крест непосильного идеала? Почему от неё требуют то вечности, то тела, то идеальной любви. Но кто потребует... нет, тихо попросит у неё её тихую душу? Почему не предложат этой обнажённой душе своё тело, судьбу, целый мир, тихий мир, в котором бы она сама сказала то, что хочет, как хочет...
Возможно, Татьяна повторит судьбу своей матери, а Ольга, вышедшая за "лихого улана", договорит своей судьбой, судьбу матери, в своё время не вышедшей за "лихого улана".
Но и мать Цветаевой не вышла в своё время за "любимого", и тоже были слёзы, и бледный холод простыни... Но родилась Марина, которая, приняв жертву матери, договорила её музыкальную душу, судьбу.
Татьяна спит.... и страшно её разбудить. Знаю, до боли знаю, где и с кем сейчас её душа.
Сквозь воды сна, алой рябью улыбки, доносится нежный смех детей....
Тихо закрываю книгу, словно освещённую дверь, чтобы не потревожить эти милые сны. Свет гаснет.

Альтернативное окончание истории

Если верить Набокову, то

Полина Ларина, если судить по титулу её незамужней московской кузины, могла быть урождённой княжной Щербацкой, двоюродной бабушкой Долли Облонской. Китти - одна из внучек Татьяны.

( И в этой связи любопытна закольцовка жизни и искусства : прототипом Анны была дочка Пушкина. Взаимное притяжение этих романов Толстого и Пушкина. Предчувствие в них их судьбы : заедливость быта у Анны, стала у Толстого заедливостью бытия, вот только в отличие от Анны, он бросился не под поезд, а в поезд, как и Анна, тоже умерев на станции. Дуэль Ленского и Онегина - 26 января. Пушкина и Дантеса - 27 января)
Кто был прототипом Китти - жена Толстого, тоже имеющая отношение к "Ларам" ? - принявшей "жертву" Татьяны Лариной, и так замечательно договорившей её сердце и судьбу ?
Возможно, улыбка Татьяны в конце моей истории, говорила о нечто ином : о самом главном событии в жизни женщины.