Эта история скомпилирована из мыслей и отрывков не вошедших в мою рецензию. Как обычно, я хотел их "казнить", но потом передумал. Сразу хочу предупредить о психоделических моментах в истории, гностически обыгрывающих те или иные мысли романа, герой которого был осуждён за "гносеологическую гнусность".
Итак, не судите строго...

Лабиринты ложных пробуждений Кафки, жаркий спор с Достоевским, его творчеством, и даже с его несостоявшейся казнью: напротив Петропавловской крепости - огромный дуб. Лунный свет, процеженный сквозь листья, вспархивает и опадает мотыльковою рябью света и тьмы : нимфически смеющаяся светом и тенью ночная листва...
Кому-то посчастливилось проснуться в объятиях любимого человека, а кому-то - жуком, или же приговорённым к казни, сжимающим в объятьях жаркую подушку, с какой-то приласкавшейся памятью об одиноком, странном детстве.
Сверху, на ниточке луча, время-паук скользит к паутине циферблата...
За что приговорили? Как он здесь оказался ? Боже! Всё это похоже на чей-то жуткий сон! Но как же страшно знать, что это сон, и понимать, что нечем и некуда проснуться !
Осталось понять, кто спит, и что именно снится...

Сумасшедший. Возможно, это роман о мнимом сумасшедшем - упоминаемом лишь в одной строчке романа, - ловящем в высохшем пруду рыбу : кто как может скрывает непрозрачность, за которую здесь казнят.

Мёртвые души. Роман, как переосмысление "ада" гоголевской поэмы, со смутным образом девочки-беатриче : похоже на кругами ада повторяющийся сон Гумберта из Лолиты, которому снится - ну, или это Набокову ещё только снится Гумберт и его сон ,- что к нему в камеру пришла "она", предлагая побег...
Так же как и Чичиков, герой был зачат от неизвестного. Такого же "непрозрачного", сумасшедшего ?
Книг не читают, а писателей изображают в виде кукол для детей. Корешки книг, словно стены рая, стали прозрачными, и образы Гоголя, Толстого и Пушкина ( Набоков символично умалчивает о Достоевском, подменив его Добролюбовым), смешались, отразив друг друга, как добро и зло и люди в романе.
Цинциннат, как и герой "Защиты Лужина", вынужден скрывать от других свой дар - сросшийся с жизнью, - дабы над ним не поглумились : сердце стало его "шахматной шкатулкой", которую он открывает в ночи, и она освещает его лицо и предметы вокруг..
Игры в шахматы с палачом и тенью, тенями...

Сон богоборца Кириллова. Как там в "Бесах" ? "Бог - есть боль страха смерти". Но нечто в нас боится не столько бога и смерти, сколько рая, идеального, тотального счастья и любви, которую не могли бы выдержать и Ромео с Джульеттой, если бы остались в живых : их любовь соскользнула бы из бытия в прозу и быт.

Упиваясь всеми соблазнами круга, жизнь, лишённая трения довертелась до головокружения, соскользнув в иное измерение..

И человек остался наедине с почти андрее-платоновским уставшим и обморочным веществом.
Это же невыносимо сознавать, что если рай однажды пал, то он снова может пасть, и приглашение в абсурд и ад может полыхнуть почти отовсюду.
Сон, когда душа и явления соскальзывают даже сквозь друг друга, сквозь бога и мир... Это танталов ад, когда душе не за что зацепиться, и она бессознательно желает покоя, тишины и ночи, творя абсурд и зло.
Сон Кириллова - это самоубийство ангела, прозревшего то, что случится с человеком и раем, и сбросившегося, павшего с неба на глазах у изумлённого мира и бога.
И вот, он окружён бесовщиной и застенками ада : он впервые творит сам...
Возможно, Ходасевич был прав, и в конце романа замирает игра декораторов-эльфов : пресекается бытие Цинцинната-художника..
Это роман о невозможности и обречённости творчества в абсурдном мире : лучшее творение бога - осквернено. Слова Христа - опошлены. Истины гения и мира - искажены толпой и жизнью.

Трагедия Марфиньки ( жены казнимого), которую почему-то мало кто видит.
Ведь тоже была непрозрачная и гордая душа, но сломалась, дала своё сердце измять как-то паучьи разросшимся рукам любовников. Она хоть и на воле, но её душа зарылась в ад и пыль декораций, углубила ад, и страдает там быть может больше мужа, ибо как страшный сон видит, что делают с её беззащитным телом. Может, паук в камере мужа, это её замзава душа, которая вот-вот поймает мотыльковую душу казнённого мужа ?

Раскольников. Возможно, это черновой, недописанный сон Раскольникова.
Словно сквозь воды сна, жизнь дробится сквозь рябь лёгких век... И вот уже у тюремщика имя Родион... Убитая Лизавета, а быть может убиенный в ней и вместе с ней ребёнок ( Эммочка), приходят к нему в его кошмарных снах, но он бежит от них, и во сне ему снится, что мир погиб, кто-то его убил невзначай, желая убить лишь бога, но в нём ещё некоторое время теплилась жизнь, которую мир вынашивал в себе.
Какие адовы сны бывают у ребёнка во чреве убитой, душу которого темно обнимают предсмертные сны и душа той, кто его вынашивала ? У Набокова где-то мельком упоминаются такие "неприкаянные дети", порой даже рождающиеся из смерти в жизнь.

Гений. А может, этот роман о предсмертном сне затравленного гения в сумасшедшем доме, гения, окружённого внимательной тишиной, бережно подхватывающей малейший лепесток его сердцебиений и падающие со стола листки рукописи..
Часы улыбаются стрелками а-ля Дали. Циферблат луны исчезает, оставляя лишь чеширскую улыбку месяца...
Душа, словно сгусток, льдинка времени, оттаивает, жа́ля жарким, синим холодком тело и вечерний воздух...
От тёмного сквознячка смерти, дышат, хлопаются распахнутые ранее в жизнь предметы, стены, окна и сердце..
Всё срывается с петель.. Словно при проявке фотографий, проступают л̶и̶ц̶а̶ ̶ч̶и̶т̶а̶ю̶щ̶и̶х̶ ̶д̶а̶н̶н̶ы̶й̶ ̶р̶о̶м̶а̶н̶ ̶и̶ ̶э̶т̶у̶ ̶и̶с̶т̶о̶р̶и̶ю̶ лики ангелов, принимающих гения как равного. Да он и был ангелом, задремавшим в королевстве у моря под шелест листвы древа жизни.
Просто ему приснился какой-то творческий кошмар о некой голубой и далёкой планете, о мире, который бог однажды зачем-то создаст в раю, или около рая... И этот ангел, протирая глаза, печально улыбаясь и обнимая крылом любимого ангела, рассказывал ему о гениальном замысле поэмы, в которой будет обречён, приговорён к казни прекрасный и нездешний мир...
Но ангел не знал, что и он, и рай - лишь предсмертный сон поэта в сумасшедшем доме, на той самой далёкой звезде, и что ангелы - всего лишь призраки, души погибшего когда-то прекрасного мира, давно заросшего адом и тернием звёзд.