СНЫ ГЕРТРУДЫ.

"Любовь не купишь", пели "Битлз" и были правы. Отчасти. Необъяснимую и трудноуловимую субстанцию, что зовется любовью, напрямик и за деньги - нет, только секс, а теперь не о нем. Напрямую не конвертируется, но есть масса опосредованных способов: дорогие одежда и украшения, ухоженная внешность - как средство привлечь внимание; респектабельные автомобиль и жилье - как обещание приобщенности к прежде недоступным благам; образование и воспитание, получаемые естественно среди подобных себе - возможность общаться с развитыми интересными людьми. Как гарантия, что твои дети (плоть от плоти и земное твое продолжение) станут пользоваться всем этим с рождения. И уважение. И почет.

Ну и? Конечно, покупают. Хотя причины могут быть и менее явными, сложносочиненными. Жених девушки по имени Гертруда происходил из рода крупнейших землевладельцев общины и семья их от веку уважалась окрестным людом. Маленькая девочка могла видеть, что мать не кланяется волостному начальству или податному инспектору, но приближение саней Ингмарссона всегда заставляло ее сделать почтительный книксен. Очередного Ингмарссона звали Ингмаром и вляние семьи на дела деревни было неоспоримым.

Волею обстоятельств, младший Ингмар остался без имения - сонермы, муж старшей сестры растратил и пропил его капитал, бывший в доверительном управлении, а открылось все только после смерти негодяя и мальчика воспитали в семье школьного учителя, а долги по имению выкупил второй муж сестры, он и стал владельцем. Жаль, да в жизни чего не бывает, правда? И вот он работает как вол на построенной с помощью отцова друга лесопильне (которая на земле Ингмарссонов, к слову), собирается жениться на дочери школьного учителя, росли они вместе и любят друг друга.

Да овладевает сестрой и зятем охота к перемене мест. Они сектанты и глава секты кинул клич о переселении из холодных шведских лесов в Иерусалим, дабы там возделывать виноградники господни (будто Ему есть разница, на каком месте станешь есть, молиться и любить). Но у фанатиков свои резоны, нормальным людям недоступные, спешным порядком распродают имущество - они не олигархи, а трансатлантическое путешествие для пятнадцати человек дорого, не говоря уж о том, что в граде господнем надо будет как-то жить.

Ингмар пытается участвовать в аукционе с собранными и одолженными деньгами, но остается позади в самом начале. Борьба разворачивается между трактирщиком из соседней деревни и акционерным лесопильным обществом. То и другое плохо для общины, но компания хуже - она разоряет купленные хозяйства, сводя под корень лес. А в Ингмарссонерме много стариков - не дворянская усадьба, но уклад совершенно тот, люди, объединенные вокруг землевладельца вассально-сюзеренными отношениями. И этим вот старикам совершенно некуда будет деться после продажи имения. (Фирс, "Вишневый сад", помните?)

Ингмар кивает своему другу, тот подходит к судье, говорит несколько слов. Судья называет сумму, оставляющую позади все предложения - продано! И объявляет, что купил имение, чтобы дать в приданное за младшей дочерью, которая выходит замуж осенью. За Ингмара Ингмарссона. Народ ликует, все поздравляют молодого наследника - шутка ли, вернуть себе землю предков таким диковинным способом. Воистину, пути господни неисповедимы!

А Гертруда оглушена ударом - быть проданной, даже из самых светлых и благородных побуждений! Да чтобы все вокруг об этом знали и оправдывали предателя - он ведь ради Высокого! И она ходит сама не своя, хотела бы запереться в четырех стенах и вообще никого не видеть, да девушка небогатая, работу делать нужно. Надвигает платок пониже, сутулится, скользит незаметной тенью, чтобы случайно с женихом не столкнуться. И страх, пополам с отверженностью, постепенно превращается в ужас перед жизнью. Как у булгаковского Мастера, помните? "Я стал бояться простых и обычных вещей: стука в дверь, темноты..."

Девушке снится, что она пошла доить коров в общинное стойло, да доски загородки выломаны и стадо разбрелось. И вот теперь искать их, а ей так плохо и тяжко, и ноги не идут, но деваться некуда. Бредет по лесу и встречает колдунью. Та держит чашу с мутным и белым, предлагает Гертруде заглянуть, девушка всматривается, видит лицо любимого и, взяв длинную иглу из рук ведьмы, выкалывает ему оба глаза. Просыпается в слезах: да неужто этого я хочу? Мести? Снова засыпает и тот же сон, только встречает на сей раз местного дурачка карлика, о котором говорят, что проворачивает темные делишки за небольшую плату и из любви к пакостям для тех, кто своих рук пачкать не хочет.

Этому говорит, что хотела бы, чтобы сонерма сгорела, карла убегает вперед, Гертруда хочет догнать его и сказать, что погорячилась - отменяю-де. Но вязнет в воздухе, движется медленно, а выйдя на опушку, видит пылающую вдали усадьбу. И это так ужасно, что проснувшись, плачет навзрыд, молится, ужасаясь тому, во что превратили ее боль и страдание: "Sorgen ar farlig. O. sorgen ar farlig!" - "Страдание опасно, страдание опасно!" Просыпается, ходит, как вареная муха, идет доить коров и все как во сне. Боится увидеть-услышать что-то, столь же ужасное, как там, пересекает в поисках стада ручей (о нем говорят, что станешь искать - нипочем не найдешь, а случайно встретишь и войдешь - дар ясновидения на мгновенье обретешь.

Она не хочет ясновиденья, вообще ничего не хочет. Только забыть о боли и не желать зла. И прямо посередине ручья, стоя на камушках, образующих брод, видит красивого темноволосого незнакомца. Он приближается, вот уже идет по воде, аки посуху и с каждым шагом девушке становится светлее и радостнее, горечь отступает, страдание переплавляется в счастье. Мужчина проходит мимо, заглянув в ее душу лучистыми глазами и вся боль позади. Так-то у меня еще пол-книги впереди и много всего должно случиться, но это был еще один мощный момент эмоциональной сопричастности, подаренный книгой на шведском языке, а понимаешь через такие моменты лучше всего. Спасибо, фру Лагерлёф.