От уксуса — куксятся

Обычно в связи с «Алисой» рассуждаешь о каламбурном английском языке и отсутствии аналогов в русском. Но один раз русский язык выгодно отличился, а Демурова это отличие нашла и использовала. Вот этот гениальный эпизод:

— От перца, верно, и начинают всем перечить…
Алиса очень обрадовалась, что открыла новое правило.
— От уксуса — куксятся, — продолжала она задумчиво, — от горчицы — огорчаются, от лука — лукавят, от вина — винятся, а от сдобы — добреют. Как жалко, что никто об этом не знает… Все было бы так просто. Ели бы сдобу — и добрели!

В оригинале было несколько иначе:

'Maybe it's always pepper that makes people hot-tempered,' she went on, very much pleased at having found out a new kind of rule, 'and vinegar that makes them sour—and camomile that makes them bitter—and—and barley-sugar and such things that make children sweet-tempered. I only wish people knew that: then they wouldn't be so stingy about it, you know—'

Кэрролл переходит от свойств приправ к одноименным качествам людей:

Вариант Демуровой, построенный на совпадении корней, самый изящный и гармоничный. Остальные хоть на одной приправе да сбились или не выдержали однородность сопоставления (смысловое чередуется с корневым).

Притуляк
«Быть может, это перец делает людей такими поперечными, — продолжала она, довольная тем, что открыла новое правило. — Да, а кус–кус делает их кусачими, отвар чертополоха — заставляет их плохо ругаться, а вот мармелад и тому подобные штучки помогают им со всеми ладить. Я хочу, чтобы люди это знали. Может быть, тогда они будут более разборчивы в таких вещах и не станут скупиться на сладости для своих детей».

Набоков
«Быть может, именно благодаря перцу люди становятся так вспыльчивы, — продолжала она, гордясь тем, что нашла новое правило. — А уксус заставляет людей острить, а лекарства оставляют в душе горечь, а сладости придают мягкость нраву. Ах, если б люди знали эту последнюю истину! Они стали бы щедрее в этом отношении…»

Заходер
— Ой, вообще, наверно, это от перцу люди делаются вспыльчивые, — продолжала она, очень довольная, что сама обнаружила вроде как новый закон природы, — а от уксуса делаются кислые… а от хрена — сердитые, а от… а от… а вот от конфет-то дети становятся ну прямо прелесть! Потому их все так и любят! Вот хорошо бы все это узнали, тогда бы не ворчали на них из-за них, а наоборот, сами…

Старилов
— Кстати, не перец ли делает людей такими вспыльчивыми, — продолжала она, входя во вкус, — а уксус делает их кислыми, а ромашка едкими, а… а сладости делают детей послушными, вот. Ах, если бы взрослые это знали, они бы завалили нас конфетами…

Оленич-Гнененко
«Вероятно, это перец делает людей раздражительными, — продолжала она, очень довольная тем, что открыла нечто вроде нового правила, — и уксус — кислыми, и ромашка — мрачными, а… ячменный сахар и тому подобные вещи — они делают детей такими нежными… Я хотела бы, чтобы все люди поняли это: тогда, знаете ли, они не скупились бы на сласти…»

Щербаков
«А может быть, это от перца люди становятся такими раздражительными, — продолжала она, с удовольствием открывая новый закон природы. — А от уксуса — кислыми, а от лука — злыми... а от сахара и конфет дети становятся такими, что все им говорят: «Ах вы мои сладкие!» Вот знали бы об этом взрослые, так не жадничали бы».

Кононенко
«Да, да, вероятнее всего это только перец заставляет людей так горячиться,» — продолжала рассуждать она, радуясь своему открытию, — «от уксуса становятся кислыми, а от касторки человек наполняется горечью, а… а от доброй порции мороженого и всего такого дети добреют. Если б взрослые знали это, то не скупились бы на сладкое…»

Нестеренко
«Может быть, всегда именно от перца люди горячатся, — продолжала она, очень довольная, что ей удалось открыть новое правило, — а от уксуса они киснут — а от горьких лекарств — огорчаются, а… а от сладостей дети становятся просто конфетками! Хорошо бы взрослые знали это; тогда они не были бы так скупы на сей счет, уж наверное…»

Орел
«Перец и горчица делают людей кусачими, уксус — кислыми, мороженое — холодными, а... а леденцы на палочке — милыми и добродушными. Вот если бы все об этом знали, детям давали бы одни леденцы!»

Блехман
«Вот говорят — «воспитание», «воспитание». А главное — не воспитание, а питание! Почему, спрашивается, что ни мальчик, то не пряник, что ни девочка, то не конфетка, что ни ребёнок, то не сахар? Да потому, что их, то есть нас, неправильно кормят. От лука дети плачут, от уксуса киснут, от чеснока морщатся. От горчицы им горько, да и от перца несладко. Надо детям давать побольше сладостей, тогда жизнь будет – сплошное наслаждение!..»

Вот лучшие, на мой взгляд, идеи смысловых переводов:
перец заставляет людей острить,
уксус делает их кислыми,
ромашка — едкими.
Но со сладким перевод неизбежно становится корневым, тем самым нарушается однородность. Либо появляется «мой сладенький» и детки-конфетки…

Сильно отличается вариант Яхнина, хотя это тот же корневой принцип.

Яхнин
Алиса была приятно поражена переменой настроения Герцогини. Тогда, на кухне, наверное, перец сделал её злой Старой Перечницей.
«Когда я вырасту, — решила Алиса, — в моей кухне ни перчинки не будет. Суп и без перца не очень-то мне нравится. От супа становишься насупленным. А от каши — кашляешь. — Тут Алиса вдруг сообразила, что открыла новый детский закон природы. И она продолжала придумывать: — От биточков ходишь как побитый. От омлета можно сомлеть. От киселя бываешь кислым. Зато от шоколада становишься ладным. Вот если бы взрослые знали этот закон, они бы детей кормили только шоколадом или, на худой конец, мармеладом. И детки у них были бы такие ладные, такие складные!»

Думаю, что лучше Демуровой этот отрывок не перевести, поскольку ей удалось найти идеальный вариант.