Штази,
Пишу уже из Венеции, через пару дней отплываем в Бейрут.
Да, я все-таки согласился.
Спутниц моих ты вряд ли когда-либо замечала. Одна журналистка, вторая — дочь небедного еврея, кажется, из легкой промышленности.
Да, это бегство, милая.
После Кембриджа, Элис, семейных активов я хочу…
если тебе непонятно, попроси Герберта разъяснить, но я хочу дать себе еще один шанс понять то, что, возможно, упустил в Париже в семнадцать.
Отцу очень не нравится жизнь, которую я веду, меня она тоже не радует, но заниматься чем попало, лишь бы чем-то заняться, я не хочу.
Ливан тут, безусловно, ни при чем. Но что-то же нашел Герхард для себя на Святой Земле, если я лучше пойму нашего тевтонского предка, я однозначно лучше пойму себя.
Да и ты видела, что последнее время настроение мое было, как там говорила Мари — «дьявол повесится рядом». Я не думаю, что в таком настроении я был бы тебе приятной игрушкой.
Буду развлекать тебя заметками, сахарная сестренка.
Хотя я убежден, что там опять будет все скучно и без происшествий, как в Кембридже или Париже, и вся Вена опять будет годами это обсуждать.
Ну и черт с ними.
Не сердись на меня долго,
от этого дамы набирают вес.
Целую сердце,
твой Франц.
Венеция, 14 октября 1936
Штази,
Пишу уже из Венеции, через пару дней отплываем в Бейрут.
Да, я все-таки согласился.
Спутниц моих ты вряд ли когда-либо замечала. Одна журналистка, вторая — дочь…
