"Книжная полка" Wonderzine (избранное) — 59 книг

Александра Селиванова (историк архитектуры)

"Тексты, собранные здесь, стали для меня открытием, прорывом, выходом на какой-то совершенно новый уровень понимания архитектуры, не сопоставимый ни со старыми, ни с современными теоретическими трудами. И как же это нелепо: прошло уже девяносто лет, а мы всё ещё топчемся где-то на месте, так и не вобрав, осмыслив, отрефлексировав в полной мере всё то, что было написано в стенах ГАХНа (ну или за пределами стен, но этим же кругом авторов). Не буду говорить за искусствоведов, но то, что эти тексты почти не осмыслены историками советской архитектуры, — это факт, увы. А очень зря — ведь Габричевский смог обозначить смысловые узлы (и выявить ключевые проблемы!) архитектуры авангарда и предсказал кризис начала 1930-х, вовсе не связанный с политикой, а, как оказывается, вызревавший изнутри.

Статьи и конспекты лекций 1920-х Габричевского читаются залпом. Вообще, конечно, трудно себе представить это, но удовольствие от чтения «Морфологии искусства» близко удовольствию от поэтического сборника. Хотя, возможно, фокус в том, что теория формального метода у Габричевского, его идеи, связанные с оболочкой здания, его одеждой, антропоморфизацией архитектуры для меня как-то идеально соединились с каркасом диссертации, распутали и объяснили мутные места в теории советских архитекторов, так что эта радость превратила в общем-то сложные тексты в песню."

rhizome 13 июня 2017 г., 03:14

Елена Костюченко (специальный корреспондент «Новой газеты»)

"Это «Малхолланд Драйв», написанный в виде книги на сорок лет раньше. Натали Саррот смотрит на мир под невообразимым углом. «Тропизм» — это термин из биологии, обозначающий подобие рефлексов у растений: как они стремятся к свету или ищут опору, раскрываются или погибают. Более общими словами, тропизмы — это реакции живого, не обладающего сознанием. Саррот концентрируется на бытовых ситуациях, но не на смысловой и не на эмоциональной составляющей. Любому нужно менять «фокусное расстояние» (мне как журналисту это вообще обязательно), и Натали Саррот для этого — лучший автор."

rhizome 13 июня 2017 г., 03:30

Карина Казарян (музыкант )

"О Ролане Топоре я узнала через Алехандро Ходоровского — как и многие, я пережила период, когда он был моим любимым режиссёром. Вместе с ним и Фернандо Аррабалем Ролан Топор состоял в постсюрреалистической группировке «Паника». Имя Топора мне встречалось очень часто: он снимался у Херцога, по его роману «Жилец» Полански снял одноимённый фильм, а самая известная его заслуга — восхитительный мультфильм «Дикая планета». Ролан Топор часто сбивает меня с толку. Он заигрывает с реальностью: она преломляется, наполняется абсурдом, и в ней очень много чёрного юмора."

rhizome 13 июня 2017 г., 03:33

Ксения Бутузова (выпускающий редактор КБ «Стрелка»)

"В детстве мы с отцом много гуляли по Петербургу, он что-то рассказывал, показывал красивые деревья, дома и реку и говорил: «Запоминай». Я запоминала. Сейчас, когда уже несколько лет моя работа связана с архитектурой, я с большой любовью вспоминаю эти прогулки и Петербург. Такой красивый и родной город, в котором не очень удобно жить. Урбанистика в России часто противопоставлена истории и эстетике, а Аурели пишет, почему это невозможно, о том, как градостроение основывается на тысячелетних традициях и почему это очень важно. Книгу недавно издали на русском, и её нужно читать, чтобы помнить, что у архитектуры есть важный философский фундамент."

rhizome 13 июня 2017 г., 21:50

Мария Потудина (владелица магазина «Хохловка»)

"Сильно полюбив шестидесятые, я не могла не обратить внимание на всевозможную литературу на эту тему — от Кена Кизи и Теренса Маккенны до Хантера Томпсона, — но самыми запоминающимися были приключения Тома Вулфа. Вообще, сама идея путешествия компании художников на автобусе с контркультурными тусовками была мне близка, понятна и симпатична. Мой любимый момент книги — это письма девушек, которых автобус подхватывал с собой после вечеринок. Все они начинались с одной фразы: «Мамочка, у меня всё хорошо, я познакомилась с замечательными людьми». Мне кажется, это один из первых мемов — даже в нашей компании мы именно так со смехом начинали общение со взволнованными родителями, когда посреди вечеринки раздавался звонок. С моей точки зрения, это путешествие — прародитель рейвов с инсталляциями и музыкой, которые сейчас кажутся нам чем-то совершенно обычным. Я до сих пор мечтаю реализовать стилизованную под эту книгу съёмку."

rhizome 13 июня 2017 г., 22:03

Ксения Голованова (парфюмерный критик)

"Генетика мне интереснее всего, так что я читаю много литературы по теме. Как результат, биопанк — любимый поджанр научной фантастики: в детстве я десятки раз пересматривала «Парк юрского периода», чуть позже — «Гаттаку» и «Обитель зла». К сожалению, литературный биопанк не очень богат на новых авторов: это трудоёмкий жанр, генную инженерию и прочие биотехнологии не взять нахрапом. Думаю, это одна из причин, почему Бачигалупи так долго писал свою «Заводную» — семь лет. Действие происходит в Бангкоке будущего, и этот Бангкок — один из лучших, если вообще не самый выдающийся портрет города за всю историю сайфая. Горючие ископаемые ожидаемо кончились, огромные территории затоплены в результате глобального потепления, миром управляют генетические корпорации, которые создают ГМО, устойчивые к биотерроризму.

Всё вышеперечисленное ложится фильтром на картины тайской столицы: рыночные прилавки бугрятся горами дурианов — и тут же продают рис с изменёнными генами, по улицам вышагивают водяные буйволы — а на фабриках работают мегадонты, воссозданные из ДНК мамонтов. От всего этого голова идёт кругом: как же здорово придумано, какие живые, правдоподобные детали. Проблема с Бачигалупи ровно одна: у него мало книг. К счастью, после «Заводной» вышла прекрасная янг-эдалт-дилогия, прописанная в той же вселенной: «Разрушитель кораблей» и «Утонувшие города». Прочитала её с восторгом и чуть не умерла от счастья, даже не представляю, что должно происходить с читателями-подростками."

rhizome 21 августа 2017 г., 16:31

Ксения Голованова (парфюмерный критик)

"«Галапагосы» часто называют самым печальным романом Воннегута. Сюжет действительно невесёлый: это антиутопия о последствиях экологической катастрофы. Сложно сказать больше, не испортив удовольствие тем, кто «Галапагосы» не читал, — сюжет у романа совершенно необыкновенный и страшно изобретательный, настоящая находка для большого сценариста.

Идея по-прежнему актуальна: Земля — хрупкий организм, который человечество с его большущими мозгами (их Воннегут в самом начале романа без обиняков называет основной проблемой) не смогло сохранить. С интеллектом всё хорошо («Прогресс — наша главная продукция», — писал Воннегут ещё в своём первом романе), а с душой не очень, и потому цивилизация обречена. По-моему, это лучшая книга об этике технического прогресса и одна из лучших — и самых смешных, несмотря на трагический сюжет — об эволюции."

rhizome 21 августа 2017 г., 16:33

Дарья Парамонова (архитектор, генеральный директор Strelka Architects)

"«Мифологии» я читала без контекста — для меня эта книга стала самым понятным и близким способом рассказать о символическом. Барт разбирает общекультурные коды через повседневные вещи и послания. Этот приём случайным и любительски-поверхностным способом вошёл в мою жизнь. В коротких историях о том, что такое бокс по телевизору или что значит лотерейный билет, я впервые столкнулась с декодированием повседневности, которое потом использовала в работе. Архитектура и её интерпретации, умение пропускать очевидные вещи через себя и культурные фильтры стали приёмом моего исследования лужковской архитектуры — вроде поиска ответов на вопрос, есть ли какое-то послание у пластикового окна и что стоит за выбранным строительным материалом.

Работа с иконическими знаками и символами — типичная азбука постмодернизма, презираемая в последнее время архитекторами. Но она необходима, если мы хотим объяснить окружающим, почему это уродливое здание сейчас стоит здесь и какое у него значение. И почему нужно обсуждать не его «уродство» или «красоту», а какие-то другие, менее очевидные аспекты."

rhizome 2 октября 2017 г., 16:04

Дарья Парамонова (архитектор, генеральный директор Strelka Architects)

"Есть ряд тем, о которых всегда очень сложно коммуницировать с миром: разговор часто скатывается в набор трагических клише. Тема холокоста, геноцида, еврейства и евреев очень сложная, и книга Амери была одним из редких текстов, которые вообще не вызывали у меня вопросов и раздражения. Сам образ писателя, работавшего с этой травмой в течение жизни и трагически погибшего, был лишён для меня эмоционального терроризма. Амери работает с этой темой практически хладнокровно.

В целом эта книга о том, легче ли интеллигентному человеку выживать в ситуации ада на земле: трезвый разбор трудной темы стал для меня примером того, как говорить о невыносимом по существу и не выкручивать нервы читателям. Спекуляция делает подобные темы запретными, а Амери умело избегает спекуляций — и этически это очень ценная книга."

rhizome 2 октября 2017 г., 16:07

Дарья Парамонова (архитектор, генеральный директор Strelka Architects)

"Это не то чтобы моя любимая книга, просто она отлично дополняет другие издания в моей библиотеке. Лет тридцать назад Митчелл писал о том, как мы будем жить в мире будущего, с интернетом и без офиса, вернёмся к корням и иначе будем использовать технологии.

С одной стороны, эта книга — свидетельство того, как важные вещи о нашем образе жизни были сформулированы много лет назад, с другой — сколько ожиданий на самом деле не оправдалось. Из всех книг, которые строят утопии будущего, это самая базовая и самая понятная, объясняющая призрачность всех прогнозов и невозможность предсказать жизнь общества даже на пару десятилетий вперёд."

rhizome 2 октября 2017 г., 16:11

Лиза Сурганова (главный редактор "Кинопоиска")

"Одна из самых удачных покупок на прошлогодней Non/fiction: тогда мы с мужем унесли огромную стопку книг, и я даже сфотографировала её, намереваясь уйти в декрет и начать читать. Вечное заблуждение будущих матерей — уверенность в том, что при воспитании маленького ребёнка остаётся много свободного времени. На самом деле в первый год очень сложно даже настроиться на чтение. Эта книга не так долго со мной, как остальные в этом списке, но очень нравится мне форматом. Это собрание интересных писем из разных эпох и стран, как известных, так и простых людей.

Есть записка Ника Кейва, который отказывается от премии MTV, мотивируя это тем, что его «муза — не лошадь» и он не хочет загонять её, пытаясь ухватить славу. Есть увлекательное письмо учёного из NASA, который отвечает на вопрос монахини, зачем тратить гигантские деньги на исследование космоса, если можно потратить их на помощь обездоленным. Эту книгу не обязательно читать подряд, её можно постоянно открывать и закрывать, выбирая то, что больше нравится. Мое любимое письмо, например, — это ответ мичиганского фермера на просьбу властей ликвидировать на его территории бобровые плотины. Он подходит к бюрократическому запросу с юмором, обещая вступиться за права бобров и обратиться к бобровому адвокату."

rhizome 15 января 2018 г., 06:22

Лиза Сурганова (главный редактор "Кинопоиска")

"Эту книгу я могу постоянно перечитывать, возвращаться к ней и не бояться, что она меня разочарует. Эстет Георгий Иванов, невероятно талантливый поэт Серебряного века, написал великую поэму в прозе, одно из самых необычных и смелых литературных произведений, которые я знаю. Это поток сознания с постмодернистскими отсылками к классической литературе и культуре, пронзительными воспоминаниями о России, нежнейшими признаниями в любви и одновременно — шокирующими описаниями сексуальных фантазий, трупов и парижской грязи. Иванов рассказывает, как чувствует себя человек, вокруг которого — во всех смыслах — рушится привычный мир. И с одной стороны, это слепок эпохи, а с другой — совершенно неустаревающая книга об одиночестве, разладе с самим собой и разочаровании в будущем."

rhizome 15 января 2018 г., 06:24

Лиза Сурганова (главный редактор "Кинопоиска")

"Это редкая книга, которую мне посоветовал папа, прочитавший бесконечное число документов и произведений, связанных со Второй мировой войной. Её автор — филолог, еврей, чудом выживший в нацистской Германии — во многом благодаря жене-немке. После войны он стал одним из главных идеологов денацификации и издал в 1946 году эту книгу.

Это не монументальное научное исследование, а скорее наблюдения за тем, как нацистская идеология проникала в умы людей через немецкий язык, сильно менявшийся под воздействием пропаганды. Параллельно Клемперер описывает свою непростую жизнь, гонения, которые претерпевает его семья, встречи с друзьями, которые вдруг начинают делить людей на немцев и не-немцев. Очень интересно смотреть на всем известные события под другим углом — с точки зрения лингвистики, культурологии. У нас такого подхода к истории очень не хватает."

rhizome 15 января 2018 г., 06:25

Полина Рыжова (критик)

"Вселенная женского умопомрачения: воспалённого сознания или, напротив, блаженной глупости. Для меня это самая волнующая тема в искусстве. Героини Комаровой все как одна несчастные, теряющие рассудок, но при этом они вызывают не жалость, а ужас — как когда заглядываешь в бездну, которая наверняка откусит голову. Сама Комарова про бездну знала не понаслышке: у неё были нервные расстройства, а в начале девяностых она ударилась в православие и сожгла всё написанное."

rhizome 5 марта 2018 г., 17:13

Ольга Шакина (театральный и кинокритик)

"Книжка этолога, нобелевского лауреата, о том, как устроена внутривидовая агрессия — от животных к человеку. Мой первый внятный нон-фикшн, раз и навсегда заложивший алгоритм, как познавать, изучать мир. У всего есть структура, которую потенциально можно познать — но от этого оно не становится менее удивительным. Мой любимый пример оттуда: австриец Лоренц, прекрасно помнящий аншлюс, признаётся, что при звуках старого доброго марша до сих пор рефлекторно расправляет плечи и чувствует пробегающий по хребту благословенный холодок. И тут же объясняет, откуда взялся этот рефлекс: в боевой ситуации человекоподобные обезьяны распрямлялись в полный рост и топорщили шерсть, чтобы казаться противнику крупнее. Чувства, которые мы склонны сакрализировать, проверяются биологией — но это всё равно чувства. И ещё цитата: «Мир спасут научное знание и чувство юмора». Золотые слова, Конрад — если мир всё же получится спасти."

rhizome 7 августа 2018 г., 01:22

Ольга Шакина (театральный и кинокритик)

"Расшифровки лекций великого немецкого социолога, который переосмыслил социологию в терминах теории термодинамики (в том числе). Закрытые и открытые системы, энтропия, равновесие как наименее стабильное из всех положений — эта книга, в которой каждая строчка была утрамбована гигантским количеством смыслов с максимальным КПД, отучила меня бояться людей вокруг и научила к любому страху подходить системно. Боишься чего-то? Изучи, как оно функционирует. Оценочность уйдёт, представление останется."

rhizome 7 августа 2018 г., 01:23

Ольга Шакина (театральный и кинокритик)

"Представитель точных наук (псевдоним взят в честь единицы хранения цифровой информации), препарирующий язык почище Владимира Сорокина. Этот сборник — о приключениях языка в пространстве называния и рассказывания, такие структурно-лингвистические фантазмы. Один герой отливает на заре буквы изо льда. Другой встречает странника, человека-зеркало, который общается, исключительно повторяя последние слова собеседника. Говорящий на странном, псевдонародном диалекте мужик расстреливает клюкву. Язык как очень странный герой."

rhizome 7 августа 2018 г., 01:25

Ольга Шакина (театральный и кинокритик)

"Современный британский Чехов — самый симпатичный мне писатель из поколения Барнса, Лоджа и Эмиса-младшего. Все обожают его «Философов с большой дороги», а мне нравится этот рассказ* из сборника под названием «Не читай эту книгу, если ты глуп». Рассказ о буднях адвоката по назначению, который каждый день встречает странных людей — случайно и по работе. О том, как всё нежно, хрупко и грустно, как мы любим."

*рассказ «А потом тебе скажут, что ты надрался»

rhizome 7 августа 2018 г., 01:26

Зарема Заудинова (режиссер и драматург ТЕАТРА.DOC)

"Я человек текста, но никогда не верила, что книги — или одна пьеса — могут изменить жизнь. Но с Угаровым у меня вышло именно так. Я бросила налаженную и комфортную жизнь в Сибири и удрала в Москву в школу Разбежкиной и Угарова, потому что в какой-то момент прочитала его пьесу «Облом off» и поняла, что либо я поеду учиться к этому человеку, либо всё вообще не имеет смысла. И мне не просто «повезло», а реальность сделала невероятное и выдала карточку «счастливчик» — я успела поработать с Угаровым. Хотя работой это назвать сложно: это удивительное состояние, которое если и случается, то раз в жизни — когда твой учитель, кумир и по совместительству начальник ещё и твой друг. То есть ты можешь наизусть знать монологи из его пьес, восхищаться его текстами и спектаклями, но это нисколько не мешает существованию примерно таких диалогов часа в два ночи: «О господи, МЮ [Михаил Юрьевич], я трахалась на могиле Платонова». — «И как Платонов?» — «Не воскрес».

За три года рядом с МЮ я прошла путь от того, когда ты читаешь текст любимого писателя, не зная его лично, и восхищаешься; потом вы становитесь друзьями, и ты читаешь текст, узнавая каждую интонацию, буквально слышишь, как он бы это сказал, где-то с ним споришь; а потом он умирает, и ты остаёшься один на один с его текстами. У тебя останутся воспоминания, фотографии, видео, переписка с ним, но всё равно ближе всего он будет именно в текстах. И именно с ними ты будешь разговаривать и глупо и дурацки шутить. На самом деле ты мало с кем можешь глупо и дурацки шутить — это какая-то совсем другая категория близости между людьми. Когда такой человек умирает, у тебя остаются его тексты, с которыми ты продолжаешь имитировать диалог из дурацких шуточек, и тебе кажется, что смерти нет. Но она есть, и она — с**а. А тексты — гениальная попытка с ней поспорить на слабо."

rhizome 11 декабря 2019 г., 01:15

Маша Нестеренко (филолог, редактор common place, автор портала «Горький»)

"Александр Кондратьев — полузабытый ныне поэт и писатель-символист, создатель мифологических романов на античные и славянские сюжеты. «На берегах Ярыни» можно было бы назвать энциклопедией повседневной жизни нечистой силы. Действующие лица романа — лешие, русалки, водяные, ведьмы, утопленники разной степени свежести и прочая нечисть. Человек если и появляется в их мире, то чаще в качестве гостя. Это совсем не увеселительное чтение, судьбы героев скорее трагические, хотя их проблемы мало отличаются от проблем простых смертных. В романе полно литературных аллюзий, начиная с Гоголя и упомянутого Сомова, заканчивая произведениями современников, и вылавливать отсылки — отдельное удовольствие."

rhizome 11 декабря 2019 г., 01:20