Русская женская проза — 20 книг

Воистину, ни один человек на земле не способен сказать - кто он.
Гений подделки, влюбленный в живопись. Фальсификатор с душою истинного художника. Благородный авантюрист, эдакий Робин Гуд от искусства, блистательный интеллектуал и обаятельный мошенник, - новый в литературе и неотразимый образ главного героя романа "Белая голубка Кордовы".
Трагическая и авантюрная судьба Захара Кордовина выстраивает сюжет его жизни в стиле захватывающего триллера. События следуют одно за другим, буквально не давая вздохнуть ни герою, ни читателям. Винница и Питер, Иерусалим и Рим, Толедо, Кордова и Ватикан изображены автором с завораживающей точностью деталей и поистине звенящей красотой.

Оформление книги разработано знаменитым дизайнером Натальей Ярусовой.

Воистину, ни один человек на земле не способен сказать - кто он.
Гений подделки, влюбленный в живопись. Фальсификатор с душою истинного художника. Благородный авантюрист, эдакий…

В книге представлены повести "Сонечка" (1992 г.), "Веселые похороны" (1997 г.) и "Сквозная линия" (2002 г.).

В книге собраны рассказы, написанные Людмилой Улицкой в период с 1989 по 2002 год.

Мудрая старуха, обитающая среди книг и молчания. Озлобленная коммунистка, доживающая свой век в израильском приюте. Сорокалетняя американка - якобы благополучная, но искалеченная воспоминаниями. Немка, ради искупления вины своего народа работающая в христианской общине под Хайфой. Католическая монахиня, ныне православная попадья, нашедшая себя на Святой Земле. Израильский радикал, неуравновешенный подросток, грустный араб-христианин, специалист по иудаике. Большая политика и частная жизнь. США, Израиль, Польша, Литва, Россия. А в центре этого разрозненного и все же отчаянно единого мира - еврей, бывший "крот" в гестапо, бывший партизан, ныне - католический священник. Человек, чья жизнь объясняет, как люди живы до сих пор, как не утопили себя в ненависти и боли.
Новый роман Людмилы Улицкой - о странствиях духа во мраке мира, о том, как всякий ищет и находит свет вокруг и в себе. О Даниэле Руфайзене - человеке, с чьей жизнью не способна соперничать никакая литература. О человеке, который до последнего дня оставался милосердным солдатом.

Мудрая старуха, обитающая среди книг и молчания. Озлобленная коммунистка, доживающая свой век в израильском приюте. Сорокалетняя американка - якобы благополучная, но искалеченная…

Жизнь - какова она есть.
Любовь - то счастливая, то неразделенная...
Дружба - полузабытая в повседневности бытия...
Семейный быт - представляющийся то тисками, то крепостью, спасающей от одиночества...
Мелкие неудачи и серьезные проблемы...
Как не потерять себя в этой суете?
Как заметить важное среди обыденного?
Об этом и о многом другом - повести и рассказы, вошедшие в этот сборник.

Жизнь - какова она есть.
Любовь - то счастливая, то неразделенная...
Дружба - полузабытая в повседневности бытия...
Семейный быт - представляющийся то тисками, то крепостью,…

Новый роман Дины Рубиной - новость во всех смыслах этого слова: неожиданный виртуозный кульбит "под куполом литературы", абсолютное преображение стиля писателя, его привычной интонации и круга тем.
Причудливы судьбы героев романа, в "высоковольтном" сюжете переплелись любовь и преступления, талант и страсть, способная уничтожить личность или вознести к вершинам творчества.
Откройте этот роман и вас не отпустит поистине вавилонское столпотворение типов: городские безумцы и алкаши, русские дворяне, ссыльные и отбывшие срок зэки, "белые колонизаторы" и "охотники за гашишем"...

Новый роман Дины Рубиной - новость во всех смыслах этого слова: неожиданный виртуозный кульбит "под куполом литературы", абсолютное преображение стиля писателя, его привычной…

"Вот вы говорите - идеальная любовь... Для меня идеальная любовь - это сильное духовное потрясение. Независимо от того, удачно или неудачно она протекает и чем заканчивается. Я полагаю, что чувство любви всегда одиноко. Даже если это чувство разделено. Ведь и человек в любых обстоятельствах страшно одинок. С любым чувством он вступает в схватку один на один. И никогда не побеждает. Никогда. Собственно, в этом заключен механизм бессмертия искусства." Д. Рубина

"Вот вы говорите - идеальная любовь... Для меня идеальная любовь - это сильное духовное потрясение. Независимо от того, удачно или неудачно она протекает и чем заканчивается. Я…

Это вывернутый наизнанку миф о неистовой колхидской царевне Медее, это роман не о страсти, а о тихой любви, не об огненной мести, а о великодушии и милосердии, которые совершаются в тех же самых декорациях на крымском берегу... Но главное для меня - не прикосновение к великому мифу, а попытка создать по мере моих сил и разумения памятник ушедшему поколению, к которому принадлежала моя бабушка и многие мои старшие подруги. Они все уже ушли, но мысленно я часто возвращаюсь к ним, потому что они являли собой, своей жизнью и смертью, высокие образцы душевной стойкости, верности, независимости и человечности. Рядом с ними все делались лучше, и рождалось ощущение, что жизнь не такова, как видится из окна, а такова, какой мы ее делаем...

Это вывернутый наизнанку миф о неистовой колхидской царевне Медее, это роман не о страсти, а о тихой любви, не об огненной мести, а о великодушии и милосердии, которые совершаются…

"… красота листьев и камней, и человеческих лиц, и облаков слеплена одним и тем же мастером, и слабое дуновение ветерка меняет и расположение листьев относительно друг друга, и их оттенки. Рябь на воде приобретает новый узор, умирают старики, и

"… красота листьев и камней, и человеческих лиц, и облаков слеплена одним и тем же мастером, и слабое дуновение ветерка меняет и расположение листьев относительно друг друга, и…

"Казус Кукоцкого" - история одной семьи российских интеллигентов в нескольких поколениях. Это своеобразная сага, рассказывающая судьбе профессора Павла Кукоцкого, который теряет двух самых любимых женщин - жену и дочь. Книга о жизни, смерти и третьем, промежуточном состоянии, о любви, человеческих ценностях и судьбе России. Время действия сороковые-восьмидесятые годы 20-го века. Поскольку временной промежуток большой, в "кадр" попадают глобальные события - первая и вторая мировая война, культа личности Сталина, Хрущевская оттепель, травля генетиков…

"Казус Кукоцкого" - история одной семьи российских интеллигентов в нескольких поколениях. Это своеобразная сага, рассказывающая судьбе профессора Павла Кукоцкого, который теряет…

Вашему вниманию предлагается новое произведение Людмилы Улицкой.

"История про кота Игнасия, трубочиста Федю и Одинокую Мышь" - это книга для детей, но как и "взрослые" романы знаменитого мастера художественной прозы, она пронизана жизнелюбием и добротой.

Это история, которую хочется неоднократно перечитывать вечерами, дома, всей семьей, под шум дождя за окном... Это история сохранит ощущение теплоты и уюта в душах ваших детей, а взрослым подарит атмосферу беззаботного детства. Писательница Л.Улицкая завоевала признание читателей и на родине, и за рубежом. Ее книги переведены на многие языки мира, она - обладательница престижных премий и лауреат Букеровской премии 2001 года.

Вашему вниманию предлагается новое произведение Людмилы Улицкой.

"История про кота Игнасия, трубочиста Федю и Одинокую Мышь" - это книга для детей, но как и "взрослые" романы…

"История про воробья Антверпена, кота Михеева, столетника Васю и сороконожку Марью Семеновну с семьей", как и другие сказки писательницы, были когда-то написаны ею для своих собственных детей.

До совместной истории воробья Антверпена, кота Михеева, столетника Васи и сороконожки Марьи Семеновны с семьей у каждого была своя отдельная печальная история. Все они, кроме Марьи Семеновны, были неудачниками. Марья Семеновна была по природе такая скрытная, что про нее вообще ничего не было известно. Встретились все они в покинутом доме…

"История про воробья Антверпена, кота Михеева, столетника Васю и сороконожку Марью Семеновну с семьей", как и другие сказки писательницы, были когда-то написаны ею для своих…

Каких только семей на свете не бывает! Хорошо, конечно, если семья - это мама, папа и их дети, но совсем необязательно. У старика Кулебякина семья состояла из кобылы Милы и жеребенка Равкина. Причем кобыла жеребенку мамой не приходилась. Все в этой семье друг друга нашли. И жили они в своей деревне спокойно и в общем счастливо до тех пор, пока не переехали в город. Тут-то и началась у них совсем другая жизнь - а виноват в этом был молодой, да ранний жеребенок Равкин...
Дли младшего школьного возраста.

Каких только семей на свете не бывает! Хорошо, конечно, если семья - это мама, папа и их дети, но совсем необязательно. У старика Кулебякина семья состояла из кобылы Милы и…

Новый роман Людмилы Улицкой "Искренне ваш Шурик", подтвердив ее талант романиста, показал и новизну романной формы, которой никто не ожидал от "генератора сентиментального". Улицкая адаптирует классическую романную форму к современным привычкам "легкого потребления", переводит ее на язык сегодняшней культуры.
Иными словами, если ее "женский роман" и "продвинут", то в сторону жанровой архаики. Люди с тонкими чувствами обречены на вымирание, автор их жалеет, но "антисентиментальной" насмешки... практически не скрывает.
Сентиментальное редуцируется к биологическому, к волнению гормонов, а не души, и чем сильнее бурлят гормоны, тем спокойнее душа. Улицкая умышленно издевается над собственным ранним сентиментализмом, имеющим корни в XIX веке, а внутри романа последовательно опровергает те чувства, которые сама же и генерирует у читателей, и в этой эмоциональной динамике новизна ее отношения и к персонажам, и к читателям.

Новый роман Людмилы Улицкой "Искренне ваш Шурик", подтвердив ее талант романиста, показал и новизну романной формы, которой никто не ожидал от "генератора сентиментального".…

"Но вот один вопрос я бы ей задал. Наверное, трудно, спросил бы я, носить под сердцем ребенка от одного мужика, а обнимать другого. Наверное, трудно, спросил бы я, говорить при этом нежно: "Наш маленький..." Наверное, трудно, очень трудно улыбаться, когда мужчина бережно притрагивается к большому, драгоценному для него животу, чтобы почувствовать толчки чужого ребенка?.. А, ладно!..
Словом, в положенный день я сложил в пакет необходимые для младенца вещички, все честь по чести, и пошел в роддом. Между прочим, даже с цветами. Уж что-что, думал я, а цветы она заслужила, все-таки настрадалась, человека родила, моего - не моего, какая разница, боль одна". Дина Рубина

"Но вот один вопрос я бы ей задал. Наверное, трудно, спросил бы я, носить под сердцем ребенка от одного мужика, а обнимать другого. Наверное, трудно, спросил бы я, говорить при…

"Кысь" - литературное открытие последних лет. За этот роман Татьяна Толстая была удостоена премии "Триумф".
"И, похлебав привычного, негустого супу, сплюнув в кулак коготки, задумаешься, глядя в слабый, синеватый огонек свечки, слушая, как шуршит под полом, как трещит в печи, как воет, подступает, жалуется за окном, просится в дом что-то белое, тяжелое, холодное, незримое; и представится тебе вдруг твоя изба далекой и малой, словно с дерева смотришь, и весь городок издалека представится, как оброненный в сугроб...; и северные леса представятся, пустынные, темные, непроходимые, и качаются ветки северных деревьев, и качается на ветках, - вверх-вниз, - незримая кысь...
И тревога холодком, маленькой лапкой тронет сердце, и вздрогнешь, передернешься, глянешь вокруг зорко, словно ты сам себе чужой: что это? Кто я?.."
"Кысь" - первый роман Татьяны Толстой, получивший в номинации "Проза 2001" книжного "Оскара".

"Кысь" - литературное открытие последних лет. За этот роман Татьяна Толстая была удостоена премии "Триумф".
"И, похлебав привычного, негустого супу, сплюнув в кулак коготки,…

"Зеленый шатер" - это роман о любви, о судьбах, о характерах. Это настоящая психологическая проза. Но вместе с тем, новое произведение Улицкой шире этих определений.
"Зеленый шатер" звучит широко, нота общей вины, общего несчастья и сияющий зыбкий намек на всеобщее прощение имеет отношение ко всем людям конца двадцатого века. Это роман о том, что настоящая зрелость в нынешней цивилизации почти никогда не достигается, особенно когда на желающую взлететь и развернуть крылья личность надавливает некий груз идейный, властный, свинцовый, кастрирующий.
Детскость (или подростковость) все шире распространяется в современном мире как вечное состояние, когда уже найдено главное в человеке, но - недозрело, недовыражено. То, что должно последовать за детством, свершается уродливо или вовсе не свершается. Образуются подростковые цивилизации, где люди перестали взрослеть. В этой книге Улицкая предлагает новаторскую формулу как бы anti-Bildungsromanа, и формула эта наверняка многим даст материал для обсуждений и бесед.
И, как всегда у Улицкой, кроме идейного и нравственного посыла, есть еще эмоциональная живопись, тот ее уникальный дар, который и выводит книги писательницы на десятки языков к миллионам читателей. Только ей присуща бронебойная ироничность, благодаря чему многие эпизоды на уровне одного абзаца перетекают из высокой трагедии в почти что швейковский комизм.
"Зеленый шатер" - очень серьезная и очень смешная книга.

"Зеленый шатер" - это роман о любви, о судьбах, о характерах. Это настоящая психологическая проза. Но вместе с тем, новое произведение Улицкой шире этих определений.…

Дина Рубина совершила невозможное - соединила три разных жанра: увлекательный и одновременно почти готический роман о куклах и кукольниках, стягивающий воедино полюса истории и искусства; семейный детектив и психологическую драму, прослеженную от ярких детских и юношеских воспоминаний до зрелых седых волос.
Страсти и здесь "рвут" героев. Человек и кукла, кукольник и взбунтовавшаяся кукла, человек как кукла - в руках судьбы, в руках Творца, в подчинении семейной наследственности? - эта глубокая и многомерная метафора повернута автором самыми разными гранями, не снисходя до прямолинейных аналогий.
Мастерство же литературной "живописи" Рубиной, пейзажной и портретной, как всегда - на высоте: словно ешь ломтями душистый вкусный воздух и задыхаешься от наслаждения.

Дина Рубина совершила невозможное - соединила три разных жанра: увлекательный и одновременно почти готический роман о куклах и кукольниках, стягивающий воедино полюса истории и…

В очень необычном романе писательницы Елены Чижовой с названием "Крошки Цахес" действие происходит в советской, однако элитарной школе. На школьной сцене ставятся спектакли, а сейчас - шекспировская трагедия, и этот мир страстей вовсе не похож на реальный. Его, этот мир, создала учительница, главная героиня книги, волевая женщина, как бы сейчас сказали – self made women. "Английская школа - это я" , - говорит она и умело манипулирует маленькими актерами, желая создать своих единомышленников в сегодняшней реальности, которую отвергает.
Но школьники, эти крошки Цахес, поначалу безвозмездно доверяющие своей учительнице – режиссеру, предают её. Все, кроме одной - той самой, что рассказала нам с Вами эту историю.

В очень необычном романе писательницы Елены Чижовой с названием "Крошки Цахес" действие происходит в советской, однако элитарной школе. На школьной сцене ставятся спектакли, а…

Елена Чижова - коренная петербурженка, автор пяти романов.
Питерская тема - постоянная величина ее прозы, определяющая и психологию, и характеры героев. Точнее - героинь, ибо Чижова отдает явное предпочтение женским характерам, женским судьбам.
Два ее романа - "Лавра" и "Преступница" - вошли в шорт-лист премии "Русский Букер", последний - "Время женщин" - был удостоен этой престижнейшей из наград.
Судьба главной героини романа - своего рода иронический парафраз на тему народного фильма "Москва слезам не верит". Тихую лимитчицу Антонину соблазняет питерский "стиляга", она рожает от него дочь и вскоре умирает, доверив девочку трем питерским старухам "из бывших", соседкам по коммунальной квартире, - Ариадне, Гликерии и Евдокии. О них, о "той" жизни - хрупкой, ушедшей, но удивительно настоящей и ведет рассказ выросшая дочь героини, художница...

Елена Чижова - коренная петербурженка, автор пяти романов.
Питерская тема - постоянная величина ее прозы, определяющая и психологию, и характеры героев. Точнее - героинь, ибо…