4.5

Монументальный труд XVII века, словно крепость — рвами, окруженный аж четырьмя предисловиями; двумя от самого переводчика Айзика Ингера рассуждающего об «Анатомии», её авторе и всех деталях перевода, и двумя от людей уже рекурсивно вспоминающих и рассуждающих об Ингере и о том что его побудило взяться за перевод подобной книги «Да и главное в этой книге — стремление понять корни онтологического недуга homo sapiens, его неизбывной меланхолии, — очевидно, легло на душу переводчику и комментатору».
Благодаря Айзику Ингеру также вышли такие литпамятники как, Гражданин мира Оливера Голдсмита, Дневник для Стеллы Джонатана Свифта, Амелия Генри Филдинга (прочитать которую я хочу уже более 10 лет) и сборник «Мария Гринберг. Статьи. Воспоминания. Материалы», и особенно часть из него, К портрету музыканта в советском интерьере недопущенная цензурой, и вышедшая только в 1999 г. которую я прочитал (и вам советую), и после этого сразу отправился прослушивать исполнения Гринберг, особенно мне понравилось И.С.Бах. Концерт для ф-но с оркестром №5. Для меня один этот момент стал предвестником хорошей книги, это одна из их отличительных черт, хорошие книги не единожды указали мне путь к другим хорошим книгам.
Также в предисловиях освещается:
— почему именно “анатомия“;
«это слово вошло в употребление в новом, не традиционном медицинском, значении после выхода в 1543 году в свет книги фламандского анатома Весалия «De humani corporis fabrica» и стало означать доскональное, или, иными словами, полное, исчерпывающее, расследование, научное рассмотрение скрытых, неочевидных фактов и деталей, обнаружение связей между ними и обнародование в ясной и логической форме результатов этого исследования.»
— почему книга (а также моя рецензия, которую я постарался написать подражая её стилю) написаны именно так; «бесчисленные цитаты у Бертона — это, как справедливо пишет о другом писателе той же эпохи — Эразме — исследователь С. Маркиш, — неотъемлемое свойство высокого Возрождения: «...без частых ссылок ни одно произведение не могло рассчитывать на успех». «В конечном счете это прежняя, средневековая форма мышления, прежняя система оценок, только в средние века ссылались на Св. Писание и его знаменитых интерпретаторов, а теперь больше на греческую древность»»
— подробнейшим образом расписана логика размещения и перевода маргиналий (сносок), какие в квадратных, круглых и угловых скобках.
— также я выцепил новое интересное слово — геллертерство.

Так что предисловия получились изумительными; информативные, интересные, с серьёзным научным аппаратом, и я не раз время чтения книги, возвращался к ним.

После них начинается очень обширное предисловие от самого Бёртона, в котором он объясняется,
— почему выпустил «Меланхолию» под псевдонимом "Демокрит Младший",
— почему выбрал именно такой предмет для изучения; «Я пишу о меланхолии, поскольку озабочен тем, чтобы самому ее избежать».
— потом он переключается на многостраничное осуждение современных ему пороков, во время которого цитирует Историка Иосифа, который «осуждал своих соотечественников-евреев за то, что они хвастаются своими пороками, выставляют напоказ свою глупость и даже состязаются друг с другом, кто более всего прославится своими гнусностями», и этот фрагмент сразу же мне напомнил о сюжете одного из моих любимых фильмов.
— и при всем этом, утверждает что все пороки, сиречь; пьянство, буйство, беззаконие, мятежи, похоть, безбожие, и т.д. являются признаками меланхолии, что каждый раз меня смущало и удивляло, в моем представлении меланхолия имеет более стандартный вид, но эта его особенность была отмечена и Ингером «тогда как Бертон... и в ряде других случаев смешивает различные душевные болезни в одну и объявляет их меланхолией.»
— завершает бичевание пороков он, весьма здравой фразой; «[люди тогда лишь перестанут быть глупцами, когда они перестанут существовать], а до тех пор, пока они в состоянии болтать языком, они будут подличать и валять дурака», но тут же в противовес этому, приступает к самочинному плану построения Утопии «Но я желаю все же и себе потрафить, и себя удовольствовать, создав свою собственную Утопию, свою Новую Атлантиду, свое собственное поэтическое государство, которым буду безвозбранно повелевать, в котором буду воздвигать города, устанавливать законы и статуты согласно моим склонностям.» Меня его Утопия (в этом она имеет сходство с Моровской), абсолютно не привлекла «Убийство и прелюбодеяние будут караться смертью».
— после того как он всех обругал, заявляет «Так вот, если кто-либо вздумает счесть себя оскорбленным, пусть себе ярится, меня это нимало не заботит. Ведь я, читатель, ничем тебе не обязан и не жду от тебя никаких милостей; я независим и никого не боюсь. Впрочем, нет, беру свои слова обратно; я больше не буду, я встревожен, я страшусь, сознаю свою вину и признаю, что совершил тягчайший проступок.»

Наконец-таки я выбираюсь из предисловий (235 страниц! пожалуй, самых длинные на моей памяти), и оказываюсь в самой Анатомии, и все для того чтобы узнать что ликантропия, гидрофобия (бешенство), пляска святого Вита и наконец, «еще одним видом сумасшествия или меланхолии считается наваждение или одержимость нечистой силой», то есть «...Бертон...в ряде других случаев смешивает различные душевные болезни в одну и объявляет их меланхолией», а следом выслушиваю длиннейшую лекцию о юморах, влагах, клейковинах, млечном соке, семенных частях тела (по Бертону это такие «Семенными называются те, что вырабатываются непосредственно из семени; к ним относятся кости, хрящи, связки, плевы, нервы, артерии, вены, кожа, волокна, или жилы, жир.»), вслед за этим идет урок анатомии тела и души, больше всего из него мне понравилось вот это, о бессмертии души: «Лев Десятый, сей папа-эпикуреец, как характеризуют его некоторые, предложил провести в его присутствии дискуссию, взвесив все за и против, и заключил ее выводом, достойным нечестивца и арбитра-атеиста, прочитав стихи Корнелия Галла [Она возникла из ничего и окончится ничем].» Как никак сам Папа, думаю его авторитету можно доверять :)

— на трехсотых страницах мы подходим «после множества околичностей» к определению меланхолии и видим....
«Причины меланхолии. Господь как причина». Ну ладно. Зато из этого подраздела я в очередной раз убедился, что токсичных (то бишь любых) отношений с вседержителем лучше избегать «Он может мучить нас с помощью созданных им Солнца, Луны и звезд, они для него орудия».
— следующий подраздел; «Отступление касательно природы духов; порочные ангелы, или бесы, и как они становятся причиной Меланхолии», тоже заключал в себе полезную информацию, из него я узнал надежный способ узреть духов [Надобно при ярком солнечном свете, не моргая, глядеть на солнце в упор]
— подраздел III; «Звезды как причина Меланхолии». Во время его чтения у меня возникла мысль, что весьма интересно было бы посмотреть статистику заболеваний по знакам зодиака, но все что я нашел, это сомнительная статья в Комсомолке, что впрочем не удивительно, думаю серьезных ученых эта тема не прельщает:)
— сам Бертон довольно скромен, когда он «рассказывает историю одного престарелого джентльмена из Эльзаса, который «женился на молодой женщине и в течение долгого времени был не в состоянии выполнять свои обязательства в этом отношении по причине всяческих недугов, однако она вследствие такого подавления своих плотских желаний впала в ужасное неистовство; она желала каждого, кто приходил ее повидать, призывая словами, взглядами и жестами удовлетворить ее желание». то окончание истории приходится договаривать самому переводчику в сноске «<Бертон, видимо, не решился перевести последние слова этой фразы: «и если они не соглашались, она громко кричала, призывая своего английского дога» (чтобы он помог ей)>»
— зато в «Родителях, передающих этот недуг по наследству», здраво замечает; «каким было бы для человеческого рода счастьем, если бы вступать в брак разрешалось только тем родителям, которые здоровы и телом, и разумом». и приводит примеры из древней истории подтверждающие это. Правда разумность этих утверждений несколько нивелируется другими историями о деторождении, например о Персине; «эфиопская царица, о которой повествует Гелиодор, увидела картину с изображением Персея и Андромеды, вследствие чего родила не арапа, а прелестное белое дитя.»

На многих последующих страницах, я не нашел чего-то особенно интересного, но на 527 странице, вдруг оказывается абсолютно умопомрачительное описание трудовых будней священника «мы попадаем в окружение упрямых, мятежных сектантов, сварливых пуритан, извращенных папистов, похотливого сброда не поддающихся исправлению эпикурейцев или же в среду любителей сутяжничества (и нам приходится бороться с этими дикими эфесскими тварями), поскольку они не желают уплачивать причитающиеся с них сборы без всякого рода выражений недовольства, или же пока их не принудят к тому долгой тяжбой, ибо, как гласит старая аксиома [Миряне всегда ненавидят духовенство]; все, что им удается урвать у церкви, они считают благоприобретенным, и с помощью таких грубых варварских действий они доводят своего несчастного священника до такого состояния, что ему уже не только это место не в радость, но, пожалуй, что и сама жизнь;» (черт, я хочу увидеть фильм Бергмана или Ханеке по этому сценарию), и несмотря на то что про этот фрагмент говорит Ингер в предисловии; что его вряд ли стоит воспринимать в автобиографическом плане, невозможно отделаться от впечатления что именно тут Бёртон заговорил о том, что он хорошо знает на собственном опыте. Стоит ли упоминать что в этом случае я полностью на стороне эфесских тварей?

В подразделе «Душевные симптомы, или признаки, Меланхолии», описания меланхоликов — «И хотя они часто смеются и кажутся чрезвычайно веселыми (какими они по временам и бывают), однако в одно мгновение к ним возвращается обычная угрюмость, и они вновь становятся унылыми и хмурыми, [и то и другое одновременно], веселыми и печальными, но большей частью печальными: [То, что радует, вскоре исчезает, а то, что гнетет, вцепляется мертвой хваткой]»
«если бы мы могли предвидеть грядущее и нам представили бы возможность его выбирать, мы скорее предпочли бы отказаться от столь тягостного существования, нежели сносить его.» сразу напомнили мне суждения из Заговора против человеческой расы (которые я считаю идеально верными); «Оптимисты могу иметь нелестное мнение о бытии, но только пессимисты никогда не сомневаются в том, что бытие имеет отрицательную и нежелательную сущность. Если вы прервете экстатическое состояние пессимистов, которое у пессимистов так же случается, и спросите их, является ли сущность бытия отрицательной и нежелательной, то пессимист ответит вам: „Конечно“, и вернется к своему экстазу.»

Взяться именно сейчас за Бертона, меня кстати сподвигла здешняя статья, где говорилось что он описывает «избыточную раздражительность», но дойдя до конца книги и не обнаружив какого-либо подраздела посвященному именно ей, я обратился к оригиналу статьи, оказалось что этими словами были; «excess of bile» [избыток желчи], в таком варианте это гораздо более верно, про желчь Бертон говорит очень много. Но не про раздражительность.

А тут небольшое отступление. Вся эта рецензия уже была написана и сохранена в блокноте, но в результате цепочки событий (необдуманного сброса до заводских настроек, неудачной попытки установить рут-права и последующей перепрошивки) была утрачена, и вследствие этого я испытал такой жесточайший приступ меланхолии длиной в несколько дней и одновременно осознал что любые слова в любых книгах неспособны изменить реальное положение дел даже на миллиметр. Мне пришлось перечитать все эти 640 страниц и переписать рецензию заново. Поистине:

А посему нередко выходит так (как еще в древности жаловался Каллимах), что большая книга — это большое несчастье.

Завершается все это подразделом с не совсем точным названием; «Симптомы предвещающие Меланхолию», так как собственно симптомам посвящено от силы три страницы, а все остальное занято настоящей одой самоубийству (хотя естественно в конце, он не забывает присовокупить что «однако это ложные и языческие взгляды, нечестивые парадоксы стоиков и порочные примеры; не важно, к каким умозаключениям приходят по этому поводу языческие философы, они все равно богохульны, отвратительны и основаны на ложном принципе. «Нет такого порочного деяния, из которого бы проистекло благо»; [против этого восстают Христос и Священное Писание]; против этого Сам Господь и все добронравные люди. Тот, кто вонзает нож в другого, убивает его тело, но тот, кто убивает себя, умерщвляет собственную душу.», но эта филиппика о мифических плохих последствиях, звучит никчемно на фоне реальных фактов: «Эта болезнь обычно сопровождает их до самой могилы; врачи способны лишь ее облегчить, и болезнь может прекратиться на время, но полностью излечить ее невозможно, и она со временем возвратится в более неистовой и острой форме, нежели в первый раз, и притом при любом незначительном поводе или упущении»
«Как заметил Кардано, один день таких страданий равен сотне лет: это [убийца людей], angor animiy как удачно выразился Аретей, душевная чума, судорога и конвульсия души, ад в миниатюре, и если существует на земле ад, то его следует искать в сердце меланхолика».