Больше рецензий

BadFatCat

Эксперт

Эксперт Лайвлиба

16 августа 2018 г. 15:27

788

1 Мерзенько

Разочарование года номер один. Там выше было про «Терновую ведьму», так оно пока на втором месте, поскольку я до «Ведьмы» ничего не слышала об авторе и не читала ни одно из ее произведений. Валенте же мне нравится. Не скажу, что безоговорочно (как, к примеру, Джонс или Громыко, когда смотришь на книгу и понимаешь, что история будет хорошая), но нравится. У меня некоторые претензии к ее стилю – мне все время кажется, что все эти кружевные фразы, эпитеты и метафоры – это просто красивости ради красивости. Напихать побольше блесток и шелковой шелухи, чтобы было красиво. Но это может быть только мое ощущение, главное-то не в этом.
Мне не слишком нравится чрезмерный реализм в фентези, особенно в сказочном фентези, особенно в сказках вообще. Я имею в виду, что если уж пишешь сказку про прекрасную принцессу, то совершенно необязательно красивым языком рассказывать, как она испражнялась на золотой, изукрашенный искусной росписью великих мастеров, горшок, и как потом эти фекалии, распространяя неуловимый запашок, уносила служанка по выложенным замысловатой разноцветной мозаикой арочным коридорам дворца. Сказка на то и сказка, чтобы не обременять особыми подробностями. Кому какое дело, как наполнялись кровью влажные алые раны на ногах Иван-царевича, если это сказка? Валенте смакует такие, несколько мерзенькие, подробности и на мой взгляд, это книгу портит – словно ешь прекрасное, спелое алое яблоко, а оно оказывается с гнильцой, и ты понял это только уже когда надкусил и съел яблоко больше чем наполовину, и теперь у тебя во рту неуловимый вкус плесени и прелости, но яблоко все такое же вкусное и сладкое. Вот, прямо в ее стиле получилось.
В «Сказках Сироты» таких «влажных» подробностей было не так уж много, и их вполне можно было терпеть. В ее детских книгах о девочке, которая провалилась, разрушила и утащила, такого нет вообще (на мой взгляд, детские книги у нее самые удачные и прекрасные, по-настоящему сказочные и пронзенные неуловимой грустью). В «Бессмертном» автор, похоже, сдерживаться перестала и вышла на новый уровень. Причем так, что мне уже кажется, что у нее какие-то нездоровые наклонности.
Во-первых, «Бессмертный» – книга, основанная на русских сказках и русской же истории. Даже если ее пишет зарубежный автор – ОСОБЕННО когда зарубежный! – она предполагает серьезное изучение вопроса, разве нет? Русский фольклор прекрасен, ужасен и разнообразен, и как по мне, совершенно недостаточно прочесть несколько сказок, пару статей и послушать русского мужа для того, чтобы писать что-то более фундаментальное, чем попытку стилизации фольклорной истории. Про историю России и в частности Великой Отечественной Войны, особенно блокады, я уже и не говорю. В благодарностях автора упоминается, что она читала «900 дней», но это что, и все, что она об этом знает?
Я не хочу цепляться за мелочи и несостыковки, это все-таки фентези, но если это фентези, основанное на русской культуре и истории, то к нему есть свои требования. Домовые, черти, духи и – тем более – зарубежные гоблины – это разные вещи. Мести все мистическое под одну гребенку «гоблинов» и «чертей» – неверно. Кощей – не черт, и черта даже никогда не символизировал. Баба Яга – не черт, и никогда не стояла рядом с ним. Она не стояла рядом даже с зарубежным понятием ведьмы. Ведьма в России и ведьма в Британии – это фундаментально разные вещи. Два глубочайших образа русского фольклора, о символике и многогранности которых иногда до сих пор ведутся споры, сведены до банального «нечисть». Домовой, который говорит о себе – «я черт, гоблин, дух» – вызывает как минимум сомнения, определись уже наконец, кто ты. Это три разных понятия. В зарубежном фольклоре домовые – действительно гоблины, но у нас тут Россия, Петроград, разве нет? И за такое очень цепляется взгляд. ОЧЕНЬ.
Второе. Клюква. Нет, даже КЛЮКВА. Это Россия, товарищ, ты же понимаешь? Россия, Русь в суровые времена. Держись, товарищ, выпей водки, закуси маринованной свеклой и варениками с вишней, вытри пушистые усы и не вздумай сказать правду, а то за тобой выедет черная машина и тебя расстреляют на углу, бах-бах! Ха-ха-ха. Выпей еще водки.
Кто-то должен сказать автору, что кроме водки у нас есть множество других напитков, и у нас их пьют. Иногда я читала и просто не могла оторвать руку от лица: эти постоянные «председатель Яга» и «товарищ Кощей» невозможно прочитать никак, кроме как с акцентом «злого рюсского мюжика». Когда я читала описание кушаний и пиров – а тут их есть, можете даже не сомневаться – у меня возникало ощущение, что автор просто открыла кулинарную книгу на разделе «русская кухня» и выписывала оттуда все, что показалось ей интересным и подходящим по колориту. А некоторые фразы, например «они изобрели лучшее, что было у нас – водку, церковь и самогонные аппараты» (неточная цитата) так и вообще немного оскорбительны. Водка упоминается в тексте столько раз, создается впечатление, что кроме водки герои ничего и не пьют (а они и не пьют). Что-то случилось? Выпей водки. Ты заболел? Выпей водки. Грустно? Выпей водки. Армия наступает? Ну ты понял. Не пьешь сам, напои другого.
Политика. Я считаю, что в сказочном фентези не место реальной политике и тем более – когда она выражает собой западное о ней мнение. Автор пишет о реальной истории с западной точки зрения, и западным же менталитетом. Количество «как бы незаметных» отсылок вроде засевшего в кремле «волшебника с пушистыми усами», зашкаливает. Злое правительство пирует, народ голодает, недовольных тут же расстреливают. Про сцену в Яичке и вовсе промолчим.
Лучше посмотрим на блокадный Ленинград, как показала его автор. Тут очень чувствуется, что она читала про блокаду – конечно, читала. Но кроме того, что в блокаду было холодно, люди голодали, добывали еду буквально из обоев, а иногда на площади торговали человеческим мясом, ничего и нет. Иногда сверху падали бомбы. Причем описано все так, словно блокада – прямое следствие политики государства. Немцы как нападающие вроде как и не при чем. Они «напали», конечно, они кидали листовки, призывающие сдаться – и все. Их вообще нет. Блокада идет, бомбы падают сами по себе, люди умирают – но ради чего это все, не раскрывается тоже. Если все до блокады было так плохо, как описывает автор – а она описывает постоянный голод, уплотнение, нэп, расстрелы и черные воронки, то, что говорить правду было запрещено – ради чего все эти люди голодали и держались, чесслово? Сдались бы немцам и всех делов. Правительство же плохое. Голод был всегда на протяжении всего повествования в реальном мире – не в Буяне. Если все так плохо, ради чего это все? Читаешь книгу и просто негодуешь, так как по ощущениям автор думал, что на войну всех злые рюсские сгоняли силой под страхом смерти. Кровавый тиран Сталин тоже упоминается, удивительно, что он пьет сладкое вино, а не кровь младенцев, было бы очень в духе книги.
Кстати, Генерал Мороз, каким описывает его автор – тоже западное понятие. Оно возникло не в России. Это так, для галочки, пока я не забыла.
Следующее – как раз те самые мерзкие излишние подробности. Описание сексуальных сцен, где автор словно с цепи сорвалась. В послесловии книги упоминается, что сказка о Марье Моревне заинтересовала ее в первую очередь тем, что «Кощей висел на цепях»… и да, сцена поимения сначала Марьи, а после Кощея на цепях присутствует, и описана во всех подробностях. Что,
ЧТО-О? Зачем? Что я читаю – «Пятьдесят оттенков Марьи Моревны»? Зачем это нужно? Вот он ее взял, рыча, кусая и царапая, на столе, вот привязал ее на цепи и взял на цепях, вот она его, связав веревками, вот он «вторгся в нее пульсирующем красным отростком»… зачем это все? Иногда при чтении создавалось впечатление, что автор писала одной рукой, выпустив на волю все свои подавленные мысли и желания. Сцена со ступой – вообще нечто невообразимое. Как говорится, в деле управления ступой главное – правильно сесть на пестик манипулятор, да? И ладно уж Моревна, но представить Бабу Ягу, летящую на ступе с помощью такого метода – это уже вообще за гранью добра и зла. Не говоря уже о том, что у нее было помело, а не пестик. Видимо, помело слишком длинное… нет, нет, не хочу об этом даже думать.
Все вместе это складывается в какую-то дикую картину. Логика событий странная. Вот Марья вернулась в Ленинград, вот попросила забрать ее обратно на Буян, вот смерть Кощея – БАХ! Почему она генерал-майор, когда, что случилось, откуда? Что вообще случилось, когда она дошла обратно до Буяна, почему все так вывернулось, а-а-а, что произошло?! Загадка. Почему она Марья Моревна вообще? Иван, кстати, вообще ни о чем. Зачем он нужен в этой истории, неясно. Просто чтобы был соблюден баланс «Кощей-Иваны», и все.
С другой стороны, какая разница, это же «сказка».
В целом книга у меня оставило мерзкое впечатление. До того мерзкое, что мне даже горько. Ведь на месте и образный язык Валенте (иногда чересчур образный, тут она себе не изменила), и местами структура русской сказки, начало книги завораживало и вводило, казалось, в этакий сонно-убаюкивающий ритм со всеми этими сказочными повторениями. Но потом все перекрыли сплошные для меня минусы. Описания агрессивных, мерзких, порой неуместных сексуальных сцен (сцена со ступой, как теперь вообще это забыть?), политические уколы (сцена в Яичке вся целиком!), отсылки, пасхалки и западная точка зрения на историю России, «гоблины» и «черти», которыми тут без разбора прикрываются все сказочные персонажи, блокада эта дикая, постоянные «товарищи» и «водка»… Мерзко.
Все это совершенно перекрыло для меня собственно сюжет. Особенно тягостное впечатление оставляет конец книги. Война закончена, Царь Смерти победил. «Все мертвы, ты умерла, я мертва». От как замечательно, война закончилась, но Россия мертва, и сказочное ее отражение – тоже. Великолепно.
Единственное, что понравилось – так это мысль, что Кощей не царь Смерти, а царь Жизни. Вот это – интересная нестандартная мысль, жаль, что она свелась к тому, что свелась. И концепция Царства Смерти, каким оно описано здесь, понравилась тоже.
Мерзко прикрываться любовью к русскому фольклору, пихая в сказочное фентези свои политические взгляды и плавая в истории. От того, что автор узнала, как называлась Гороховая улица во время революции, ничего не меняется. Мерзко извращать образы сказочных героев. Что характерно, с западной мифологией, как можно судить по «Сказкам Сироты», автор обращается куда как бережней.
Черти, автор, в Аду. Сказочный Буян русского фольклора меньше всего напоминал Ад. Россия – это не только водка, расстрелы, самогонные аппараты, голод и дурость правительства, и она тоже не Ад, как бы там не считал запад, которому всегда, конечно, видно лучше.

Комментарии


Как же я согласна! Американке с совершенно иным восприятием мира не стоило браться за такое. В конце концов, для пущей убедительности она могла выбрать действующим лицом стороннего наблюдателя-иностранца, а не русскую героиню, которая в этой книге ведет себя абсолютно как западная женщина. Это очень неправдоподобно и даже кринжово.
Лелею слабую надежду, что кто-то из наших авторов возьмется за похожую идею. Пока из альтернатив только морализатор Дмитрий Емец :(