4

Иногда автору удается рассказать старую, набившую оскомину историю так свежо, что становится нескучно. Это, например, получилось у Клайва С. Льюиса в "Пока мы лиц не обрели". Эйвинд Юнсон справился не хуже, тем более что задача у него была, может быть, и посложнее: переложение "Одиссеи" - амбициозная задумка.

В "Одиссее" Юнсона нет героев. Боги, пожалуй, есть, а героев нет - были, да все вышли. Одиссей здесь не отважный воин, любыми путями стремящийся вернуться домой, а уставший от войны мужчина средних лет, угнетенный мыслью о том, что снова придется применять насилие. Пенелопа не только ждет мужа, но и втайне надеется, что он не вернется. Тогда она сможет начать все заново, не будет больше убийств и крови, не будет чужака, который когда-то был её мужем. Телемах - прыщавый юнец, что тут скажешь. Старуха Эвриклея - настоящий серый кардинал и министр экономики в одном лице. И так далее. Каждый не то чтобы изменен до неузнаваемости, но представлен вне рамок геройской однозначности. Это уже люди - с сомнениями, слабостями, недостатками. И читать о них намного интереснее.

То же самое произошло и с многочисленными приключениями Одиссея. Циклоп, прельстительное пение сирен, остров Калипсо - всего этого либо не было вовсе, либо было очень по-человечески. Что-то объясняется чрезмерными возлияниями, что-то - стихией. Одиссей так устал, он больше не хочет быть героем, но понимает, что люди не поверят его рассказам, если в них не будет богов и чудес.

Так уж вышло, что переложение "Одиссеи" я прочитала прежде самой "Одиссеи". И мне понравился такой порядок. Теперь, читая Гомера, нет нужды так уж сосредотачиваться на сюжете, а можно насладиться звучанием поэмы. Кроме того, персонажи действительно уже никогда не будут прежними. Начинаешь видеть те грани, которых и не было у Гомера. Ничего не поделать: его герои уже слишком люди.