5 Я уже умерла. Напиши!

Я всё думала, писать рецензию или нет. И тут по дороге на работу я услышала по радио довольно известную песню группы Nickelback про тот самый последний день в жизни. Казалось бы, и группа набила оскомину, и песню я слышала уже миллион раз. Но я подумала — а что, если б это действительно вдруг был последний день? Стоило бы потратить его на признание в любви одному поэту? Я вечно колеблюсь и сомневаюсь, так позволю себе посчитать это знаком и что-то написать. Возможно, это получится больше крайне субъективная история, чем рецензия, но с поэзией всегда сложно разложить всё по полочкам.
Начну издалека. Моё знакомство с Вероникой Тушновой состоялось, если мне не изменяет память, в 2011 году. Тогда я была ещё школьницей и по совместительству страшным снобом. Всякого, кто не читал Достоевского, я даже за человека не считала. Из поэтов я тоже признавала только Серебряный век (и выборочно). Слава богу, те давние времена ушли и сейчас я могу только посмеяться над тем ограниченным человеком, которым была раньше. Поступила на филфак и встретила там людей, которые не то что Достоевского стороной обходили — они и стихотворения-то не читали, вроде как они слишком легковесны, банальны и просты. "Это что, В СТИХАХ? Да я даже читать не буду!" — услышала я как-то мимоходом. На каждого сноба свой сноб, как говорится. Мой снобизм был вылечен, возможно, и при участии Тушновой — тогда я ещё ходила в библиотеку и в очередной маршрут между книжных полок выудила ничем не примечательную внешне книгу с синей обложкой. Открыла наугад, и что-то меня зацепило. Потом уже я прочитала её от корки до корки и несколько лет спустя купила это издание, потому что для книжного магазина это действительно редкость. Автор непопулярный, мягко говоря, все знают только песню Пугачевой, ну и зачем его издавать — видимо, так решили владельцы книжного. Во всяком случае, я ориентируюсь на свой опыт и говорю об обычном магазине, в интернете-то понятно, что всё есть.
В мои планы не входило больше перечитывать Тушнову. Но в субботу я лежала с температурой и думала, чем же занять себя, чтобы голова не так разрывалась от боли. От мысли о любой прозе, даже о Брэдбери, меня тошнило, и я решила, что вот оно, лекарство — всё тот же компактный сборник стихотворений. Эффект оказался даже лучше, чем я рассчитывала. Может быть, дело в том, что поэзия Тушновой уж слишком мне созвучна, но она практически вылечила меня уже второй раз, теперь уже физически. Когда я перечитывала книгу в таком состоянии, мне бросилось в глаза следующее стихотворение:

Всех его сил проверка,
сердца его проверка,
чести его проверка, —
жестока, тяжка, грозна,
у каждого человека
бывает своя война.
С болезнью, с душевной болью,
с наотмашь бьющей судьбою,
с предавшей его любовью
вступает он в смертный бой.
Беды как танки ломятся,
обиды рубят сплеча,
идут в атаки бессонницы,
ночи его топча.
Золой глаза запорошены, —
не видит он ничего,
а люди: "Ну, что хорошего?" —
спрашивают его.
А люди — добрые, умные
(господи им прости) —
спрашивают, как думает
лето он провести?
Ах, лето моё нескончаемое,
липки худенькие мои,
городские мои, отчаянные,
героические соловьи...
Безрадостных дней круженье,
предгрозовая тишина.
На осадное положенье
душа переведена.
Только б в сотый раз умирая,
задыхаясь в блокадном кольце,
не забыть —
Девятое мая
бывает где-то в конце.

Кто-то полагает, что перечитывать книги вообще не стоит — жизнь слишком коротка, лучше взять и ознакомиться с чем-то новым. Но некоторые вещи начинаешь понимать только позже — не только из-за возраста, но и из-за опыта. Скажем, в те же шестнадцать лет я бы покрутила пальцем у виска, увидев следующее:

Знаю я бессильное мученье
над пустой тетрадкою в тиши,
знаю мысли ясное свеченье,
звучную наполненность души.
Знаю также быта неполадки,
повседневной жизни маету,
я хожу в продмаги и палатки,
суп варю, стираю, пол мету…

Как можно сочетать творчество, такую высокую материю, и быт? У Тушновой это получается так естественно, вероятно, ещё и потому, что в её произведениях видно — она писала не ради славы или денег, она писала в первую очередь для себя, в надежде найти свои слова, чтобы выразить свои чувства. И сейчас удивляешься — да откуда она могла всё это знать? Как у неё получилось передать многое, с чем ты сейчас сталкиваешься? Диалог с Тушновой — это разговор с кем-то близким, кто тебя понимает с полуслова и принимает, несмотря на все твои недостатки, не осуждает и учит любить жизнь во всех её проявлениях, поскольку знает её цену. Она безусловно талантлива и в то же время лишена высокомерия — не небожитель, а такой же человек, как ты. Жизнь у Тушновой не была такой уж простой, и как она всё-таки легко, ненавязчиво, без чтения морали передала атмосферу и военных лет, и ожидания, и короткого, но такого яркого счастья... Видно, что она понимала, о чём писала, а для лирики это едва ли не важнее, чем для эпоса. Если в стихотворениях автор пишет о чём-то, что им не пережито, не прочувствовано, это сразу заметно. Тушнова же долго искала себя, её поэтический дар раскрылся в полную силу в достаточно солидном возрасте, зато этого точно стоило ждать.
Что касается плюсов именно этого издания, можно отметить ещё и письма от читателей, среди которых есть и другая забытая поэтесса Мария Петровых, и даже эти письма так поэтичны, что не возникает никаких вопросов касательно их публикации. Завершает сборник статья Тушновой "О поэзии", где она как раз и делится с нами тонкостями "ремесла". Интересна мысль, что она действительно не хотела кого-то поучать — только передать свои ощущения и переживания. Для меня считать лирику Тушновой сугубо любовной — неправильно, ведь она писала и о войне, и о борьбе с собой, и о творчестве, и о родине, и о животных. И при всей простоте создать такие произведения было далеко не легко.
И всё-таки я рада, что собралась на рецензию. От этого стихотворения мне всегда было так не по себе:

Я стою у открытой двери,
я прощаюсь, я ухожу.
Ни во что уже не поверю, —
все равно
напиши,
прошу!
Чтоб не мучиться поздней жалостью,
от которой спасенья нет,
напиши мне письмо, пожалуйста,
вперед на тысячу лет.
Не на будущее,
так за прошлое,
за упокой души,
напиши обо мне хорошее.
Я уже умерла. Напиши!

А теперь моя совесть чиста. Где там этот последний день в жизни? Мне хотя бы из-за этого больше не страшно, что он всё же когда-то наступит.