4.5

Интересно, жутковато, логично. Хаксли описал мир, в котором каждый счастлив, в котором победили старость и драму. Ему удалось представить этот мир глазами обывателя. Полностью все страсти и сомнения не исчезли (по крайней мере, среди представителей старших каст), но благодаря воспитанию во сне, в отрыве от семьи и каких бы то ни было привязанностей, люди сами считают такие сомнения чем-то непристойным и глушат их наркотиком.

Забавно, что в предыдущем предложении я споткнулась на слове «люди». Пусть уж будут, но, наверное, точнее было бы написать про них «жители этого мира». Ибо что делает человека человеком? Разум? Или сострадание к другим? В описанном дивном новом мире и не разберёшь, многие ли обладают разумом, настолько у них по накатанной всё движется, не развиваются ни искусство, ни наука, и только самая высшая категория, плюс-плюс альфа (штучный товар), имеет кое-какой доступ к старинным книгам. И то, рассуждать на темы, в этих книгах затронутые, оказывается возможным только с осуждёнными на ссылку. Ну, а про сострадание и говорить нечего: оно не культивируется с рождения, в мире превалируют совсем другие ценности.

Но на планете остались и резервации, люди в которых живут натуральным хозяйством и лютой помесью прежних традиций. Однако же именно их сознание нам ближе, именно выходцу из резервации, Дикарю Джону, читатель сочувствует. Ближе к концу Хаксли приводит диалог Дикаря и главноуправителя Мустафы Монда, в котором последний расписывает (довольно убедительно, надо сказать) прелести программируемого мира, а первый упрямится, желая, но не умея разнести доводы соперника в клочья. В этом диалоге Дикарь не показался мне убедительным. Его точка зрения принимается просто потому, что нам она привычнее, и не хочется становиться болванчиками, как подавляющее большинство жителей дивного нового мира.

А вот конец, конечно, сильный. Как человека не программируй, а зверское в нём не вытравить.