3.5 История одного безумия или мерзость обыкновенная.

От Человека до Недотыкомки один шаг. Бывает маленький, буквально стремительный, а бывает темно-извилистый, удушливо нагнетаемый не только расшатанным сознанием, но и больным окружением. Если внутренняя сущность не даёт дышать свободно, мыслить в полете и видеть красоту вокруг себя, возможно, это от лукавого, а по-простому, мелкое бесовское нечеловеческое сознание отравляет воздух и стирает человеческое обличие.

Пусть сатира, жёсткая, хлесткая и такая вгоняющая в депрессию. Такая, чтоб перевернуло внутренности от мерзости происходящего, чтоб отвращение возбудило отторжение грубости, хамства, невежества и большинство человеческих пороков оголили свои истинные намерения, стирая человеческую личность. Вопрос – рождается ли человек таким или модифицируется в зависимости от обстоятельств, ломающих характер извне, как необузданная сила стихии?

Обернитесь вокруг, а нет ли поблизости таких Передоновых? Пусть не таких противных и крайних до невозможности, но может быть хоть частичка жадности, хамства, мелочности и грубости есть в каждом из нас. Страшно? Мне очень. Инстинктивно не хочется думать, что любой человек не ангел и осколок разбитой сущности Передонова может попасть в любого. А кто он собственно такой?

Итак, Передонов, главный герой романа, то ли человек, то ли не пойми кто. Живёт статский советник в мелком уездном городке со своей сожительницей, с которой не спешит венчаться, так как ждёт от нее протекции на более теплое место, чем учитель в местной гимназии. Ненавидит свою работу, ненавидит людей, ненавидит все вокруг, поэтому единственная его отрада видеть, как другим людям становится плохо, лучше таким, которые ответить не могут. И эти приступы садизма возбуждают в нем почти маниакальное наслаждение, подпитывая темные черты его характера.

Его чувства были тупы, и сознание его было растлевающим и умертвляющим аппаратом. Все доходящее до его сознания претворялось в мерзость и грязь. В предметах ему бросались в глаза неисправности и радовали его. Когда он проходил мимо прямостоящего и чистого столба, ему хотелось покривить его или испакостить. Он смеялся от радости, когда при нем что-нибудь пачкали. Чисто вымытых гимназистов он презирал и преследовал. Он называл их ласкомойками. Неряхи были для него понятнее. У него не было любимых предметов, как не было любимых людей, — и потому природа могла только в одну сторону действовать на его чувства, только угнетать их. Также и встречи с людьми. Особенно с чужими и незнакомыми, которым нельзя сказать грубость. Быть счастливым для него значило ничего не делать и, замкнувшись от мира, ублажать свою утробу.

А общество подстать герою. Что его сожительница-жена – глупая хамоватая мазохистка, терпящая побои и издевательства, ради надежды на венчание и мнимую устроенную жизнь, что друг Володин, местный собутыльник без определенного места в жизни, а также Общество, уродливо размалеванное Сологубом через линзы передоновских очков – безжизненное, распущенное и бесперспективно движимое к моральному тупику.

По таким книгам сразу понятно – линия времени, увы, циклична. Возьмите любую сегодняшнюю деревню, маленько городок-ли и даже в крупном населенном пункте найдете такие образы и истории, печально затянутые пучиною человеческих пороков. Этот текст навевает ужасное депрессивное настроение и одновременно парадоксальное стремление стать лучше, не таким как в книге. Хотя сознание читателя полностью понимает, что сатира утрирует до крайности, чтоб мерзость происходящего преобразилась в мысли, споры и суждения, а не в аморфное состояние отрицания. Такая литература характерна для писателей XIX века, а в особенности в атмосфере романа так явственно влияние текстов Достоевского - любимого писателя Сологуба, безнадежность, болезненность и упадничество – узнаваемые симптомы романа-заболевания. Оголяющие общественные пороки, да и вообще талантливо нарисованные образы общества и его отдельных частных персонажей – это признак мысли, почти крик души автора, оформленный в одну безумную пляску бесов, пожирающий человеческий облик добра и красоты. Закономерен итог разрушения души, открывающий дорогу к безумию и уничтожению Человека. Скудность характера, да водка - вот коктейль Молотова, напрашивающийся на спичку саморазрушения.

Мыться. С мылом, мочалкой, чтоб смыть эту грязь. Хочу солнце и видеть улыбки, смех и слезы радости. Брысь Недотыкомка, я не знаю кто ты, но нам с тобой не по пути.