Больше рецензий

bastanall

Эксперт

Литературный диктатор

11 июля 2018 г. 17:26

2K

4 Перестать бояться прошлого

Читая эту повесть, всё время вспоминала (и невольно с ней сравнивала) ещё одно произведение со схожим лейтмотивом — роман Достоевского «Игрок» . Кто-то играет в рулетку, кто-то теряет голову, кто-то теряет всё. Но сюжетно произведения сильно разнятся, как минимум, потому что Достоевского больше интересовали бездны и демоны человеческие, а Цвейгу нравилось исследовать тонкую грань между состояниями души, внезапный переход от рассудительности к чувственности и обратно, внутреннее смятение и успокоение... Он не желал ограничиваться только тьмой, но и понимал, что душа не может состоять из одного света. И читателям вместе с ним доставляло (и доставляет) удовольствие наблюдать за малейшей переменой «погоды» внутри цвейговских персонажей. Стефан Цвейг всегда с лёгкостью может заинтересовать читателя тем, что интересно ему самому, ни в коем случае не обременяя и в нескольких штрихах выстраивая картину, детали которой можно домыслить по ходу чтения. При этом Цвейг всегда психологически достоверен, его герои никогда не станут делать чего-то внезапно, без правдоподобной внутренней потребности или мотивированности.

Так и в повести «Двадцать четыре часа из жизни женщины» персонаж-рассказчик становится очевидцем истории, которая при всей своей скандальности (впрочем, подумаешь, красивая молодая мамашечка сбежала с приезжим красавчиком, бросив муженька и детей) на самом деле служит лишь завязкой — стимулом для главной героини поведать рассказчику об одном дне своей жизни. Главная героиня — миссис К. — сама себя всегда жестоко корила за случившееся, не могла сама понять своих поступков и никогда никому о том не рассказывала.

Любопытен этот момент интимной сокровенности и стыдливой откровенности, который Цвейг часто подчёркивает тем, как мило и по-девичьи краснеет пожилая дама, рассказывая о своих «похождениях» двадцатичетырёхлетней давности, и когда описывает, как долго миссис К. пришлось собираться с духом, чтобы признаться. И не менее любопытно то, что автор этому тайному, но не особенно позорному (во всяком случае, свидетели оскорбления, выпавшего на долю миссис К., как и мы, не знали её имени, и она смогла просто сбежать) эпизоду из личной жизни англичанки фактически противопоставляет событие, послужившее завязкой повести: побег замужней француженки, обернувшийся смачным скандалом. Не знаю, задумывал ли Цвейг это специально, однако у него получилось подчеркнуть то, что люди понимают под позором, скандалом, испорченной репутацией и сломанной жизнью.

Ещё одним мотивом в повести можно назвать время, тесно связанное с чувством стыда. Миссис К. описывает те самые 24 часа лишь спустя 24 года; более того, она и обдумать-то произошедшее смогла далеко не сразу, но даже и через много лет её смущал этот откровенный рассказ о себе (и никаких указаний на особенности национального характера не хватит, чтобы оправдать это смущение). Однако время прошло, она стала спокойнее, смогла спокойнее думать и беззаботнее вспоминать, ведь...

...в конце концов время обладает великой силой, а старость поразительно обесценивает все чувства.
Состариться — это не что иное, как перестать бояться прошлого.

В конце повести, уже зная всю историю, невольно обдумываешь её в свете прошедших лет, додумываешь жизнь героини после знаменательного дня, пытаешься понять её чувства. Автор не просто рассказывает какую-то историю, он помещает её в рамку, которая играет вначале роль мотиватора, спускового крючка, а в конце — позволяет выйти за пределы рассказанного и пойти своим путём. Настоящая читательская свобода.

Но главным в повести, конечно, остаются двадцать четыре часа из жизни миссис К. То, как она встретила в казино необыкновенного человека, как она жила до встречи с ним, чем он привлёк её, смутные чувства зрелой женщины по отношению к молодому человеку, их сближение и общение, его клятвы и её мечты, — и болезненный, предательский, оскорбительный разрыв между фантазиями и реальностью. Двадцать четыре часа могли стать двадцатью четырьмя годами — но не стали. Потому что пути людских судеб, отношения между людьми зависят от того, чья из страстей побеждает. Потому что наша жизнь определяется тем, на что нас толкает наша страсть — именно об этом всегда писал Цвейг.