5 С диких вересковых пустошей Йоркшира Эмили Бронте шагнула в бессмертие (с)

У меня в жизни было не слишком много книг, которые стали хотя бы в чём-то переломными, но "Грозовому перевалу" повезло стать одной из таких. Говоря откровенно, я сбилась со счёта, сколько раз перечитывала эту книгу — то по своей инициативе, то на английском для формальной галочки, чтобы не искать что-то другое (менее интересное), то для работы над курсовой (а я настолько одержима этой книгой, что выбила себе тему именно по ней, да, здравствуйте, приехали), поэтому здесь вы вряд ли увидите что-то внятное, объективное и адекватное. Тем, кто воспринял книгу в штыки, лучше бежать без оглядки, не то я оскорблю чьи-то чувства, но мне давным-давно пора высказаться, наконец.

Началось, впрочем, всё достаточно предсказуемо. Про сам роман я узнала уже только после достаточно впечатляющего знакомства с "Джейн Эйр" , потому что начала в меру своих сил копать в этом направлении. Впервые "Грозовой перевал" был прочитан мной — страшно подумать — аж в далёком 2010 году, и до сих пор я не в состоянии адекватно оценить последствия этого, с позволения сказать, столкновения. Если и бывают раны, которые кровоточат десятилетиями, то моя единственная — это "Грозовой перевал", и по силе выражения в моём персональном рейтинге ей нет равных, как бы пафосно и высокомерно это ни звучало (а теперь посмотрите на подпись к моим рецензиям и оставьте чтение, кто уже пожалел об этом).

И всё-таки не совсем я согласна с тем, что нужно брать в расчёт только свои эмоции от прочтения (пусть изначально мой интерес был сугубо личным). "Грозовой перевал" из всего творчества сестёр Бронте наиболее мрачный и наиболее откровенный. Он отражает и описывает своего автора лучше, чем любая (авто)биография. Эмили Бронте будто существовала в двух параллельных мирах одновременно — в реальном и мире собственных страстей, и этот бушующий накал настолько поразил меня, что в чём-то даже заставил пожалеть об отсутствии подобного опыта, хотя и своего эмоционального диапазона мне здесь хватило. Можно, конечно, и дальше считать "Грозовой перевал" книгой о шизофрениках (на самом деле мне очень не хочется кого-то обидеть, но я так люблю эту книгу, что подобные отзывы задевают меня за живое, наверное, это ненормально), но я думаю, что у автора была другая цель и к ней в процессе повествования можно отчётливо приглядеться.

Теория о двух реальностях вполне подтверждается непосредственно в книге (или я одержима идеей своей курсовой, но я всё равно напишу это сюда). Если обратить внимание, можно заметить, что пейзаж и погода буквально отражают эмоциональное состояние героев — самый яркий пример, наверное, гроза в ночь исчезновения Хитклифа. Эмили Бронте была вынуждена жить с неким дисбалансом, зато героям своим она подарила гармонию со стихией, то и дело вмешивающейся в повествование. Опять же, если посмотреть на финал книги, то бури там нет и в помине, и складывается отчётливое ощущение, что это снова было сделано намеренно.

Сам сюжет, однако, не очень замысловатый, при любой другой подаче теперь он бы, наверное, даже показался мне банальным, но в исполнении Бронте трио Хитклиф-Кэтрин-Линтон не оставило мне путей к отступлению. Больше меня захватили, конечно, отношения Кэтрин и Хитклифа, историю их любви я считаю едва ли не самой драматичной из всех мне известных. Да, обошлись они друг с другом не лучшим образом, и это совсем не та история, которая рассчитана на какое-то подобие хэппи-энда. Любовь, воплощённая персонажами Бронте, — отнюдь не утопия, а неизбывная, безнадёжная трагедия, катастрофа, уничтожающая всё окружающее. Остальные персонажи — Линтоны, Нелли Дин, случайно вклинившийся в события рассказчик — безусловно меркнут, просто создавая фон.

Да, в далёком 2010 году я бы не пришла к таким выводам, но что-то заставляет меня снова и снова возвращаться к этой книге. Кэтрин признаётся Нелли Дин —

Из чего бы ни были сотворены наши души, его душа и моя — одно...

— а я, наверное, в свою очередь, могла бы признаться, что в чём-то и моя душа уже неотделима от тоски по страстям этого романа. Жажда жизни, алчность, непреодолимая тяга к саморазрушению — всё это до сих пор не оставляет меня равнодушной. После тяжёлой рутины будней так и хочется перефразировать Кэтрин и попросить — просто дайте мне почувствовать, дайте мне вдохнуть этот шумящий ветер с вересковых полей хоть раз, чтобы наконец утихла эта буря.

И да, экранизации. Я смотрела три или четыре, самые популярные отказываюсь комментировать, но наиболее идеальной рискну всё-таки назвать малоизвестную итальянскую. Потому что если это не Хитклиф, то я не знаю, кого ещё им назвать.