4 Что наша жизнь? Туман!

Открывая биографию Тургенева, следует быть готовым к тому, что "во первых строках" романа на вашу голову свалится все, что думали "просвещенные" французы в двадцатом веке о "диких" русских века девятнадцатого. Наденьте каску и ничего не бойтесь. Моруа же не со зла. Он искренне хочет понять загадочную Московию. Не все же англичан по-соседски подкалывать или своим согражданам косточки перемывать, надо и еще на ком-то способность к аналитическому мышлению отточить. И крепостная Россия дает для этого уникальный шанс. Дома то, в родимой Франции, все уже изучено вдоль и поперек. Традиции сложились, которые нарушать не комильфо. Если высший свет описываешь, показывай такое лицемерие и порочность, чтобы в аду восторженно аплодировали, если про бедноту рассказываешь, то такие нищета и безнадега, чтобы ангелы заплакали. А Россия - Terra incognita. Тут и рабство, и деспотизм царя. Когда Моруа о помещиках пишет, ощущение такое, как будто в Африку приехал и наблюдает нравы племени. Ходит с постоянно круглыми глазами и повторяет: "Ну как так можно? В наше то время? В голове не укладывается!"

А такое и не уложится. Слишком эпохально. Обширно. Непознаваемо, как рождение Вселенной. Каждый помещик - как абсолютный монарх среднестатистического европейского государства и при этом зависит от монаршей милости. Такое не понять. Только принять можно, смирившись с неизбежным. Полюбить то хорошее и подлинно великое, что есть в стране и в народе. А для этого надо родится и вырасти в России. Как это сделал Тургенев, выбравший себе в отцы красавца-гиганта, впавшего в изнеженность и маму, с мужскими привычками - любительницу играть бильярд и третировать крепостных. Причем, есть подозрения, что семья у мамы такая "темная", что Борджиа от зависти в гробу вертятся. Ну дикие же люди! Вот поэтому и Тургенев получился нежный и дикий. Как приведение из Карлсона. Помните, " дикое, но симпатишное". Выбрал жить в праздности. А кто бы не выбрал, будь такая возможность? Какая работа, если ты - по жизни наблюдатель? Притом, очень хороший. Не каждому такой талант выпадает.

А вокруг раздолье для наблюдений. Москва тогда было местом поэтичным. По словам Моруа. Что было потом, он не уточняет, но судя по всему, с отменой крепостного права вся поэтичность закончилась. Или он плохо искал в современной ему Москве. Но дело не в этом. А в том, что по утрам над лугами стелется туман от реки. Поют птицы, приветствуя зарю. Травы по пояс и ветер, запутавшийся в листве. Тишина и покой. Простор и гармония. Полюбив такое однажды, уже не забудешь. Как бы далеко ни уехал от родных березок. Как бы сильно ни любил чужую жену. Чем бы ни отвлекал свой ум.

Любовь к природному туману, возникшая еще в детстве, повлекла за собой и любовь к туману философскому, захватившему в юности. И молодой Тургенев успешно пережил увлечение Гегелем , но не смотря на богатый опыт "духовных оргазмов" остался "тесно связан с землей". Тем более, что с землей связываться безопаснее, чем с теми же женщинами. С прекрасным полом отношения у Ивана Сергеевича застряли между чувственностью и дружбой. Он не женился сам и не советовал другим. По прошествии многих лет он, естественно, пожалел. Но в расцвете лет жил так, как ему было удобнее. В одиночестве, не связанному обязательствами, ему лучше и продуктивнее писалось. И ничто не мешало романтическому настрою. Каждому - свое. Вот старинного приятеля, Льва Николаевича, наличие семьи не останавливало. Побеседует с женой и сразу в голове готова батальная сцена для "Войны и мира". А, лишенный прелестей семейной жизни, Тургенев все больше о природе писал. И с Толстым на целых 17 лет поссорился. Разные очень были. А еще писал о крепостных и помещиках, которые тоже часть природы. Рассказывал, по возможности, честно - без осуждения и идеализирования. За непредвзятость его ругали и отправляли в ссылку. Иронично, но политические активисты были вечно недовольны романами Тургенева. Те еще любители понимать все неправильно и не верно истолковывать позицию автора по отношению к своим персонажам. Но это лишь подчеркивает то огромное влияние, которое оказало творчество Ивана Сергеевича на литературу и общественную жизнь.

Читая биографию за авторством Моруа, хочется перечитать всего Тургенева. Это ли не признак того, что книга удалась. Умеет французский биограф передать читателю свою искреннюю любовь и симпатию к автору, про которого пишет. К его жизни и творчеству. Показать, как одно отражается в другом. Интересно было следить за этими отражениями. Радоваться успехам, переживать из-за критики. И уж совсем печально было читать про последние годы писателя. Когда он болел и угасал. Как превратил всю свою жизнь в материал для наблюдений. И пришел к выводу, что все художники - несчастны. И в этом есть свои плюсы. Иначе не было бы книг. Ведь счастье - это покой, а покой ничего не созидает. Тургенев всегда стремился быть оригинальным, но не эксцентричным, любил свободу и природу. Был поэтичен и искренен. Меня не нужно убеждать любить Тургенева - это уже свершившийся факт. Поэтому, рассказывая о своем отношении к Ивану Сергеевичу тепло и уважительно, Моруа просто еще сильнее расположил меня к себе.